В Части 1 был начат анализ идеологического и исторического противостояния между Ираном и Израилем. Продолжим это исследование. В 70-80 годах прошлого века на Ближнем Востоке начался процесс, который позже был назван «исламским пробуждением». В регионе росла роль религии, а фундаменталисты постепенно усиливали свое влияние на общества мусульманского востока. Данные процессы были характерны и для Израиля, а также США (протестанты). В обеих странах усиливались позиции религиозных слоев общества. Слово фундаменталистов стало звучать громче и увереннее. А фундаментализм, где бы он ни был, всегда находится в осадном положении, видит себя обороняющимся от враждебного мира. Широко известно и часто упоминается изречение Хомейни о большом (США) и малом (сначала СССР, позже – Израиль) сатане. Мол, что может быть хуже, чем сравнение страны с дьяволом? Тем более что эта аналогия проводится духовным лицом, посвятившим себя служению Богу. Однако непонимание иранских догм, религии и персидского характера приводят к интеллектуальной блокаде. Происходит процесс блокировки осмысления реального смысла этого, мягко говоря, недипломатического сравнения. В западном обществе, особенно в протестантской Америке, укрепилось мнение, что Иран состоит сплошь из фанатиков, которые ведомы радикальной идеологией и не вполне владеют собой. В Израиле ситуация несколько другая. Евреи, как народ восточный, понимают иранское общество лучше многих. Однако геополитическое и идеологическое противостояние толкает официальные власти к не всегда адекватной трактовке современной Персии.
В результате, примерно с 2000-х годов Израиль стал одним из основных критиков Тегерана. Риторика ужесточалась, и дело дошло до таких определений, как «террористическое государство», «фанатичный режим» и прочее. Тегеран зачастую сам давал на это поводы (вспомнить хотя бы непозволительные заявления бывшего президента М.Ахмадинежада). Что же на самом деле означает сравнение с сатаной? Запад понимает образ «большого сатаны» неверно. В христианстве сатана – абсолютное зло. Сатана порочен и не может быть оправдан. Это не поддается сомнению. В исламе ситуация несколько иная. Например, в Коране есть мысль о том, что в Судный день сатана может быть прощен всемилостивым Аллахом. В исламской системе координат, Аллах обладает всепобеждающей милостью убеждения, а сатана – скорее заблудшее и корыстное существо. То есть в шиитском понимании, сатана — непонимающее божественный мир и погрязшее в пороках создание. В иранской идеологии в центре мироздания – социальная справедливость, помощь слабым и тяга к незримому и духовному. И наконец, США и Израиль – сильные мира сего, а значит, в понимании шиизма, они узурпаторы (высокомерные). К слову, можно ли представить, чтобы христиане назвали подрезавшего на дороге водителя сатаной? Вряд ли. А иранцы за рулем могут вполне сравнить соседа по дороге с шайтаном. Таким образом, сравнение с сатаной в иранской системе координат носит несколько иной, грубо говоря, более мягкий, характер.
Говоря о хомейнизме, то есть идейном наследии лидера Исламской революции, как о современной идеологии Ирана, нужно обратить внимание на одно важное обстоятельство. Если согласиться с мыслью, что идеи Хомейни – основа и руководство к действию современного Тегерана, то следующее упражнение будет иметь особое значение. В целом, в Хомейни обращался к вопросу отношений с Израилем не так часто, как может показать. К слову, в «Завещании» нужно постараться, чтобы найти упоминание Израиля (но оно все же есть) или, как его назвал Хомейни, «сионистского образования». Касаясь отношения Хомейни к Израилю, то следует отметить, что оно было крайне враждебным и бескомпромиссным. В том же «Завещании» лидер революции написал: «С точки зрения ислама и мусульман, а также всех международных критериев, Израиль — агрессор и захватчик…». Все же идеологические поиски лидера революции в основном обращались совершенно к другим проблемам бытия. «Я говорю всем, кто заботится об обездоленных слоях общества, что проявление участия к обездоленным, испытавшим тяготы и лишения при шахском феодальном режиме, является тем добрым делом, которое зачтется вам на этом и на том свете. Как хорошо, когда имущие и богатые добровольно строят жилье для
обитателей трущоб и лачуг и убеждены, что это и есть добро, и считают, что
несправедливо, когда у кого-то есть несколько домов, а у других нет жилья». Это цитата Хомейни из «Завещания». В этом труде можно найти критику в адрес Саудовской Аравии, точнее говоря, ее руководства, «погрязшего роскоши».
«К сожалению, в руках врагов, готовящих заговоры, и в руках неискушенных
друзей Коран, книга, призванная определять судьбы человечества, не
использовалась и не используется нигде, кроме как на кладбищах и поминках…Мы видим, что король Фахд (тогдашний глава Саудовской Аравии — авт.) каждый год расходует большую часть народного достояния на печатание Священного Корана и
финансирование пропаганды антикоранических идей; как он распространяет
полное предрассудков учение ваххабитов, склоняет несведущие народы на
сторону сверхдержав и использует ислам для уничтожения
того же ислама и Корана». Однако, несмотря на враждебную риторику, Израиль изначально находился, если не на периферии, то не внутри ядра иранской революционной идеологии. К тому же, к жесткой критике Израиля обращались в прошлом и обращаются сейчас все мусульманские страны Ближнего Востока, начиная с Турции и Египта и заканчивая Катаром. Не следует забывать, что левые и революционные режимы стран Третьего мира также зачастую обращались к критике Израиля, используя при этом непозволительную лексику в отношении страны-члена ООН. Вспомним хотя бы режим Иди Амина в далекой Уганде. Скажем честно, эта африканская страна в силу хотя бы географии имела мало точек соприкосновения с Израилем. Однако это не мешало активно использовать антиизраильские лозунги.