- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

О сращивании террористических группировок и организованной преступности в Сахеле

Терроризм и организованная преступность окончательно установили связь в зоне африканского Сахеля. Об этом, как передает информационное агентство Альжери Пресс Сервис (АПС), заявил в четверг 5 июля министр иностранных дел Алжира Абделькадер Месахель. «Терроризм постоянно ищет источники финансирования. И уже доказано, что в Сахеле окончательно установилась связь между терроризмом и организованной преступностью», — отметил глава МИД АНДР. По его словам, «для эффективной борьбы с терроризмом необходимо истощать источники финансирования терроризма и противостоять ему в идеологическом плане». Месахель отметил успехи Алжира в этой сфере. «Мы стали школой не только в вопросе борьбы с терроризмом, но и в вопросе дерадикализации, — заявил министр. — Алжир сегодня — это одна из стран, находящихся в авангарде антитеррористической борьбы в мире». Он напомнил, что алжирский президент Абдельазиз Бутефлика ранее был назначен координатором по вопросам реализации стратегии Африканского союза в области борьбы с терроризмом. В настоящее время алжирские органы безопасности сосредоточили усилия на нейтрализации угроз, исходящих как от вооруженных группировок, действующих внутри страны, так и экстремистских движений, развернувших базы в обширной зоне африканского Сахеля и Сахары. В этой связи отметим, что такие заявления властей Алжира в принципе не открывают ничего нового: вся пикантность ситуации заключается в том, что уверенный и нарастающий поток того же наркотрафика фиксируется в этом регионе где-то с 2008-2009 гг., а осенило министра иностранных дел Алжира только сейчас. Ярким примером этого стал эпизод со сгоревшим (был уничтожен самим экипажем ради заметания следов) в 2009 году на взлетной полосе близ оплота туарегов в Гао на севере Мали «Боингом-747», который перевез 10 тыс. тонн кокаина из Венесуэлы. Доходы от наркотрафика все чаще используются террористическими и антиправительственными организациями в странах Сахеля для финансирования проводимых ими боевых и подрывных акций. С таким предупреждением выступил тогда по итогам этого инцидента в Совете Безопасности ООН директор базирующегося в Вене Бюро ООН по борьбе с наркотиками и организованной преступностью /ONUDC/ Антонио Мариа Кошта. «У нас есть убедительные доказательства того, что в Сахаре пересеклись два незаконных потока наркотиков. Один — героиновый — использует в качестве транзитного пункта Восточную Африку, второй — кокаиновый — Западную Африку. Дальше оба потока сливаются вместе и используют новые маршруты через Чад, Нигер и Мали», — сказал он. От себя добавим, что есть еще и третий, «доморощенный» в Марокко. На территории королевства производится порядка 20 тонн гашиша в год, который потом попадает в ЕС. Тогда в 2009 году Кошта предупредил о неминуемости негативных последствий такого слияния и для соседних с Сахелем стран Магриба. «Эти наркопотоки обогащают не только организованную преступность, — предупредил Кошта. — Террористические и антиправительственные организации, действующие в странах Сахеля, также начали пополнять свои ресурсы за счет доходов от участия в наркотрафике. Эти средства расходуются на финансирование их операций, приобретение оружия и оплату боевиков». По оценке эксперта, «этот наркотрафик в настоящее время выходит по объемам на принципиально новый уровень». Если раньше переброска наркотиков через Сахару осуществлялась по древним караванным маршрутам, сегодня подобные операции «стали более масштабными по объему, более быстрыми по времени и более совершенными по техническому исполнению». В этой связи отметим, что с учетом перманентных боевых действий в зоне Сахеля, а также усиления в связи с этим мониторинга воздушного пространства этой зоны со стороны французов и американцев, воздушный мост из Латинской Америки уже давно не работает. Вместо этого используется морской путь в ту же Гвинею-Бисау, а уже затем наркотики идут на север Африки через Сахель. «Самое ужасное заключается в том, что это новое доказательство наличия связей между наркотрафиком, организованной преступностью и терроризмом было получено случайно», — заметил тогда Кошта. Подольем «ужасу» чиновникам ООН — для переброски наркотиков практически до сих легально используются несколько крупных холодильных камер местной рыбной отрасли в порту Конакри, которые принадлежат прежде всего китайским компаниям. По данным ONUDC, латиноамериканские наркокартели за последние пять лет стали все чаще использовать маршрут через Африку для переброски кокаина в Европу. Более того, они перенесли в некоторые страны континента производство конечного продукта. В 2008 г. ONUDC назвало Гвинею-Бисау ключевым пунктом, через который латиноамериканский кокаин попадал в Африку для дальнейшей перевозки в Европу. По оценке Кошты, обнаружение в июне 2009 года в столице Гвинеи Конакри семи лабораторий по производству кокаина является «дополнительным доказательством того, что Западная Африка становится производителем как кокаина, так и синтетических наркотиков». С 2006 по 2015 годы по этим каналам прошло 93% всего объема наркотрафика, следующего из Латинской Америки в Европу, после того как наркодилеры Боливии, Колумбии и Перу стали ориентироваться не на Северную Америку, а на Западную Европу в связи с введением жестких мер безопасности в США. Эти меры значительно сократили приток наркотиков, в особенности, кокаина, в Северную Америку. В свою очередь, такие страны, как Гвинея-Бисау, Мавритания, Мали, Сенегал стали основными центрами на пути следования контрабандных наркотиков в Европу через порты Марокко, Алжира и Ливии. В этой связи также добавим и еще один момент. В последнее два года ряд экспертов отметил, что боевики из исламистской группы «Боко харам» стали активно осваивать порты африканских стран на побережье Гвинейского залива с точки зрения инфильтрации в администрацию и силовые ораны там своей агентуры для контроля нароктрафика с официальных позиций, что только подтверждает все вышесказанное. По данным французских аналитиков, появление каналов международной контрабанды в регионе Сахеля и Сахары связано с использованием покойным ливийским лидером Муммаром Каддафи традиционных путей следования караванов, которые контролировали туареги и племена Азавада и которые простирались от юга Ливии до востока Мавритании и севера Мали. Эти пути использовались для поставок оружия, провианта и техники фронту ПОЛИСАРИО. В 80-90-е годы прошлого века  через этот коридор стала осуществляться контрабанда продовольствия, бензина из Алжира и Ливии, а города Гат и Катрун (в Ливии), Джанет и Таманрассет (в Алжире), Агадес (в Нигере), Кидаль, Гао, Тимбукту (в Мали) стали процветающими центрами торговли контрафактом из Ливии и Алжира. Гражданская война в Алжире заставила алжирскую армию установить контроль над контрабандными путями и границами, в результате чего нелегальная торговля значительно сократилась на пять лет, несмотря на то, что активно существовала с 2006 года. От себя снова добавим несколько нюансов. Первый и главный. Контрабанда оружия и продовольствия в интересах Фронта ПОЛИСАРИО на том этапе была фактически организована при содействии алжирских военных, которые в противовес своему основному конкуренту в лице Марокко этот фронт собственно и поддерживали. Более того, за счет такого контроля этих потоков со стороны алжирских военных произошло фактическое сращивание части алжирских силовиков и контрабандистов. Последних ее для простоты называли тогда «Аль-Каида исламского Магриба» (АКИМ). Причем эта деятельность постепенно расширялась (контрабанда стала носить более отчетливый характер в пользу наркотиков, что разбавилось еще и похищением заложников за выкуп), происходило соответствующее разделение труда: финансовую часть вопроса и организацию контрабанды в ЕС брали на себя алжирцы, а грязной работой по похищению заложников и контролю прохода грузов через зону Сахеля брали на себя туареги. Первых крышевали алжирские военные, вторых — ливийские силовики времен Каддафи. При этом отметим, что проблема мигрантов тогда была вторичной, и во многом по причине того, что Каддафи и Рим заключили тогда соглашение о сотрудничестве в этой области. После свержения Каддафи в 2011 году эта система рухнула, и итальянцы ее пытаются сейчас воссоздать, что сделать будет очень сложно с учетом нескольких «правительств» в той же Ливии. Вообще говорить о серьезной проблеме именно с точки зрения мигрантов стали где-то с 2014 года, когда через Африку в ЕС прибывало более 400 тыс. мигрантов в год. В 2018 году за первые полгода таким образом переправилось не более 60 тыс. человек. Правда, треть или более утонула в море. То есть общий поток мигрантов по прежнему где-то 100 тыс. человек за полгода, просто доплывают не все. Позднее к контролю над всеми этими видами криминальной деятельности прибавилась нигерийская исламистская группировка «Боко харам». Ряд экспертов в этой связи утверждают, что помимо собственно этнических и конфессиональным причин одной из важнейших причин ее возникновения стала как раз борьба за контроль над возрастающим наркотрафиком. Так что в данном случае мы рискнем не согласиться с рядом международных экспертов, которые говорят о том, что наркотрафик и весь поток контрабанды являются источниками финансирования исламистов. Это так, но выглядит упрощенно. Просто возникновение всех этих групп радикалов (одни называют себя приверженцами «Аль-Каиде», другие – ИГ (обе организации запрещены в России), что не мешает им активно сотрудничать в рамках организации этого трансафриканского канала контрабанды наркотиков и всего прочего), является логическим следствием борьбы новых сил со старыми африканскими элитами в рамках установления контроля над этими потоками. То есть сначала была старая система крышевания, в котором важнейшую и принципиальную роль играл тот же Каддафи и патронируемые им правительства африканских стран зоны ЭКОВАС, а затем уже на фоне дефицита централизованной силы возникла необходимость в создании новых инструментов силового контроля над этой ситуацией. И они возникли. При этом после недолгого этапа выяснения отношений внутри группировок (а их обозначим на сегодня тремя основными группами: нигерийская «Боко харам»; туарегские группы в Сахеле, и собственно алжирские и ливийские исламисты) в отношении объемов распределения между собой получаемых доходов, в конце прошлого года они достигли по этому вопросу консенсуса и сейчас действуют координировано. В этой связи сделаем два основных вывода применительно к этой ситуации.

  1. Не существует никакой единой АКИМ, если мы говорим о какой-то идеологически мотивированной группе, которая ассоциирует себя с руководством «Аль-Каиды» в том же Пакистане, либо где-то еще. Есть на сегодня консолидированная трансафриканская сеть криминала, которую крышуют силовики ряда ключевых стран. Она может придумывать себе всяческие идеологические прикрытия, что не меняет сути. Это в своей природе криминальные организованные группы. Колумбийский наркоторговец Пабло Эскобар тоже мог начать называть себя в какой-то степени марксистом, что собственно не меняла сути его деятельности.
  2. Вся нынешняя антитеррористическая кампания Парижа в регионе Сахеля таким образом носит характер сохранения у власти представителей старой политической элиты, которая им в нужной степени контролируется. При этом новые силы в лице тех же туарегов или нигерийцев ему подконтрольны в меньшей степени, что собственно и предопределяет выбор заранее более слабого во все отношениях союзника. При этом алжирцы категорически не желают участвовать во французском проекте региональной безопасности. И причина в данном случае не в традиционной неприязни к бывшей метрополии (хотя и это есть), а в нежелании будоражить таким образом собственных туарегов на своем юге, где собственно располагаются и ряд крупнейших месторождений углеводородов, и через который проходит один из основных каналов нелегальной миграции в соседнюю Ливию. И ровно по этой причине алжирцы так бьются сейчас в Афросоюзе за право этой организации курировать все операции в зоне Сахеля. Это логично, поскольку главным за безопасность в этой структуре всегда традиционно является представитель Алжира. Для Алжира на сегодня главной задачей является сохранение того компромисса в мирном сосуществовании с туарегами на юге страны, который подразумевает гарантии безопасности нефтяных полей в обмен на закрытие глаз властями на каналы контрабанды, которые эти туареги и алжирские исламисты в общем-то контролируют. Естественно с соответствующим откатом местным силовикам. Как только такой компромисс Алжир попытался нарушить, произошел рейд некой исламистской группы «Мурабитун» из соседней Ливии на комплекс в Ин Аменасе в 2013 году. И потом эта группа решила провести еще два нападения на отели в Буркина-Фасо и Кот Д Ивуаре, поскольку власти этих государств решили взять под свой полный контроль местные порты. Нынешние периодические зачистки алжирских силовиков неких малочисленных групп исламистов на юге страны надо полагать, как прежде всего оптимизацию этой системы глобального компромисса и нейтрализации излишне самостоятельных небольших групп партизан, которые выбиваются из общего процесса. И не более того.