О существенном присутствии в Ливане иранской «жесткой силы» известно. В распоряжении Ирана самая мощная военная сила в стране –«Хизбалла». Это мощный военный фактор, посредством которого Тегеран в значительной мере контролирует ливанское государство. Тем не менее, иранская сила ограничена ливанскими шиитами, и даже среди них она едва ли является подавляющей. Так считает Гилель Фриш, профессор политологии и ближневосточных исследований в Университете им. Бар-Илана и старший научный сотрудник Центра стратегических исследований Бегин-Садат[i] [1].
Возможно, ливанская армия также находится под контролем иранцев. Такой вывод делается на основе анализа действий ливанской армии, которая во многих случаях применяла жесткие методы, граничащие с жестокостью, против суннитских фундаменталистских групп ливанского, палестинского или сирийского происхождения. Это резко контрастирует с их явным нежеланием вмешиваться, когда «Хизбалла» нарушает резолюцию 1701 Совета Безопасности ООН[ii] [2], которая была призвана завершить войну между Израилем и «Хизбаллой» и запрещает любое вооруженное присутствие, кроме ливанской армии и Временных сил ООН в Ливане (ВСООНЛ) к югу от реки Литани[iii] [3].
По мнению Г.Фриша, пиетет армии к «Хизбалле» достиг апогея в мае 2008 года, когда бойцы организации накрыли огнем Бейрут и осадили ливанский правительственный комплекс «Великий Сераиль», чтобы побудить кабинет министров внести изменения в законодательство для предоставления «Хизбалле» возможности накладывать вето на решения правительства. В той ситуации ливанская армия осталась в стороне от боевых действий.
Возникает вопрос: ограничивается ли Тегеран влиянием на Ливан исключительно с помощью «жесткой силы» или он успешно использует возможности «мягкой силы», которые можно измерить несколькими способами. Анализ контента интернет-сайтов является первоочередным этапом такого исследования.
«Хизбалла» обладает двумя крупными информационными сайтами в Ливане: «Аль-Манар», официальный сайт организации; и «Аль-Маядин», который открыто не идентифицирует себя с «Хизбаллой», но придерживается соответствующей линии партии.
Иранский след отчетливо прослеживается в обоих медийных ресурсах. В отличие от других крупных информационных сайтов в Ливане, они освещают деятельность и позицию иранских деятелей, главным образом верховного лидера ИРИ Али Хаменеи (преемника аятоллы Хомейни). В меньшей степени они затрагивают религиозные темы, в том числе такую политико-правовую доктрину как вилаят е-факих, сформулированную Хомейни в качестве принципа организации Исламской Республики. Доктрина подразумевает, что действия правительства и парламентское законодательство пересматриваются религиозными властями и, что самое главное, верховным лидером.
В исследовании, проведенном в 2014 году ведущим ливанским банком, двадцати крупнейших веб-сайтов страны по количеству запросов в поисковых системах или количеству слушателей ни один из информационных порталов «Хизбаллы» в список двадцати лидеров не попал. Для израильского профессора это поразительная ситуация, так как шииты составляют от 20% до 40% населения. По его мнению, если бы эти медиа-ресурсы были популярны среди шиитов, они бы уверенно вошли в двадцатку лучших.
Поиск списков лучших исполнителей на основе частоты прослушиваний их песен, размещенных на интернет-сайтах, дает тот же результат. Иранские певцы не транслируются в ливанских СМИ, в первую очередь из-за языка. У ливанских любителей музыки нет расположенности к прослушиванию песен на фарси, подавляющее большинство песен на арабском языке, а затем по популярности идут песни на английском и французском языках. В основном в поисковых системах запрашиваются исполнители из среды ливанских суннитов и христиан, и лишь относительно мизерное количество ливанцев прослушивает шиитских певцов.
Киноиндустрия Ирана, даже будучи под властью аятолл, может похвастаться значительным количеством фильмов, получивших награды на престижных кинофестивалях на Западе (хотя редко такой успех сказывался на кассовых сборах). Анализ рекламных роликов в ливанском информационном пространстве на протяжении нескольких недель свидетельствует о том, что немногие ливанцы интересуются достижениями киноиндустрии Ирана. Судя по ливанским кинотеатрам, США, похоже, обладают монополией на «мягкую силу», поскольку фильм за фильмом на афишах сплошь из Голливуда.
Сериалы и теленовеллы популярны в Ливане, как и во всем мире. Опять же, иранских версий почти нет, несмотря на космополитический вкус среди местного населения к духовной пище, произведенной в Сирии, Ливане, Египте, Турции и, конечно же, в США и Европе. Сериалы из последних трех стран почти все дублируются.
Ливанцы, по мнению Г.Фриша, не являются ограниченными во вкусах, или слишком разборчивыми. Они просто не желают смотреть продублированные иранские постановки. В основном это связано с низким бюджетом иранской кинопродукции и ограниченными технологиями, которые они используют (отчасти в результате санкций, введенных на импорт соответствующей технологии).
Поскольку определенно, что среди ливанских зрителей определенная часть является шиитами, похоже, что ливанские шииты не больше своих соотечественников пристрастны ко всему иранскому.
В более жестких аспектах «мягкой силы», таких как идеология и идентичность, иранское влияние просматривается отчетливее. Что касается идеологического влияния Тегерана, то запросы в поисковых системах в Ливане на «аятоллу Хомейни» на арабском языке ясно показывает результат, который зависит от количества шиитского населения. Чем больше шиитов проживает в районе – как Набатия на юге, или южная часть долины Бекаа на востоке страны – тем больше фиксируется запросов на поиск лидера иранской революции. Примечательно, что в районе, который является наиболее суннитским, северо-западная часть Триполи, практически нет подобных запросов.
Поиск в интернете имен других иранских лидеров, таких как Али Хаменеи, нынешнего верховного лидера и самой могущественной фигуры в Иране, дают еще более «перекошенные» результаты – высокий интерес в преимущественно шиитских районах и почти никакого интереса в преимущественно суннитских и христианских районах.
Это вряд ли должно удивить на Ближнем Востоке, где члены традиционных общин все еще держатся друг за друга и где более космополитические предпочтения, как правило, абсорбируются конфессиональным компонентом той или иной общности, а не заменяют его. Г.Фриш полагает, что первоначально идеологи Исламской Республики Иран надеялись на то, что отвлечение внимания на угнетенных, а затем, скорее, на ислам, а не на шиизм, скроет их империалистические побуждения. В настоящее время Иран получает отпор от более агрессивного контрнаступления во главе с Саудовской Аравией.
Действительно, иранский шиитский вызов, который в последние годы затронул не только Ливан, спровоцировал обратную реакцию. Члены суннитской общины в Ливане и других арабских странах поставили перед собой цель остановить Иран[iv] [4].
Выводы о воздействии иранской «мягкой силы» на ливанцев, сделанные на основе упомянутого выше исследования (если к нему вообще можно относиться серьезно) должны свидетельствовать о том, что предсказания израильских экспертов о планомерном усилении влияния Ирана в Ливане не находят подтверждения в действительности.
Тем временем «Хизбалла» набирает силу в политической системе Ливана. Организация стала законным и почти эксклюзивным представителем определенной части шиитской общины в стране (в предыдущих статьях мы писали о результатах парламентских выборов в Ливане весной 2018 года)[v] [5].
Поэтому неудивительно, что в Ливане и за его пределами раздаются предупреждения о будущем поглощении «Хизбаллой» этой страны, будь то силой или изменением демографической ситуации среди шиитского населения. Они и так на протяжении многих лет являются крупнейшей общиной в Ливане.
Однако факт остается фактом, «Хизбалла» не представляет всей шиитской общины в Ливане и не поддерживается ею полностью. Среди тех шиитов, кто поддерживает организацию, есть и те, кто не хочет принимать ее идеологические взгляды, и особенно религиозные и идеологические связи с Ираном. Как и в Ираке, в Ливане также много людей, которые считают, что шиизм аятоллы Хомейни не является истинным.
Иран, несомненно, стал ключевым игроком на ливанской арене, но борьба за Ливан еще далека от завершения. По сути, Иран построил свое присутствие в Ливане на основе политического хаоса и постоянной напряженности, вспышек насилия внутри страны и на ее границах (Сирия, Израиль, палестинцы). Следовательно, порядок и снятие внутренней и региональной напряженности путем политического урегулирования могут нанести ущерб и подорвать статус Ирана в Ливане. В конце концов, нынешнему Ирану действительно нечего предложить ливанцам, особенно шиитской общине в стране, кроме оружия и ракет.
[i] [6] Насколько популярен Иран в Ливане? // Центр стратегических исследований Бегин-Садат. 01.08.2018. URL: https://besacenter.org/perspectives-papers/iran-lebanon-popularity/
[ii] [7] Резолюция 1701 Совета Безопасности ООН о прекращении огня в Ливане, призванная завершить войну между Израилем и шиитской террористической организацией «Хизбалла». 14 августа 2006 года было объявлено о прекращении огня после того, как в июле 2006 года израильские войска начали наступление в южном Ливане. См.: NEWSru.co.il. 12.08.2006. URL: http://newsru.co.il/world/12aug2006/rez_txt.html
[iii] [8] Временные силы ООН в Ливане. Сайт ООН. URL: http://www.un.org/ru/peacekeeping/missions/unifil/
[iv] [9] Зиссер Э. Участие Ирана в Ливане – его корни, ход и цели // Институт исследования национальной безопасности. Май, 2011. URL: http://www.inss.org.il/he/wp-content/uploads/sites/2/systemfiles/(FILE)1305800919.pdf [10] (на иврите)
[v] [11] Оценка израильских экспертов парламентских выборов в Ливане // Институт Ближнего Востока. 28.05.2018. URL: http://www.iimes.ru/?p=44677