Имеющий место в последние годы процесс укрепления стратегического, военного, политико-дипломатического и экономического статуса Израиля, а также баланса национальной безопасности еврейского государства, по всем признакам имеет и региональную коннотацию. Среди прочего, индикатором этого процесса стала заметная, либо ключевая роль Иерусалима в формировании новых межгосударственных альянсов, оказывающих существенное влияние на стратегическую расстановку сил в зоне Восточного Средиземноморья.
Смена стратегического вектора
В этом смысле немалое внимание политического и аналитического сообщества привлекает сотрудничество Израиля с двумя «эллинскими» государствами – Грецией и Кипром, которое многим в стране и за ее пределами видится в качестве избранной Иерусалимом альтернативы прежнему стратегическому партнерству с Анкарой.
Это партнерство, база для которого была заложена еще в 50-х гг. прошлого века, достигло пика к концу 1990-х годов. Однако стали претерпевать заметную инфляцию, среди остальных элементов наследия светского кемализма, с приходом к власти в Турции в 2002 году «умеренно-исламистской» Партии свободы и справедливости Р.Т.Эрдогана, сделавшего заявку на символически значимый в арабо-исламском мире статус «главного покровителя палестинских арабов». И, соответственно, едва ли не наиболее радикального критика Израиля и одного из ведущих идеологических и финансовых доноров радикальных палестинских исламистских группировок (как и других, родственных режиму Р.Т.Эрдогана версий «Братьев-мусульман»). Резкое ухудшение дипломатических отношений двух стран, началось на рубеже 2008-2009 годов, на фоне антитеррористической операции ЦАХАЛа в Газе «Литой свинец». И особенно – после резонансной в мире провокации, устроенной при поддержке официальной Анкары турецкими исламистами и их левацкими союзниками в 2010 году, которые на борту судна «Мави Мармара» пытались прорвать т.н. «блокаду сектора Газа».
Беспрецедентный для отношений двух стран кризис достиг своего пика, когда правительство турецкого премьер-министра Ахмета Давутоглу поручило турецкому флоту контролировать «права навигации» в Восточном Средиземноморье, причем антиизраильская направленность этого демарша была очевидна. Следующей индикацией стала замена имеющихся в распоряжении турецкой армии принятых в армиях стран НАТО идентификационных систем «свой-чужой» на системы турецкого производства, а в 2017 году Турция объявила о закупке российских зенитно-ракетных комплексов С-400 с целью создания автономной системы ПВО и ПРО. Тем самым снимая с себя ограничения, введенные для натовских вооружений, призванных избежать открытия огня по средствам ЦАХАЛа и ВВС Греции в случае военных действий в районе Эгейского моря.
Несмотря на неоднократные попытки преодоления дипломатического кризиса и даже подписанное в 2016 соглашение о нормализации отношений двух стран, шансы на возвращение к прежнему характеру отношений, либо поддержании их на минимально стабильном уровне крайне невелики. Внушительное экономическое сотрудничество и постоянно растущий товарооборот между Израилем и Турцией, которые долго держали турецкое руководство в уверенности, что Иерусалим, осознающий стратегическую роль Анкары в регионе, и далее будет готов выносить за скобки отношений любые враждебные ему турецкие политические демарши, сегодня пользуется все меньшей популярностью в израильском руководстве. Скорее, там уже практически смирились с мыслью, что процесс перехода Анкары в лагерь открытых врагов Израиля (как и инфляции союзнических отношений Турции с США и многими странами Запада) проходит точку невозврата.
Соответственно, если в первой половине этого десятилетия израильские эксперты, полагали все еще важным для Израиля балансировать между улучшением отношений с Турцией и укреплением партнерства с Грецией, Кипром и Египтом, который также обнаружил себя в состоянии «контролируемого кризиса» с Турцией, то сегодня ситуация уже иная. Выбор политического руководства Израиля в пользу тесных стратегических отношений с Грецией и Кипром несмотря на то, что экономическая и военная мощь двух этих стран еще не дотягивает до Турции, вполне очевиден.
Со своей стороны, Греция и Кипр приветствовали прекращение стратегического партнерства Израилем с их историческим турецким врагом, однако их мотивация занять освободившуюся нишу союзников и стратегических военных и экономических партнеров Иерусалима далеко выходила за рамки простого желания «досадить» Анкаре. Причина состоит совсем в другом – Афины и Никосия рассматривают претензии эрдогановской Турции на роль региональной сверхдержавы, и уже в этом качестве – одного из ведущих глобальных центров силы, в качестве экзистенциальной угрозы. Именно в этом свете демократические «эллинские» режимы видят и политический инструмент этой линии, каковым является уже более десятилетия реализуемая командой Эрдогана, также в разрез с проевропейским внешнеполитическим наследием Кемаля Ататюрка, доктрина «нео-османизма», то есть доминирования Турции в регионах, некогда входивших в Османскую Империю. «Президент Турции, — отмечает директор Института европейских и американских исследований в Афинах (RIEAS) Иоанис (Джон) Номикос, — не упускает случая подчеркнуть, что Анкара должна получить то, что [якобы] принадлежит ей по праву. И находится буквально в шаге от того, чтобы дезавуировать свою подпись под международными соглашениями, которые определили судьбу Турции после Первой мировой войны».
Понятно, что подобная заявка была негативно воспринята не только в Израиле, но и в Греции, и на Кипре, где к политике Анкары в последние несколько лет стали относиться как к едва ли не главной стратегической угрозе своей национальной устойчивости. Вмешательство правительства Эрдогана в сирийские дела, его планы силовой «стабилизации» Северного Ирака, подрывная исламистская активность на Балканах, и ежедневные нарушения воздушных и морских границ Греции, по мнению греческих экспертов, не оставляют много надежд на поддержание нормальных отношений мирного сосуществования.
Это в общем, и стало политическим фоном для прорыва израильско-эллинского трека отношений, который произошел в феврале 2010 году, в момент совпавшего по времени визита тогдашнего премьер-министра Греции Георгиоса Папандреу и премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху в Москву. По словам тогдашнего посла Израиля в Греции Арье Меркеля, лидеры договорились о начале процесса взаимного сближения за обедом в знаменитом столичном ресторане «Пушкин» (где они встретились, как было объявлено в СМИ, чисто случайно). Причем, разговор, по данным прессы, начался с просьбы премьер-министра Греции к Нетаньяху, репутация которого как бывшего министра финансов, крайне высока в мире, «поделиться рецептами вывода экономики Греции из кризиса». Затем темой беседы стал турецкий экстремизма, направленного против Израиля, и в этот момент, по тем же данным, оба политика тут же поняли друг друга.
За этой встречей последовало их как минимум еженедельное общение, причем к тому времени, по тем же данным, Папандреу уже получил заключение органов безопасности и военных кругов Греции, сильно обеспокоенных историей с заплывом в Газу турецкой флотилии во главе с «Мави Мармара» в мае 2010 года и потому попытавшихся убедить свое политическое руководство немедленно начать укрепление дипломатических отношений с Израилем. В итоге уже в июле 2010 состоялся первый за три десятилетия официальный визит главы греческого правительства в Иерусалим, и ответный визит его коллеги в Афины три недели спустя. А в следующем, 2011 году греки блокировали отправку очередной левацко-исламистской «флотилии», которая намеревалась отправиться в Газу из греческих портов. С тех пор, отношения Иерусалима и Афин шли по нарастающей.
Победа Р.Т.Эрдогана на президентских выборах 24 июня 2018, предоставивших ему, в соответствии с новой конституцией страны, почти неограниченные властные полномочия, а с ними – в каком-то смысле и «карт-бланш» его имперско-исламистским внутри- и внешнеполитическим устремлениям, показала, что завершение формирования антитурецкого треугольника Израиля, Греции и Кипра нет смысла откладывать на будущее. К более тесному военно-политическому союзу с Израилем Афины и Никосию, по некоторым данным, подвигают и сомнения, что в случае конфликта с Турцией, в гарантированной поддержке союзников по НАТО, многие из которых в вопросах военно-стратегического партнерства все же предпочли бы договариваться с Анкарой. С другой стороны, угроза прихода радикального ислама (по турецкому каналу) к порогу Европы в каком-то смысле заставляет ее лидеров принять идею нового восточно-средиземноморского союза, в надежде, что кто-то решит за них эту проблему.
По мнению исследователя взаимоотношений Турции и ЕС Федериги Бинди, из Высшей школы международных отношений в Университете Джона Хопкинса «Эрдоган вновь и вновь плюет в лицо своим союзникам по Североатлантическому альянсу, и история с приобретением российских С-400 лишь один тому пример. На практике эрдогановская Турция дрейфует в сторону от Европы, и, если Анкару пока невозможно исключить из НАТО, ЕС вполне может дать Турции понять, что его лимит терпения уже исчерпан. Анкара может в ответ дезавуировать сделку с ЕС по проблеме мигрантов, но это и так случится при любом удобном для турок поводе. Потому ясно, что [европейцы] и НАТО нем могут быть заложниками их настроений». Тем более что шансы Турции на вступление в ЕС стремятся к нулю, о чем Анкара и была предупреждена еще год назад, в принятом Европарламентом 6 июля 2017 года призыве прекратить переговоры на эту тему в случае реализации планов Эрдогана по расширению президентских полномочий.
ВСА – форма и содержание
Формализация уже несколько лет как фактически существующего Восточно-средиземноморского альянса (ВСА) Израиля, Греции и Кипра, судя по всему, произошла на серии встреч премьер-министра Израиля, премьер-министра Греции и президента Кипра. Первая из них, в таком формате, проходила 28 января 2016 в Никосии, вторая 8 декабря 2016 в Иерусалиме и третья 15 июня 2017 в Салониках. А продвинутую стадию его формирования зафиксировал четвертый саммит руководителей трех стран в Никосии в мае 2018 года.
Партнерство и сближение Израиля и его «эллинских» соседей на платформе общих вызовов, угроз и интересов, в последние годы получило немало практических индикаций. Одним из которых стало подписание соглашений о военном сотрудничестве трех стран в 2014 году и SOFA (status of forces agreement) который предоставляет законные рамки присутствия и защиты вооруженным силам другого государства в момент их пребывания на территории государства-партнера в 2015 году с Грецией и 2016 году с Кипром (единственные, кроме США, государства, с которыми Израиль имеет подобные соглашения). И проведение, в соответствии с ними серии совместных маневров вооруженных сил трех стран, включая учения ВВС Греции и Израиля в марте прошлого и в июне нынешнего года, и трехдневное «тестирование» в марте 2017 года ВВС Израиля кипрских сил противовоздушной обороны. А также участие израильских наблюдателей в мае т. г. в принимаемых Кипром ежегодных морских учениях «Аргонавт», где представители 22 стран отрабатывали операции и приемы поиска потерпевших, освобождения заложников из рук террористов и управления потоками беженцев из конфликтных зон на Ближнем Востоке. И наконец, масштабные совместные маневры кипрской армии и Сухопутных войск и ВВС ЦАХАЛа на напоминающих ливанский ландшафт горных массивах острова Кипр в июне. По мнению наблюдателей, для Израиля это трехстороннее военное партнерство стало в целом адекватной заменой прервавшемуся в 2009 военному сотрудничеству с Турцией после того, как она в одностороннем порядке отменила участие Израиля в учениях «Анатолийский орел» в районе города Конья. Таким образом, в то время как каждый из участников складывающегося ВСА Греции, Кипра и Израиля сталкивается со своим набором вызовов своей безопасности и экономическим интересам, растущие геополитические амбиции (пока) «умеренно» исламистского режима Р.Т.Эрдогана являются их общим, причем довольно прочным, знаменателем.
Обостряющийся дипломатический конфликт Турции с Израилем был не единственным фактором, который ослабляет стратегические позиции Анкары в Восточном Средиземноморье. Не меньшую роль играли и иные идеологические и политические демарши Р.Т.Эрдогана, совершенные вразрез со всеми критериями realpolitik – такие, как поддержка террористического движения палестинских арабских исламистов ХАМАС. Или же заявления о нелегитимности режима египетского президента Абдель Фаттаха ас—Сиси, возглавившего в 2013 году переворот, который отстранил от власти в Каире родственных правящей в Турции Партии справедливости и развития «Братьев-мусульман». А также готовность сотрудничать с Ираном, захват части Северной Сирии или поддержка Турцией Катара в его противостоянии с другими арабскими странами Персидского залива.
В свете этих процессов явно не слишком актуальными для формирования прочного союза выглядят, например, идеологические расхождения между президентом Кипра Анастасиадесом, принадлежащем умеренно-правой части местного политического спектра и радикально-левым социалистом, премьер-министром Греции Ципрасом. Равным образом, не стала препятствием их сближению с Израилем и традиционная поддержка ООП, которая долгое время была существенным элементом внешнеполитического курса Афин (которые в 80-х и 90-х гг. ХХ века были среди наиболее жестких критиков в Европе политики Израиля и защитников позиции палестинских арабов) и, отчасти, Никосии. Напротив – акцентированное продвижение палестинской арабской темы в качестве инструмента антиизраильской дипломатии Анкары скорее способствовала стремлению Греции и Кипра вынести свои прежние пропалестинские позиции за скобки их отношений с Иерусалимом.
«Трудно найти более убедительный пример того, как геополитическая реальность подминает идеологию, чем расцветающая дружба Греции и Израиля», пишет обозреватель The Wall Sreet Journal Ярослав Трофимов, «незадолго до прихода в к власти в Афинах ультралевой партии «Сириза» в 2015 году ее лидер Алексис Ципрас призывал выслать из страны посла Израиля и закрыть греческие порты для посещения кораблей американского военного флота, в случае, если они направляются в Израиль. Европейские левацкие союзники «Сиризы» продолжают демонизировать премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху и его правое правительство… Но сам господин Ципрас напротив, лишь усилил сотрудничество с еврейским государством, и ключевая причина – это Турция».
Упомянутый общий знаменатель интересов Афин, Иерусалима и Никосии, помимо военной сферы, стал фактором сотрудничества во многих других плоскостях, главной из которых являются проекты транспортировки через территорию Греции природного газа, найденного в территориальных водах Израиля и Кипра.
В дополнение к оборонному партнерству и энергетическим сюжетам, играющим роль стратегического стержня ВСА, имеется длинный и «поражающий воображение», как его назвали в своем заявлении по итогам своей тройственной встречи в Никосии 8 мая 2018 года премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху, президент Кипра Никос Анастасиадес, и премьер-министр Греции Алексис Ципрас, список иных тем. От сотрудничества в вопросах информационных технологий и проектов в области здравоохранения до круизного судоходства и программ «образования для устойчивого развития» (ESD). Механизмом для продвижения партнерства в этих вопросах стали регулярные тройственные встречи представителей соответствующих министерств, ведомств, государственных чиновников, экспертов, торговых палат и корпораций трех стран. A также визиты парламентских делегаций, интенсивный культурный обмен и диалог в формате people to people.
Показательно в этой связи, что местом для предваряющего встречу министров обороны пятого, саммита ВСА на высшем уровне избрана «южная столица» Израиля г. Беэр-Шева, где имеется внушительная концентрация инновационных деловых корпораций, образовательных учреждений и научно-исследовательских центров, ставших, среди прочего, фактором притяжения выпускников элитных технологических подразделений ЦАХАЛа и иных интеллектуальных ресурсов. И что, согласно видению премьер-министра Израиля, делает реальным превращение города в мировой центр кибернетических технологий. «Израиль, — заметил профессор Университета Македонии в Салониках и высшего армейского колледжа Греции Спиридон Лицас — постепенно становится супердержавой информационных технологий. Так называемая Четвертая индустриальная революция продвигается на международном уровне израильскими корпорациями высоких технологий и исследовательскими институтами, обеспечивающими уникальную продукцию и прорывные научно-технологические разработки. [Благодаря Израилю] регион, тяжело страдающий от последствий «арабской весны», может получить шанс на «весну хай-тека» (Hi-Tech Spring), способную создавать достаток, рабочие места, и резко снизить уровень безработицы и (соответственно) радикализма среди непривилегированной молодежи».
Греция и Кипр, по всем признакам, проявляют немалый интерес быть частью возникающих в этой связи возможностей. Итогом, отмечает израильский эксперт в области ближневосточной безопасности Эран Лерман становится процесс «формирования плотной ткани совместных программ и проектов, которые обеспечат долгосрочное стратегическое партнерство стран-членов ВСА и его позитивное воздействие на региональную безопасность».
Для новых «эллинских» союзников Израиля оперативный выигрыш партнерства заметен уже сегодня. Для Никосии, например, им стал вес, который приобретает Никосия в Евросоюзе в свете перспектив газового проекта, но особенно – существенное укрепление ее позиций в противостоянии с Турцией. Так, анализируя итоги последних по времени мирных переговоров между Республикой Кипр и Турецкой Республикой Северного Кипра в июне 2017, эксперты заметили растущую уверенность греков-киприотов в своих силах – неслучайно, несмотря на все военные демонстрации, добиться уступок от Никосии туркам не удалось. В свою очередь, для Афин, этот союз может стать частью решения более общей проблемы баланса отношений Греции и стран Северной Европы.
Истоком проблемы стал греческий кризис суверенного долга и банкротство 2010 года, для выхода из которого потребовалась финансовая помощь в размере 86 млрд евро, предоставленная Евросоюзом под обязательство Афин принять весьма жесткую по своим условиям Третью программу экономической стабилизации (Third Economic Adjustment Program). Среди прочего, эта программа, утвержденная греческим парламентом в августе 2015 года, включает детальный внешний бюджетно-финансовый мониторинг и пристальный контроль над экономической политикой правительства, на довольно длительную перспективу грозит превратить Грецию в страну с ограниченным экономическим суверенитетом – что, понятно, имеет и свои политические последствия. В этой связи, как полагают эксперты, Греция заинтересована продвинуть альтернативные двусторонние и многосторонние альянсы, выходящие за узкие рамки политического и экономического маневрирования, дозволенные Афинам из Брюсселя.
Понятно, что идея и модель ВСА, включая его военно-политический и экономический аспект, прекрасно укладывается в эту схему. Таким образом, блок Израиля с Кипром и Грецией, трех реально демократических стран Восточного Средиземноморья, является новым важным геополитическим фактором перегруппировки сил в регионе. Парадоксальным образом, сегодня, более тысячелетия спустя после кончины политического эллинизма в Западной Азии вследствие арабского, а затем турецкого завоевания, партнерство Иерусалимом предоставляет шанс греческим государствам вновь стать геостратегическим фактором в Леванте.