По данным американских экспертов, администрация нового премьер-министра Пакистана Имрана Хана сохранит подход серьезного присутствия пакистанских военных во внешней политике страны. А это означает, что нынешняя стратегия Исламабада по ведению асимметричной войны в Кашмире и Афганистане будет сохранена, несмотря на давление США. Одновременно Исламабад не изменит параметров своего участия в проекте Китайско-пакистанского экономического коридора, несмотря на внутреннюю оппозицию этому среди части пакистанской деловой элиты. Залогом такого подхода остается крайняя необходимость Исламабада в получении от Китая дипломатической и финансовой поддержки, альтернативы которой на сегодня фактически нет. Общий фон, на котором Иран Хан пришел к власти, заключается в сложной экономической ситуации с учетом резкого падения валютных резервов и сложной геополитической обстановки. Его центристская партия «Техрик-е-Инсаф» («Движение за справедливость») получила большинство мест в Национальном собрании в 116 мест, опередив Пакистанскую мусульманскую лигу (ПМЛ-Н) бывшего премьер-министра Наваза Шарифа ( 64 мандата) и Пакистанскую народную партию — 43 мандата, благодаря в основном поддержке со стороны военных и обилию популистских обещаний, которые привлекли на его сторону средний класс. Кстати, эксперты практически солидарно сомневаются в способности Имран Хана их выполнить в полной мере даже при условии китайских кредитов. Основными реперными точками в рамках действий нового кабинета во внешней политике являются три темы: афганское досье, Кашмир и экономический проект с Китаем. Повторим, что самая серьезная степень вовлечения военных в политику является залогом того, что Исламабад не будет предпринимать никаких стратегических сдвигов в этих областях. При этом все усилия Иран Хана по борьбе с коррупцией и улучшения внутренней бизнес-среды, а также, если брать более предметно, долговечность его администрации будет зависеть от его отношений с армией, которая стремится продолжать формировать внешнюю политику страны по Афганистану и Индии. Победа Имран Хана знаменуют собой его почти 22-летний путь от окраин пакистанской политики до вершины власти. При этом его нынешний триумф совершенно не означает того, что он сможет сохранить свой альянс с военными и обеспечить себе спокойную жизнь на посту премьера до конца установленного срока. В этой связи напомним, что ни один пакистанский премьер-министр никогда не завершал полный срок своих полномочий за всю 71-летнюю историю страны. Определяющей чертой пакистанской политики всегда является перетягивание каната между военными и избранными политиками. И тот же Наваз Шариф, который сейчас открыто обвиняет Межведомственную разведку Пакистана (ISI) в манипулировании выборами в пользу Имран Хана путем организации прослушки и запугивания прессы, состоялся как политик опять же под крылом военных в период режима генерала Зия уль-Хака в 1980-х годах. Напомним также, что Наваз Шариф в 1990 году активно участвовал в деятельности партии «Ислами Джамхори Иттихад», которая была создана и финансировалась ISI. Хотя военные отрицают эти обвинения, в принципе в таком их участии в последних по времени выборах в Пакистане мало кто сомневается.
Все последующие шаги Имран Хана привлекут значительное внимание в четырех столицах: Вашингтоне, Кабуле, Нью-Дели и Пекине. Администрация президента США Дональда Трампа будет настаивать на том, чтобы Имран Хан выполнил свои предвыборные обещания по улучшению двусторонних отношений, что проецируется прежде всего на афганское досье и отказу пакистанцев от безусловной поддержки талибов. Такая поддержка является ключевым фактором, который позволил повстанцам сохранить свой боевой потенциал в течение последних 17 лет и превратить афганский кризис для США в самый продолжительный по времени вооруженный конфликт. Как и его предшественники, Имран Хан заинтересован в сокращении финансовых издержек в рамках поддержки талибов в Афганистане, но он хочет сделать это на выгодных для Пакистана условиях в рамках прихода к власти в Кабуле лояльных себе сил. И есть два основных момента, которые Исламабад преследует в этой связи.
- Это максимальное дистанцирование Индии от афганского досье.
- Признание Кабулом «линии Дюранда» в качестве законной границы между двумя странами (Афганистан официально оспаривает границу с Пакистаном).
Обе эти цели вытекают из стратегии Пакистана по поддержанию внутреннего единства путем предотвращения использования внешними субъектами его внутренних противоречий. Пакистанская армия также опасается того, что индийские разведывательные подразделения могут создать форпосты в Афганистане вдоль границы с Белуджистаном в рамках стимулирования там сепаратизма. Тем более, что лидеры сепаратистов не скрывают своих стремлений такую поддержку от индийского силового блока получить, и по ряду данных, уже таковую получают. В этой связи рискнем предположить, что кардинальных трансформаций или прорывов в политике Исламабада на афганском треке ожидать будет сложно. И последняя по времени боевая активность талибов практически по всему Афганистану тому лишнее подтверждение.
Внешне Кабул и Нью-Дели подчеркнули свой настрой на выстраивание позитивного диалога с новым премьером: А.Гани и Н.Моди оперативно позвонили ему и поздравили с победой. Имран Хан также отметил важность Афганистана и Индии в своей вступительной речи, сказав: «Если в Афганистане будет мир, то в Пакистане будет мир. Если Индия сделает шаг к миру, мы сделаем два шага вперед». При этом отметим, что, по ряду данных, в период предвыборной компании сотрудники индийских спецслужб, которые работают в Исламабаде под прикрытием офиса Верховного комиссара Индии в Пакистане, контактировали со рядом сотрудников из штаба Имран Хана. При этом совершенно очевидно, что жесткая геополитическая реальность может самым негативным образом сказаться на всех попытках улучшить двусторонние отношения. Главные моменты — претензии Нью-Дели на спорные районы Гилгит-Балтистан и Азад Кашмир, которые пересмотру не подлежат просто в силу идеологии нынешнего националистического правительства в Индии. В этой связи многие американские и индийские эксперты сходятся во мнении, что сейчас очень сложно предсказать основные параметры подхода Имран Хана к Индии. С одной стороны, в прошлом он выступал с воинственными заявлениями против Нью-Дели, обвиняя Наваза Шарифа в мягкости по отношению к стране. «Наш премьер [Наваз Шариф], вместо того, чтобы повышать [свой голос] голос [за кашмирцев], занят тем, чтобы его бизнес процветал там», — сказал Имран Хан в 2016 году. За день до выборов Хан сказал, что «Наваз Шариф больше озабочен интересами Индии и готов дискредитировать в этой связи пакистанскую армию». Но, по оценке экспертов, такая критика является общим местом для всех кандидатов и всех предвыборных кампаний, и большого внимания ей уделять не стоит. Например, отставной индийский дипломат, служивший в Пакистане, Т.Рагхаван очень метко заявил в этой связи: «эти заявления очень распространены в пакистанской политике. Мы должны отделить политическую риторику того или иного политика от того, что он делает, когда он борется за власть или находится у власти». Вместе с тем, по оценке американцев, в течение следующих нескольких месяцев между обеими странами не следует ожидать никакого существенного прогресса, учитывая огромные геополитические и экономические проблемы, с которыми сталкивается Имран Хан. С индийской стороны также нельзя ожидать каких-то откровенных реверансов с учетом факта предстоящих в мае 2019 года, что определяет автоматически жесткую риторику основных политических сил внутри страны. При этом будет, скорее всего, работать каналы неформальной дипломатии. Возможна также встреча Имран Хана с премьер-министром Индии Н.Моди в кулуарах Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций в сентябре. При этом фактором, который может обеспечить некий прогресс в двусторонних отношениях, эксперты называют серьезную вовлеченность бизнес-элиты в Пенджабе в экономические проекты в Индии. Некоторые из близких советников Имран Хана, такие как бывший министр иностранных дел Хуршид Касури или его заместитель в партии Шах Махмуд Куреши (который также был министром иностранных дел во время правительства Асифа Али Зардари), имеют хорошие контакты в Индии. Касури имеет многочисленные личные дружеские отношения в Индии, а Куреши, как агроном по образованию, был президентом Ассоциации фермеров Пакистана и имеет прочные связи в Индийском Пенджабе. В этой связи основной вывод экспертов в отношении перспектив улучшения двусторонних отношений следующий. Пакистан сталкивается с многочисленными внутренними вызовами, и предсказать, как все сложится в контексте индийско-пакистанских связей, практически невозможно. Многое будет зависеть от намерений пакистанской армии, характера взаимоотношений между Имран Ханом и армией и роли Китая в регионе. Пекин на сегодня самый сильный союзник Пакистана. Китай озабочен только тем, чтобы новое правительство обеспечило преемственность в реализации проекта Китайско-пакистанского экономического коридора стоимостью 62 млрд долларов, который призван дать Китаю еще один выход к Аравийскому морю и поддержать диверсификацию торговых путей Пекина от Малаккского пролива. И в этой связи китайцы могут в принципе быть спокойны: новый премьер-министр уже объявил, что он не будет касаться каких-либо контрактов своего предшественника в отношении этого проекта «из-за критической важности отношений Пакистана с Китаем». Кроме того, Китай предпринял шаги по смягчению кризиса платежного баланса Пакистана, предоставив 5 млрд долл.США в виде займов на прошлый финансовый год, закончившийся 30 июня. В принципе решен вопрос и выделении Пекином еще более мощного кредита в 10 млрд долларов. И это обстоятельство избавляет И.Хана от необходимости идти на очень неприятные по своим последствия переговоры с Международным валютным фондом (МВФ) для поддержки сокращающихся валютных резервов Пакистана.