Накануне наступившего вечером 9 сентября нового, по еврейскому летоисчислению, 5779 года, израильской общественности, по традиции, были представлены многочисленные статистические выкладки и социологические опросы, отражающие объективные процессы в экономике, политике и обществе, и их субъективные оценки гражданами страны. Одним из них был опубликованный буквально накануне нового года очередной «Индекс мира» — масштабный репрезентативный опрос израильского общества, ежегодно проводимый Израильским институтом демократии (ИИД).
Какова же картина в свете данных, представленных этим авторитетным и широко цитируемым в СМИ источником? По данным ИИД, более 60% респондентов оценили в момент опроса уходящий год как «очень» или просто «хороший», и только четверть – как «довольно неудачный», причем существенной разницы во мнениях израильских граждан еврейского и арабского происхождения здесь не наблюдалось. Правда, среди тех, кто назвал тот год «очень неудачным» арабов было, в процентном отношении, втрое больше, чем евреев – 19% против 7%.
Сходная картина наблюдалась и в «прогностическом» ответе – примерно равная доля евреев и арабов полагали, что следующий год будет «намного лучше», или просто «лучше», чем уходящий (так считали более 29% всех респондентов). Но среди арабов-граждан Израиля доля тех, кто полагал, что следующий год будет «намного» или «немного хуже» чем уходящий, была соответственно, вдвое и вчетверо выше, а тех, кто считал, что ничего существенно не изменится – вдвое ниже (24% и 45%) чем среди их еврейских сограждан. Иными словами, сравнительно оптимистичного мнения (каковым, учитывая в целом позитивную оценку прошлого года, следует считать и прогноз о «статус-кво») о будущем страны в новом году придерживались более 70% всех опрошенных граждан. Но среди евреев Израиля так считали три четверти респондентов, а среди арабов – их доля была почти в полтора раза ниже.
Подобное размежевание можно объяснить по-разному. «Социалисты», особенно из числа представителей левой оппозиции, чаще всего в таких случаях говорят о сохраняющемся разрыве в уровне доходов и профессиональной занятости двух групп населения, а также продолжающейся, по их мнению, дискриминации арабских граждан в различных сферах жизни. В свою очередь, их оппоненты, прежде всего, из центра и правой части политического спектра, объясняют более высокий уровень бедности в арабском секторе отсутствием традиции трудоустройства арабских женщин и немалую долю арабов, занятых на «черном» рынке труда. А также предлагают обратить внимание на усилия правительства по исправлению данной ситуации, включая инвестиции в профессиональное образование, программы трудоустройства и «корректирующую дискриминацию» в пользу арабского меньшинства в государственных ведомствах.
Кроме того, в официальных кругах нередко подчеркивают – подкрепляя эти данные статистическими выкладками – что израильские арабы, при всех имеющихся проблемах, все же являются наиболее благополучной, по уровню и качеству жизни, группой арабского мира (за исключением, возможно, обладающего местным гражданством меньшинства населения нефтегазовых монархий Персидского залива). Если иметь в виду доступ арабских граждан Израиля к динамичному израильскому рынку труда, услугам образования, здравоохранения и социального обеспечения – не говоря уже о несравнимом ни с какой арабской страной уровне их личной безопасности и гражданских и политических прав. Во всяком случае, такой вывод следует и из опубликованного накануне еврейского нового года обзора ЦСБ (которое в ходе сбора статистической информации о положении израильских домохозяйств, также время от времени проводит опрос их членов по широкому кругу вопросов). По этим данным, «довольны» или «очень довольны» своей жизнью (в соответствии с такими параметрами, как удовлетворенность условиями занятости, услугами здравоохранения, жильем, образованием, окружающей средой, личной безопасностью, материальным положением и социальным благосостоянием) были в конце прошлого года не только 91% израильских евреев, но и 82% арабов-граждан Израиля.
Если это так, то ответ на проставленный вопрос следует, скорее, искать в политической атмосфере прошедшего еврейского года. В его начале (в декабре 2017) произошло признание президентом США Д.Трампом Иерусалима столицей Израиля, в середине года (май 2018) – перенос в город американского посольства, а в конце года (июль 2018) – принятие Закона о еврейском национальном характере Государства Израиль.
На фоне довольно вялой реакции на эти события умеренных арабских режимов суннитского блока и неудачи попыток организации масштабных протестов арабов Иудеи и Самарии, руководство Палестинской национальной администрации в Рамалле и лидеры радикальной исламистской террористической группировки ХАМАС сосредоточили усилия на активизации их креатуры в среде израильских арабов. Прежде всего, в лице запрещенного израильскими властями еще в 2015 году, и с тех пор действующего в виде неформальных ячеек «северного» (экстремистского) крыла Исламского движения Израиля, фактически являющегося филиалом ХАМАСа внутри «Зеленой черты». А также традиционного «палестинское лобби» в лице депутатов Кнессета от Объединенного арабского списка. Входящие в этот список партии, по устойчивому представлению немалого числа израильтян, уже довольно давно на практике представляют не столько арабское, по первому языку, этнокультурное меньшинство израильских граждан, сколько ориентированы на внешние, в том числе враждебные Израилю интересы. И потому де-факто выступают в роли внесистемной оппозиции – что постепенно и укрепляло в глазах многих израильских евреев образ лидеров арабских партий как «пятой колонны» этих палестинских, арабско-националистических и/или панисламских сил.
На этот раз существенным образом «разогреть» израильскую арабскую улицу, за исключением небольшого числа шумных, но немногочисленных демонстраций, этим лидерам не удалось. Результат, хотя и вероятно, не тот, на который они рассчитывали, принесло иное. А именно, широко озвученные в СМИ публичными фигурами из этой среды и переходящие, по мнению многих израильтян, все допустимые в либерально-демократической стране границы толерантности, радикальные антисионистские (в ряде случаев – практически антисемитские) заявления. А также активное участие этих лиц в организованных ПНА/ООП Махмуда Аббаса в Рамалле в координации с левацкими, исламистскими и прочими антиизраильскими кругами в Европе дипломатических и информационных, на грани подстрекательства, кампаниях по делигитимации еврейского государства. Израиля. Заметим, что все это происходило на фоне нового витка острой общественной полемики об идентичности еврейского государства. В силу чего слова и действия израильских арабских политиков и иных публичных фигур были многими восприняты как нарушение всех существующих в стране, даже самых эластичных, когда речь идет об этом секторе, правил политической игры.
Очевидно, что эти настроения, оправданно или нет, стали переноситься на израильскую арабскую улицу в целом – особенно в ситуации и без того растущего в обществе раздражения ростом нелояльности «палестинцев 1948 года», как предпочитают именовать эту группу их политические лидеры. А также «преимущественно арабскими» формами криминала (наркоторговля, угон машин, незаконный захват государственных земель, и т.п.). Не случайно, что в прошедшие месяцы в повестке дня израильских масс-медиа вновь появилось обсуждение разных версий нового «этнического размежевания» между евреями и арабами на территориях между рекой Иордан и Средиземным морем. Идею чего в свое время – в виде плана обмена еврейских поселенческих блоков Иудеи и Самарии на плотно населённые израильскими арабами-мусульманами города и районы внутри «зеленой черты» выдвинул глава «правой светской» партии «Наш дом – Израиль» (НДИ), нынешний министр обороны Авигдор Либерман.
Притом, что согласно опросам, 60-80% израильских арабов не признают определение Израиля в качестве «национального дома еврейского народа», и соответственно, требуют изменения его еврейского характера, предлагаемая перспектива оказаться – даже не путем переезда, а оставаясь в своих городах и домах, под любой арабской властью, подавляющим большинством арабских граждан страны воспринимается с ужасом. В этой связи показательно, что в ходе упомянутого опроса ИИД, среди тем, на которых в следующие 12 «лунных» месяцев должны быть направлены усилия руководства страны, израильские арабы, давшие определенный ответ на этот вопрос, на первое место поставили идею «достижения мирного соглашения между Израилем и палестинцами»».
Сторонников такой точки зрения в этой группе респондентов было 22% — втрое больше, чем среди израильских евреев (6.6%), которые уже, похоже, в большинстве своем, потеряли остатки надежды на достижение компромисса с палестинскими арабами. Понятно, что «палестинцы 1948 года», осознавая это или нет, заинтересованы, среди прочего, и в том, чтобы покинуть в израильском общественном мнении «категорию врагов». Как минимум для того, чтобы вернуть у их еврейских сограждан прежде доминирующее ощущение, что следует проводить различие между политическими декларациями арабских депутатов, которых арабская улица, в силу сложившейся там системы общинно-клановых и корпоративных отношений, раз за разом делегирует в Кнессет, и реальными социально-культурными и социально-экономическими интересами их избирателей.
Остальные сходства и различия между двумя группами респондентов, опрошенных в ходе этого исследования, были не менее понятны. Примерно пятая часть и тех, и других полагали нужным, чтобы правительство большую часть своего внимания уделяло улучшению экономической ситуации в стране. В то время как тема «искоренение социально-экономического неравенства в обществе» для евреев оказалась вдвое более актуальной (почти 22%) чем для арабов (чуть более 10%), которых, как группу населения, автоматически относимых общественным мнением к непривилегированным и эксплуатируемым слоям населения, этот вопрос, казалось бы, должен был интересовать существенно больше.
Понятно и то, что «укрепление ЦАХАЛа и безопасности Израиля» задачей первого правительственного приоритета израильские евреи считали вчетверо чаще, чем граждане, говорящие по-арабски. (Среди последних этот пункт выбрали около 3% респондентов, что примерно соответствует суммарной доле служащих в израильской армии друзов и черкесов, а также арабов-христиан, связывающих, как и первые две подгруппы, перспективы своего благосостояния и безопасности именно с Израилем – особенно на фоне происходящего с их единоверцами в других странах ближневосточного региона).
Столь же существенными оказались расхождения по такому вопросу как «укрепление единства народа» – вновь, израильских евреев эта тема интересовала втрое чаще, чем арабов (соответственно, 13.6% и 4.2%). Что понятно в свете приведенных выше данных о доминировании у второй группы палестинской, арабской и исламской идентичности над израильской гражданской идентификацией, а также их стремления (вопреки лозунгам арабских политиков, остро критиковавших соответствующий пункт Закона о национальном характере государства) жить обособленными городскими и деревенскими общинами. Где приняты свои нормы и стандарты отношений между людьми, и их ценностные характеристики – в силу чего такая тема как «искоренение коррупции в системе власти», например, была рекомендована арабо-язычными респондентами правительству вдвое реже, чем израильскими евреями и в среднем по выборке.
Наконец, лишь менее 15% респондентов затруднились, или не пожелали дать ответ на вопрос о желаемых ими приоритетах правительства в новом еврейском году. Похоже, что израильтяне в целом знают, чего они хотят, более-менее четко расставляют порядок приоритетов, и, в свете приведенных данных, довольно оптимистично оценивают перспективы их реализации. Что, однако, в намного меньшей степени можно сказать об израильских арабах, где относительное большинство опрошенных (32.1% — вдвое больше, чем в среднем по выборке, и втрое чаще, чем среди евреев) оставили этот вопрос без ответа. Еще одно свидетельство того, что данное сообщество израильских граждан явно находится на перепутье.