Беженцев в соседних с Сирией странах снова пытаются «отговорить» от возвращения на родину с помощью спецопросников. Об этом сообщил в среду 12 сентября на брифинге руководитель Национального центра управления обороной РФ генерал-полковник Михаил Мизинцев. По его словам, в этих государствах с решившими вернуться сирийскими гражданами работают с помощью специализированных «опросников», причем от лица верховного комиссара ООН. «Содержание этих «опросников» построено таким образом, чтобы даже те граждане Сирии, которые уже приняли решение вернуться, стали сомневаться в его правильности и в конечном итоге отказались от своих намерений», — сказал генерал. Подобный документ использовался раньше, затем на какое-то время его распространение было приостановлено. «Но мы вынуждены вернуться к нему, потому, что он снова массово используется для обработки сирийских беженцев», — сказал Мизинцев. От себя добавим, что раньше вообще использовались телефонные опросы. «При этом мы не исключаем, что указанный «опросник» используется силами, которые никакого отношения к официальным структурам Организации Объединенных Наций не имеют», — добавил он. Но этот как раз легко выяснить через российских представителей в том же УВКБ ООН. В этой связи интересно понять, каким образом такие инициативы в УВКБ ООН рождаются, кто является их автором, и, наконец, что делают в этой структуре российские представители. Но в принципе, есть все основания полагать, что этот опросник не является делом рук неизвестных, а реально рожден в недрах УВКБ ООН и распространяется по лагерям беженцев через представителей этой структуры. По крайней мере, это признал рлссийский МИД. Директор департамента информации и печати МИД РФ Мария Захарова назвала «верхом цинизма» попавшие в распоряжение МИД РФ вопросы к сирийским беженцам из опросного листа, подготовленного профильным агентством ООН. «В наши руки попал опросник, опросный лист, на основе которого чиновники профильного специализированного агентства Организации Объединенных Наций работают в одной из ближневосточных стран с сирийскими беженцами», — сказала она в четверг 30 августа на брифинге. Захарова пояснила, что чиновники ООН работают с «теми самыми сирийскими беженцами, которые изъявили желание вернуться на родину, то есть это не те люди, которых приходится уговаривать, это те самые люди, которые сами хотят вернуться в Сирию». По ее словам, «вместо того чтобы приступить к практической, прикладной работе по их возвращению, этим людям предлагается ответить на целый ряд вопросов». «Каковы ваши чувства в связи с возвращением в Сирию, испытываете ли вы чувство беспокойства? <…> Вы понимаете, что ситуация в сфере безопасности там остается нестабильной?» — перечислила она вопросы из анкеты.
«Это же какой-то просто верх цинизма — люди, которые были вынуждены покинуть родину, которые бежали от того, что устроили на их земле террористы и боевики, эти люди выживали, а теперь им говорят о том, что перед возвращением на родину вы испытываете беспокойство», — заключила Захарова. В общем-то с логикой тут проблемы, поскольку желать возвратиться на родину и испытывать при этом беспокойство от того, не арестуют ли тебя или, чего доброго, не убьют, с учетом нынешних сирийских реалий друг друга не исключает. Опять же легко парируется и тезис об отсутствии у ООН желания вести «прикладную работу» в рамках этого возвращения. Для того, чтобы ее спланировать, надо понимать, какие собственно проблемы, в том числе и психологического свойства, ты встретишь. Отсюда и опросник, который для нашего МИД РФ явился откровением: а ведь его кто-то готовил, тексты разрабатывались и утверждались, принималось решение руководства УВКБ ООН, кто и как будет проводить опрос, и в каких конкретно лагерях. Но в главном М.Захарова права — УВКБ ООН и само руководство ООН очень негативно относится к теме возвращения сирийских беженцев на родину. Только выражать такие тезисы надо более логично, и в частности, все-таки, хотя бы для себя, ответить на неудобный вопрос — где роль российских представителей в УВКБ ООН, и есть ли они вообще в этой структуре в принципе? И, если нет, то почему? А, если есть, то что они делают в этой связи?
Вся эта история еще раз очень четко демонстрирует тот очевидный факт, что ни коллективный Запад, ни ООН не испытывают никакого желания способствовать России в массовом возвращении сирийских беженцев на родину. Россия в последние месяцы активно продвигает на международных площадках этот вопрос без особого успеха. Как указывают в Москве, большая часть территории Сирии уже освобождена от террористов, так что граждане страны могут безопасно вернуться в родные места из Ливана, Иордании и Турции, куда они выехали во время конфликта. Связанные с их возвращением вопросы представители РФ пока в общем без большого успеха обсуждают с коллегами из перечисленных стран, а также с ООН и европейскими столицами, от которых зависит материальная поддержка. Отметим, что никакой материальной поддержки от Запада и ООН Москва в данном случае не получит. Как собственно не сработает и главный аргумент в рамках инициирования всей этой деятельности. А именно, коллективный Запад не пойдет на «манок» в виде совместных операций с Москвой по возвращению сирийских беженцев на родину из стран ЕС под этой эгидой, что рассматривается Москвой как прорыв международной изоляции. Но Запад на это не пойдет, даже несмотря на все свои нынешние проблемы с миграционным кризисом. Причин тут много, но одна основная: никакой поддержки международной активности Москвы при минимизации контактов с ней только по очень острым темам, угрожающим напрямую национальной или экономической безопасности. Входить под эгидой Москвы в такой процесс и тем самым помогать ей в сирийском досье, на Западе не будут. И это коллективная позиция США и Европейского союза, несмотря на все их нынешние разногласия. Вероятность проведения возможного саммита с Францией и ФРГ это положение дел не изменит, поскольку на нем их представители будут по этому вопросу убеждать Москву прежде всего в нежелательности военной операции в Идлибе по гуманитарным причинам, и не более того. И, если брать данный конкретный эпизод с возвращением беженцев, то, и хорошо, что они не откликнулись. По одной важной причине — массовое возвращение суннитских беженцев в места их традиционного проживания без соответствующих шагов Дамаска в рамках всеобщей амнистии и предоставления суннитскому населению ясных правил игры в рамках их социально-экономической автономии, реанимации в ином объеме каналов гуманитарного и экономического сотрудничества по оси «Дамаск-регионы», чревато очень скорым ренессансом вооруженного сопротивления. И это не говоря уже о том, что таким образом создается значительная масса явных оппонентов власти в случае проведения всеобщих выборов. Если сформулировать это очень обще, то без восстановления устойчивых каналов совместного доверия сторон такое возвращение имеет все перспективы перерасти в новый виток вооруженной конфронтации. Такие вещи также надо продумывать, прежде чем выдвигать такие инициативы, которые теперь Москва должна решать фактически одна, за свой счет, да и еще при явной блокаде со стороны не только Запада, но и ООН и значительной части арабских стран.
Возвращаясь собственно к самим вопросам опросника. Как отметил академик Международной академии психологических наук Александр Морозов, анализ перечня вопросов в анкете, которую предлагается заполнить беженцам, «позволяет сделать вывод не только об отсутствии соблюдения требований беспристрастности, корректности и нейтральности формулировок, но и о наличии в формулировках явных признаков психологического давления». К ним он отнес уже перечисленные М.Захаровой вопросы и ряд других. Например, «Вы знаете, что Ваши земли непригодны для земледелия» или «Вы понимаете, что вас призовут в армию». Согласимся в данном случае насчет психологического аспекта, но, по нашей оценке он имеет применительно к этому опроснику сопутствующее значение. Прежде всего, по причине того, что все эти «запугивающие вопросы» для арабской улицы имеют вторичное значение в рамках принятия ей тех или иных подобных решений. Арабская умма — это жестко интегрированная общность с многочисленными родственными и дружескими связями. А касательно сельской местности, то это еще и принадлежность к одному клану или племени. И мнение своих авторитетов или шейхов для такой категории лиц имеет несравненно более определяющее значение по сравнению со всеми подобного рода опросниками. Собственно не случайно в опроснике отдельный вопрос посвящен их источникам информации в отношении реалий в Сирии: и среди них присутствуют именно местные родственники или шейхи. Вопрос, который сдерживает сейчас основную массу беженцев от возвращения не экономический: сирийцы — это природные купцы и их не пугают вопросы сроков восстановления социальной инфраструктуры. Их волнует пока только один вопрос: не до конца внесена ясность по вопросу возможных репрессий со стороны властей с учетом отсутствия внятных правил массовой амнистии. И в данном аспекте Дамаск не торопится с ее объявлением ровно по той причине, что пока сам не готов к массовому возвращению беженцев на родину, основная масса из которых является его оппонентами. Если грубо, то пока Дамаск не определил до конца правила игры, а нынешние правила суннитское большинство по тем или иным причинам полностью не устраивают. И, кстати, цели этого опросника прежде всего в том, чтобы четче опередить параметры этих разногласий, а не запугать беженцев.
Если мы же говорим о самих вопросах, то надо отдавать себе отчет, что это является закамуфлированным разведывательным опросом сирийских беженцев в отношении перспектив всесирийского мирного урегулирования на основе компромисса с Дамаском. Это касается и общей группы вопросов, среди которых акцент делается на причинах, которые побудили респондента к возвращению именно сейчас. То есть из ответов легко сделать вывод, что это: общее военное поражение антиасадовской оппозиции, прекращение материальной поддержки от зарубежных спонсоров, позитивные сигналы с мест (причем надо указывать, куда опрашиваемый собираешься вернуться, а это в совокупности с ответом на первый вопрос дает полное представление о настроениях в суннитской общине в этой местности по отношению к Дамаску), как он видит сейчас реальную ситуацию на своей малой родине (причем независимо о того, собирается ли он возвращаться или нет; отсюда можно сделать четкий вывод о развитии ситуации в той или иной части Сирии), и т.п. Важна и тема, будет ли брать респондент свою семью или подождет: отсюда высчитывается степень уверенности его в источниках обнадеживающей информации из той или иной местности. Кстати, вопрос о степени нестабильности в той или иной местности, в которой беженец должен отдавать себе отчет перед своим возвращением туда, носит характер не только психологического давления. По ответу очень часто можно будет судить о том, существует ли там вообще вооруженное сопротивление или нет. И в какой степени антагонизма к сирийскому режиму оно пребывает сейчас. По реакции респондента в отношении перспектив своего призыва в сирийскую армию, можно сделать четкий вывод о количестве людского резерва сирийских вооруженных сил в случае массового возвращения беженцев. Интересны вопросы об осведомленности респондента степенью государственной поддержки со стороны Дамаска этому процессу. По ответу совершенно четко можно сделать вывод о том, как Дамаск реагирует на такое возвращение, какова степень господдержки таким процессам и с каким успехом она реализуется. Повторим, мы имеем на примере этого опросника четкий разведопрос с целью зондирования настроений основной массы сирийских беженцев, прежде всего в Ливане и Иордании, в отношении реальности достижения мирного компромисса с Дамаском. При этом сам факт возвращения беженцев рассматривается на Западе (а именно он стоит за этим событием. Если еще конкретнее, то это французские спецслужбы, которые плотно инфильтрированы в руководства секторов миротворческих операций ООН и УВКБ), как безусловная готовность к такому сценарию. И вот в этом еще одна причина саботирования Западом соответствующих