Несмотря на то, что, в целом, катарская экономика неплохо «держит удар» с введением против эмирата санкций со стороны саудовской коалиции, объем и характер накапливающихся проблем, все чаще заставляет власти Катара задумываться над дилеммой выхода из сложившейся тупиковой ситуации. Как мы уже сообщали ранее на страницах сайта Института Ближнего Востока, основной расчет делался, прежде всего, на возможности суверенного фонда, который изначально был призван сыграть роль подушки безопасности от таких вот обстоятельств, но, который, по мнению все увеличивающегося числа экспертов, начинает все хуже и хуже справляться с этой обязанностью.
По данным, распространяемым в саудовских СМИ, что определяет отношение к такой информации, как, к возможно ангажированной, после того, как оптовые операции, осуществленные Катарским суверенным фондом, в конечном итоге, потерпели неудачу, или не оказались столь эффективными, как ожидалось, в руководстве организации рассматривается возможность о продаже дополнительной части своих активов на сумму, примерно, в 320 млрд долларов. Саудовские данные могут оказаться преувеличенными, недаром обе страны обменялись серией достаточно болезненных информационных ударов, и наступившее временное затишье отнюдь не означает, что противостояние на площадках масс-медиа закончилось, однако, «дыма без огня не бывает» и вот тому, возможное подтверждение.
Потери Катарского инвестиционного агентства (Qatar Investment Authority, QIA), созданного в 2005 году для управления и инвестирования государственных доходов от экспорта нефти и СПГ, по-видимому, побудили Доху уволить исполнительного директора государственного фонда благосостояния страны.
Власти Катара назначили Мансура бен Ибрахима аль-Махмуда новым исполнительным директором суверенного фонда богатства, Катарского инвестиционного управления, сообщает ряд информационных агентств и эту же информацию подтверждает авторитетный источник — информационное агентство Bloomberg.
«Было принято решение назначить бывшего главу исполнительной администрации фонда, шейха Абдуллу бен Мухаммеда аль-Тани в качестве государственного министра», — сообщает Bloomberg со ссылкой на соответствующий указ, опубликованный в канцелярии катарского эмира.
Шейх Абдулла бен Мухаммеда аль-Тани, возглавляя суверенный фонд Катара, провел в этой должности почти четыре года.
При нем, в качестве руководителя, фонд продал долю в Tiffany & Co. за 417 млн долларов, или что составляло 40% его доли в компании.
QIA реализовало 4,4 млн акций Tiffany & Co через банк Morgan Stanley.
Ранее, катарский фонд уже сократил свою долю в Credit Suisse до 4,94% и почти вышел из «Роснефти» после приобретения доли в российской компании в декабре 2016 года.
Glencore и QIA купили 19,5% акций «Роснефти» в ходе ее приватизации в декабре 2016 года за 10,2 млрд евро, при этом консорциум внес 2,8 млрд мевро собственных средств, а еще 7,4 млрд в качестве кредита предоставили итальянский банк Intesa Sanpaolo (5,2 млрд евро) вместе с российскими банками (2,2 млрд евро), среди которых упоминался «Газпромбанк». Несмотря на разный финансовый вклад (катарцы предоставили 2,5 млрд евро собственных средств, а трейдер — лишь 0,3 млрд), QIA и Glencore были равноправными партнерами в этом консорциуме.
Но уже через девять месяцев, 8 сентября 2017 года, они объявили, что договорились о перепродаже большей части пакета (14,16%) «Роснефти» малоизвестной китайской корпорации CEFC примерно за 9 млрд долларов.
В июле 2018 года Glencore и QIA решили распустить партнерство. Катарцы решили оставить за собой 18,93% акций Роснефти, а Glencore — 0,57% акций российской компании.
Напомним, что 26 марта эмир Катара, шейх Тамим бен Хамад Аль Тани встречался с президентом Владимиром Путиным в Кремле, закрытые переговоры длились тогда три часа. По итогам этих переговоров «Роснефть» и Катарский фонд образования, науки и социального развития (Qatar Foundation) подписали соглашение о стратегическом сотрудничестве.
Приведем мнение директора Института энергетической политики Владимира Милова, опубликованное на портале РБК: «QIA изначально оказался в этой сделке случайно, у фонда обратная концепция, он был создан для инвестирования «углеводородных» денег в различные сектора экономики, включая недвижимость, машиностроение и финансы. Единственной инвестицией QIA в добычную компанию до вхождения в «Роснефть» была покупка 3% французской Total. Но QIA является крупнейшим акционером Glencore (владеет 8,47%), который до сделки испытывал серьезные финансовые проблемы, а вместе с акциями получил пятилетний контракт с «Роснефтью». Очевидно, что Катар поучаствовал в приватизации, чтобы в том числе восстановить стоимость неудачной инвестиции в Glencore.
По всей видимости, QIА заигрался тогда в сделке с Glencore, и то ли случайно, то ли намеренно оказался замешен в сомнительной историей с участием китайской CEFC. Вряд ли это пошло на пользу капиталам агентства».
Возвращаясь к Credit Suisse в котором Катар уже сократил свои прямые акции до 4,94%, то напомним, что суверенный фонд имел в нем 5,01% голосов, а общий пакет акций Катара, включая конвертированные в акционерный капитал, снизился до 15,91% с первоначальных 17,98%.
Бойкот стран, членов саудовской коалиции, «борющихся с терроризмом», также заставил Катара продать Люксембургский международный банк, который был основан 161 год назад компанией Precision Capital.
Китайская Legend Holdings в своем крупнейшем иностранном приобретении, подписала соглашение о приобретении 90-процентной доли в Люксембургском международном банке от правящей семьи в Катаре за 1,48 млрд евро (1,76 млрд долл. США).
По мнению не конкретизируемых «международных экспертов» на которые ссылается портал «Аль-Иктисадыйя», недостатки в инвестиционной деятельности Катарского инвестиционного управления ничем не отличаются от дисбалансов, сложившихся в экономике Катара, в целом. Обоснование Катара для инвестирования избыточных средств от продажи газа на международных рынках так и не приобрело осознанного и продуманного инвестиционного управления и продолжает испытывать вызовы от путаницы и неверных стратегий, которые, как ожидалось, будут преодолены с созданием QIA в 2005 году, но этого еще не произошло.
Источники «Аль-Иктисадыйя» полагают, что Катар до создания агентства реализовывал свою инвестиционную политику «через узкую и очень ограниченную группу попечителей». Группе не хватало эффективности, необходимой для принятия любого реального инвестиционного решения, возможно, из-за отсутствия опыта или современного восприятия реальности в этой сложной области.
«В течение многих лет на международном рынке продавался недорогой газ, и у Дохи не было финансовых излишков, сопоставимых с Кувейтом, Объединенными Арабскими Эмиратами и, конечно же, Саудовской Аравией, но ожидаемо, Доха озадачилась созданием официальной структуры инвестиционного регулирования. Предполагалось, что она будет применять более эффективный подход, укрепляя свои инвестиционные отношения с крупнейшими в мире инвестиционными домами и учреждениями. Но менталитет, который царил в сфере инвестициями в Катаре до 2005 года, остался таким же, как и после назначен принца Тамима бен Хамада Аль Тани главой инвестиционного регулятора (до того, как он стал эмиром позже)», — считают эксперты, на которых ссылается портал.
«Этот тип управления ослабил потенциал инвестиционного аппарата, лишил возможности проявить инициативу и больше сосредоточился на «пиаре» в СМИ, чем на, собственно, инвестициях в стратегических областях, поэтому Катару и пришлось продавать свои иностранные активы в целях компенсации дефицита бюджета. Часто, ошибочные решения принимались в отношении актива, который будучи продан или ликвидирован, приводил к миллиардам потерь».
И далее: «Отсутствие прозрачности деятельности Катарского инвестиционного агентства (QIA), особенности его функционирования с точки зрения управления и принятия инвестиционных решений, анализа инвестиционных моделей, раскрывают поспешный характер принятия решений внутри него, часто детали инвестиционного контракта отсутствуют или вынуждают относится к ним с известной долей подозрительности. Это заставило многих инвестиционных аналитиков подвергнуть сомнению точность данных, объявленных агентством, которые что часто противоречили фактам на местах».
В качестве «вишенки на торте» оппоненты эмирата приводят следующий пример: несмотря на кризисные явления в экономике Катара, эмир Катара дал согласие президенту Турции на использование последним самолета стоимостью в 500 млн долларов.
По информации агентства Reuters, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган оправдал свое решение принять роскошный самолет от эмира Катара Тамима бен Хамада Аль Тани, в то время, когда страна сталкивается с экономическими трудностями, и заявил, что подарок для них не был подарен лично ему, «а направлен турецкому государству».
Официальное информационное агентство TTR сообщило на прошлой неделе, что эмир Катара передал Эрдогану самолет Boeing 747, что вызвало критику со стороны турецкой оппозиции.
Газета Hurriyet сообщила, что депутат оппозиционной Народно-республиканской партии Зизин Танрикуло ссылаясь на экономический кризис, который испытывает страна, выразил обеспокоенность тем, что самолет был куплен, а не является «подарком», Самолет, который обычно вмещает 400 пассажиров, был переделан в ВИП вариант для 76 человек, сообщает газета.
Международные инвестиции являются зоной больших цифр и больших рисков, очевидно, что действия катарских инвестиционных организаций не обходятся без издержек и потерь, насколько они влияют на устойчивость экономики эмирата, функционирующей в экстренных условиях экономической блокады, станет ясно в ближайшие несколько месяцев, в течение которых, не исключено, будет объявлено об очередных продажах части катарских активов.