Иран ведет активную деятельность против Израиля, военно-политическое руководство которого заявляет об этом годами и соответствующим образом выстраивает внешнюю и внутреннюю политику. Авторитетный израильский эксперт Яков Амидрор, бывший советник по национальной безопасности израильского премьер-министра Биньямина Нетаньяху, председатель Совета национальной безопасности (2011 – 2013 года), выделяет несколько измерений антиизраильской деятельности Ирана[i] [1]. Одно из них – видимое (о котором мы начали разговор в предыдущих частях статьи) – заключается в борьбе Ирана с Израилем на трех фронтах – ливанском, сирийском и палестинском. При этом ударной силой иранцев выступает «Аль-Кудс», относительно независимое подразделение КСИР (Корпуса стражей исламской революции во главе с иранским военачальником Касемом Сулеймани).
Вторым измерением антиизраильской деятельности Ирана считается ядерное оружие. Стремление Тегерана его приобрести менее заметно, и в последнее время является менее обсуждаемым аспектом деятельности Ирана против Израиля. В Израиле уверены, что Тегерану пришлось отложить свои планы из-за тяжелых «мировых санкций», которые три года назад привели ИРИ за стол переговоров и к подписанию Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), приостановившего иранскую ядерную программу на десятилетие. Однако Израиль волновался по поводу того, что это десятилетие закончится примерно через семь лет, и уже тогда Иран сможет продуктивнее реализовать свои планы в области ядерного оружия. В конце этого периода у Ирана появятся ракеты более точные и большего радиуса действия, а новые центрифуги будут в 10 – 20 раз эффективнее предыдущих. Он также получит легитимность для достижения своих ядерных амбиций после истечения срока ограничений по ядерной сделке. Эти ожидаемые достижения стали важной составляющей решения Ирана поддержать ядерное соглашение. Как считают в Израиле, трудно представить себе лучшую сделку для Ирана. Не зря Тегеран был весьма расстроен после объявления президента Дональда Трампа о выходе США из СВПД. Иран надеялся, что в дополнение к вышеупомянутым выгодам он также сможет воспользоваться временным фактором и отменой этими соглашениями санкций в целях улучшения ситуации в экономике. Но все это теперь под угрозой из-за решения нынешней американской администрации возобновить санкционный режим.
В Израиле считают, что обнаружение и захват иранских ядерных архивов указывает на два неоспоримых факта. Во-первых, иранцам удалось заложить прочную основу для развития ядерного оружия, гораздо более продвинутого и внушительного, чем предполагали различные эксперты разведки. Обнародованные данные опровергли постоянные отрицания Ираном факта работы над ядерной программой. Архивы документируют разработки до 2003 года.
Во-вторых, иранцы сохранили и систематически архивировали все эти знания в полном объеме, в нарушение своих обязательств по ядерной сделке. Они на это пошли, во многом рискуя быть обвиненными в «продолжающемся мошенничестве». «Вряд ли ими двигала ностальгия, скорее, намерение использовать знания, накопленные до 2003 г, в будущем, по истечению СВПД, когда они смогут возобновить разработки ядерного оружия». Создание этих архивов было направлено на то, чтобы существенно ускорить процесс разработки ядерного оружия, когда будет принято соответствующее решение.
Факт сохранения ядерных архивов позволяет представить характер обсуждений ядерной сделки внутри иранского руководства. С одной стороны, хранение архивов дает Ирану огромное преимущество после истечения срока действия СВПД и возобновления разработок, которые велись до заключения соглашения. С другой стороны, был риск обнаружения архивов и провал усилий Ирана по улучшению ситуации в экономике (а также ухудшение отношений с США). «Иранцы, наверняка, обсуждали, как скрыть свои ядерные разработки, одновременно демонстрируя всему миру, что они, якобы, больше не работают над военной ядерной программой и строго соблюдают пункты соглашения».
Обнародование в Израиле этих архивов было призвано раскрыть истинные намерения Ирана. Кроме того, в Израиле утверждают, что Иран поддерживает группы ученых-ядерщиков, которые в настоящее время, якобы, активно работают в этом направлении, что позволит иранцам сохранить соответствующие знания. Вполне возможно, что в будущем этот факт тоже будет раскрыт.
Два направления приложения Ираном усилий – активизация деятельности по наращиванию наступательных возможностей в Сирии и Ливане и сохранение ядерных знаний при одновременном совершенствовании своих ракетных технологий и центрифуг, на первый взгляд кажутся несвязанными. Но в Израиле более пристально изучили и разглядели логику в иранских действиях, которые, оказывается, осуществляются в рамках четкого стратегического мировоззрения. В его основе лежит интерес к приобретению ядерного оружия, потому что, обладая им, иранцам будет легче реализовать свою мечту о гегемонии в регионе и даже за его пределами. Иран уверен, что даже США не решатся противостоять ядерному государству.
Именно этого опасаются в Израиле. Как только у Ирана появится ядерное оружие, он сможет действовать против государств в регионе и, прежде всего, против Израиля, уже меньше всего беспокоясь по поводу возможного ответного удара. Предполагается, что по мнению иранского руководства, когда у ИРИ появится ядерное оружие, Израиль не сможет препятствовать иранским интересам, даже если Иран прибегнет к приему удушения еврейского государства. Как небольшая страна, Израиль, по словам А.А.Хашеми-Рафсанджани (президента Ирана в 1989 – 1997 гг.), – «государство одной [ядерной] бомбы», и поэтому почти наверняка будет вынуждено согласиться с любыми иранскими действиями, предпринятыми под ядерным зонтиком. Это, по мнению Я.Амидрора, стратегическая концептуальная основа, лежащая в основе масштабной деятельности Ирана в регионе. Этим объясняется готовность Ирана вкладывать огромные средства и прибегать к исключительным рискам, в том числе к размещению в Сирии тысяч шиитов (ливанцев и других иностранцев), даже после стабилизации режима Б.Асада. Считается, что иранцы понимают, что для достижения ядерного потенциала они должны нейтрализовать желание и готовность Израиля идти на большие риски, чтобы сорвать ядерные планы Ирана. Они понимают, что, несмотря на укрепление иранской обороны, ВВС Израиля могут достать нужные им цели и нанести серьезный удар по ядерным объектам в Иране.
Чтобы нейтрализовать возможности Израиля, они стремятся установить отношения между собой и Израилем наподобие «корейского положения дел». На протяжении десятилетий самым решительным противником военного решения ядерной программы КНДР выступает соседняя Южная Корея. В Сеуле понимают, что в любой конфронтации, даже если по ее результатам удастся остановить ядерную программу Северной Кореи, Югу придется заплатить огромную цену. В ответ на попытку ликвидировать ядерный потенциал КНДР Пхеньян может накрыть Сеул десятками тысяч ракет и артиллерийских снарядов, осуществить военное вторжение в столицу и ее окрестности вблизи границы между двумя государствами, стерев, тем самым, Сеул с лица земли. Угроза со стороны Северной Кореи нейтрализует любые действия южнокорейских лидеров против не конвенционального оружия соседа. Данная ситуация усложняет задачу для США в процессе оказания давления на Северную Корею. Как отмечает Я.Амидрор, остается неясным, о чем именно договорились лидеры США и КНДР в ходе переговоров на саммите в Сингапуре в июне 2018 года.
По словам Я.Амидрора, Иран поддерживает «Хизбаллу» в Ливане для создания аналогичной ситуации. Но Иран знает, что этого недостаточно (вероятно, после анализа нападения «Хизбаллы» на Израиль в 2006 году и результатов последующей операции). Поэтому Иран стремится создать вокруг Израиля более мощный военный потенциал под своим контролем, чтобы к моменту возобновления ядерной программы быть в состоянии лишить Израиль возможности ей противостоять силовыми методами. Иран нацелен на то, чтобы «Хизбалла» и вооруженные отряды, формируемые им на территории Сирии (и, насколько это возможно, на Западном берегу р. Иордан и в секторе Газа), были в состоянии нанести настолько серьезные удары по Израилю, что ни один ответственный израильский лидер и не подумал бы атаковать объекты ядерной инфраструктуры в Иране.
По этим причинам Израиль должен сделать все возможное, чтобы нарушить планы Ирана и предотвратить разработку им ядерного оружия. Обозначенные стратегические рамки призваны прояснить логику действий Израиля в Сирии на протяжении последних лет и понять, насколько далеко готово пойти еврейское государство в достижении своих целей. Данный период в Израиле называют состоянием «войны между войнами» не только в Сирии, но и в других районах, что в ЦАХАЛе сокращенно обозначается как WBW – war between wars).
В начале жестокой внутренней борьбы в Сирии в 2011 году Израиль недвусмысленно решил не вмешиваться в конфдикт между суннитским большинством, именуемым «повстанцами», и правительством алавитского меньшинства (и большей части христианского и друзского меньшинств). Режим Асада получил огромную поддержку со стороны Ирана и России, без которой он бы не выстоял. Даже при такой поддержке это была долгая и кровопролитная война, в результате чего погибли более 600 000 человек, и были изгнаны со своих мест 12 млн человек. Большинство беженцев являются суннитами, примерно половина из них в настоящее время проживает за пределами Сирии, а другая часть остается в стране. Таким образом, более половины жителей Сирии, численность которых до войны составляла 23 млн человек, стали беженцами.
В Израиле заговорили о том, что это «этническая чистка» в историческом масштабе, более того, ее заранее рассчитали и реализовали на практике. «Средства, применяемые сирийским режимом, в том числе с использованием химического оружия, бесспорно, представляют собой военные преступления. Тем не менее, тщательно проанализировав ситуацию, Израиль понял, что у него нет сторонников в этой войне, и что противоборствующие стороны одинаково жестоки по отношению друг к другу. Правда, у повстанцев было меньше возможностей и шансов для проявления своей жестокости (sic!)». Якобы, поэтому, у Израиля не было никакого морального оправдания или политической и стратегической логики, чтобы отдать предпочтение одной из сторон в этой гражданской войне.
Позиция Израиля явно бы изменилась, если бы сформировалась консолидированная сила повстанцев под влиянием и при содействии Саудовской Аравии и стран Персидского залива. Вот тогда бы Израиль наверняка открыто выступил на стороне такой силы, которая борется с режимом, поддерживаемым Ираном. Но подобного объединенного повстанческого движения так и не появилось. Израилю остается только сожалеть по поводу провала в войне в Сирии и сетовать на слабость суннитского большинства в арабском мире, которое неспособно противостоять решительному руководству Ирана, выступающему в качестве лидера шиитского мира.
Израиль начал оказывать, как всегда завуалированно, военную помощь в Сирии «только после того, как стало ясно, что Иран и «Хизбалла» используют сирийский хаос для своего закрепления в Ливане». Израильские ВВС, используя выверенные разведданные, атаковали системы вооружений на всей территории Сирии, которые предназначались «Хизбалле». При этом силы ЦАХАЛа воздержались от действий на территории Ливана, чтобы не загнать «Хизбаллу» в угол, вынуждая ее действовать с ливанской территории. Такое развитие ситуации могло бы привести к конфронтации в масштабах израильской военной операции в Ливане в 2006 году.
ЦАХАЛ начала действовать с целью нейтрализации опасности для Израиля, после того как стало ясно, что «Хизбалла» и Иран пытаются создать базы на Голанских высотах вблизи израильских границ. Так, с территории Израиля был убит иранский генерал, который осматривал границу, и высокопоставленный деятель «Хизбаллы» в Сирии. Шиитская организация ответила огнем (единственный раз, когда она так сделала), из укрытия на территории Ливана вблизи сирийской границы. Два израильских солдата были убиты. Израиль тогда воздержался от военного реагирования во избежание эскалации конфликта в крупномасштабную военную операцию. Израильские «красные линии» в Сирии призваны были помешать вооружению «Хизбаллы» системами, которые могли бы нарушить военный баланс, а также не позволить Ирану и ливанской шиитской организации создать базы вблизи израильской границы.
По мнению Я.Амидрора, политика Израиля изменилась, когда КСИР приступил к созданию независимой иранской военной машины в Сирии. В течение последних двух лет, после того как Россия и Иран смогли стабилизировать режим Асада и восстановить его господство над большей частью Сирии, Иран решил начать следующий этап своего стратегического плана. Он стремится превратить Сирию в плацдарм для своих операций против Израиля, в том числе для запуска вооруженных беспилотных летательных аппаратов (один из которых был сбит над израильской территорией в феврале 2018 года), ракет дальнего действия и зенитных ракет. К тому же иранцы на всей территории Сирии создали систему сбора разведывательных данных, внимательно отслеживая деятельность Израиля.
Иранцы также привезли в Сирию тысячи шиитских боевиков из Пакистана, Афганистана и Ирака, что намного превысило количество иностранцев, которые сражались вместе с ИГ в Сирии и Ираке. Более того, они намерены оставить их там в качестве ударных частей на обозримое будущее и возможно даже переселить их семьи в Сирию в рамках усилий по изменению этнического состава государства.
Израиль беспокоит то, что в последнее время происходит усиление КСИР, хорошо оснащенной военной силы, которой помогают тысячи боевиков «Хизбаллы» из Ливана. Последние по-прежнему являются важной частью сухопутных войск, которые сражались вместе с режимом Асада, и теперь они формируют ударную силу, создаваемую иранцами на территории Сирии. В Израиле гадают, каким будет разделение обязанностей между шиитскими ополчениями и «Хизбаллой» во время боевых действий – кто и в каких районах будет действовать, и каким образом иранцы будут выделять средства на нужды тех и других. Сомнений не вызывает только то, что участие в боевых действиях тысяч бойцов шиитских вооруженных отрядов, преданных исключительно Ирану, окажет значительное влияние на военную ситуацию.
Израиль преисполнен решимости действовать против попыток Ирана создать в Сирии подконтрольные ему вооруженные силы. Об этом свидетельствуют «некоторые из недавних атак израильских ВВС, за которые никто не взял на себя ответственность в режиме реального времени». Израиль публично пообещал, что не позволит Ирану расширить свое присутствие в Сирии. Таким образом, в отличие от осторожности, которую Израиль соблюдал и продолжает соблюдать в борьбе с присутствием «Хизбаллы» на Голанских высотах и приобретением этой организацией систем вооружений, теперь еврейское государство готово рискнуть эскалацией напряженности вплоть до войны, чтобы блокировать иранские усилия по созданию военной машины в Сирии. Как отмечает Я.Амидрор, это относится ко всей Сирии – стране, которая находится на расстоянии более 1500 км от Тегерана, но всего в 250 км от Тель-Авива.
Иран продолжает укреплять «Хизбаллу» и надеется добиться такого же контроля над Ираком и Сирией, как он установил в Ливане (хотя правительство и народная оппозиция, по-видимому, в этих странах, сильнее, чем в Ливане). В Ираке иранцы действуют медленнее и осторожнее, чем в Ливане, как и следовало ожидать в стране с более сильными антииранскими шиитскими силами. В Сирии степень иранского контроля Израилю до конца не ясна. В Израиле не до конца понимают, до каких пределов Б.Асад и Россия позволят Ирану действовать в его интересах в Сирии – прежде, чем они потеряют контроль над ситуацией.
Обоснование борьбы Израиля с укреплением подконтрольных Ирану вооруженных отрядов – «Хизбаллы» в Ливане и шиитских сил «Аль-Кудс» в Сирии – двоякое. В срочной перспективе израильские усилия направлены на то, чтобы не позволить Ирану зажать Израиль с двух фронтов – в Сирии и Ливане. На более глубоком и в значительной степени скрытом уровне усилия Израиля направлены на предотвращение создания «сдерживающего барьера», который мог бы нейтрализовать способность Израиля наносить удары по ядерным объектам Ирана, когда ядерная программа будет возобновлена.
Если Иран получит возможность атаковать еврейское государство с высокой степенью точности, запуская ракеты из Сирии и Ливана, стратегическая ситуация Израиля значительно ухудшится. Следовательно, ЦАХАЛ обязана не допустить такого сценария развития ситуации любой ценой, даже если атаки Израиля приведут к войне, то есть к масштабной военной операции с ожесточенными боевыми действиями в Сирии и Ливане, а также массовыми и болезненными атаками по израильскому тылу.
Учитывая, что закрепление иранских сил в Сирии призвано сдержать Израиль от действий, направленных на предотвращение прогресса Ирана в военной ядерной сфере, то недопущение такого развития событий оправдывает израильское «превентивное нападение», если в этом возникнет необходимость или появится подходящая возможность.
На дипломатическом фронте Израиль сталкивается с двойным вызовом. Во-первых, ему необходимо обеспечить себе свободу действий на территории Сирии, несмотря на присутствие российских войск, независимо от того, являются ли они нейтральными или частью сирийской армии в виде консультантов. Одновременно и без ущерба для первого аспекта Израиль должен привлечь США к активному участию в военных операциях ЦАХАЛа, а не только довольствоваться американской ролью сторонника, наблюдающего со стороны. Эти две дипломатические задачи необходимо решить для обеспечения военной деятельности израильской армии. Без такой дипломатической поддержки Израилю будет трудно использовать свои вооруженные силы в регионе, в ситуации, когда там имеют военное присутствие две сверхдержавы.
Иран предстает в виде одной из самых сложных и опасных угроз, с которыми Израилю пришлось сталкиваться за 70 лет своего существования. Какие бы реально цели не преследовал Израиль в антииранской истерии, в случае военного конфликта у Израиля нет выбора, кроме как победить в этой борьбе против Ирана.
[i] [2] Логика действий Израиля по сдерживанию Ирана в Сирии и Ливане // Иерусалимский институт стратегических исследований. 16.09.2018. URL: https://jiss.org.il/en/amidror-the-logic-of-israels-actions-to-contain-iran-in-syria-and-lebanon/ [3] (на англ. яз.)