- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Иранская ядерная программа — выживет ли режим нераспространиения ядерного оружия?

Уже третий год иранская ядерная программа стоит под номером один в списке наиболее острых угроз современной безопасности и неизменно связывается с кризисом всей системы режима нераспространения ядерного оружия.

Напомним, что впервые об иранской ядерной программе заговорили еще в 2003 году, когда в ходе дополнительных проверок МАГАТЭ выяснилось, что Исламская Республика Иран осуществляет интенсивный процесс создания полного ядерного топливного цикла (ЯТЦ), что является основой как для строительства мирной атомной энергетики, так и для развития ядерного оружия. 10 ноября 2003 года генеральный директор МАГАТЭ М. Аль-Барадеи выступил перед Советом управляющих с докладом, согласно которому Иран в рамках своей ядерной программы уже давно тайно ведет некоторые виды научно-исследовательских, а также промышленных работ. Подобное заявление, естественно, бросало тень на Тегеран как на государство, прикрывающее мирной ядерной программой свои истинные цели. Создание ядерного оружия – основное обвинение, которое регулярно с 2003 года предъявляет Тегерану международное сообщество и которое столь же регулярно с завидным упорством опровергается первыми лицами государства.

В то же время сама позиция Ирана представляется весьма любопытной, и, как показывает время, довольно эффективной. С одной стороны, уже несколько лет Тегеран неизменно демонстрирует свою приверженность основным принципам ДНЯО и именно потому настаивает на праве развивать собственный «мирный атом» согласно ст. 4 указанного документа. С другой стороны – не взирая на внешнюю готовность к диалогу с мировым сообществом и многочисленные нормативно-правовые ее свидетельства, ИРИ ни на йоту не отступила от намеченного плана по созданию полного ЯТЦ.

Так, если взглянуть на ретроспективу событий, еще 14 ноября 2004 года в рамках Парижских соглашений, подписанных с ЕС, Тегеран обязался прекратить обогащение урана. Правда, при этом представитель ИРИ Х. Роухани уже тогда честно подчеркнул, что мораторий на обогащение урана является временным и зависит исключительно от доброй воли иранского руководства – «пока идут переговоры с Европой». В дальнейшем Тегеран не отказался от процедуры обогащения. Впрочем, европейские партнеры именно это заявление в тот момент предпочли проигнорировать, и тем сильнее было их возмущение, когда 23 августа 2005 года Иран официально заявил о возобновлении работ по обогащению урана на заводе в городе Натанзе. ЕС отреагировал осуждением этого шага и требованием прекратить деятельность завода. Отказ Тегерана способствовал некоей солидаризации европейской позиции с позицией Соединенных Штатов, которые изначально выступали за более жесткий тон в отношениях с Ираном — впервые государства всерьез заговорили о возможности передачи «иранского ядерного досье» в Совет Безопасности ООН. Последствия этого шага рисовались специалистами в самых мрачных тонах – от экономических санкций до военной операции в рамках американской тактики «контрраспространения», на что неоднократно и довольно прозрачно намекал президент США Дж. Буш начиная с 2003 года.

Впрочем, ни первого, ни второго не случилось, дело ограничилось принятием резолюции СУ МАГАТЭ, содержавшей требования к Ирану прекратить на постоянный срок как процедуру обогащения урана, так и строительство реактора на тяжелой воде в Араке, поскольку тяжелая вода является одним из компонентов, необходимых для осуществления ядерных реакций взрывного типа. Также в резолюции содержался пункт о передаче «иранского досье» в СБ ООН, однако позиции Китая и России, давно и плодотворно сотрудничающих с Ираном в деле создания его мирной атомной энергетики, затянули сроки передачи на неопределенный момент.

В этот критический для безопасности страны период президент Ирана М. Ахмадинежад воспользовался своей излюбленной тактикой затягивания переговоров. В сентябре 2005 года, выступая в ООН, иранский лидер выдвинул контрпредложение относительно иранской ядерной программы, которое хотя и не удовлетворило европейских и американских переговорщиков, однако продемонстрировало стремление ИРИ к диалогу. Речь шла о передаче иранских предприятий ядерного топливного цикла в той или иной мере под контроль СП с участием Европы, России, Китая и ЮАР. Это, с одной стороны, сохранило бы Ирану программу полного ядерного цикла, а с другой, создало бы благоприятные возможности для международного сообщества по наблюдению за развитием этой программы при контроле ее удержания от перехода на военные рельсы. То есть Иран лишний раз подтвердил свою решимость относительно создания полного ЯТЦ на собственной территории, а ядерные державы попросил, перефразируя классиков, «не учить Иран жить, а помочь материально». Подобная дерзость, балансирующая на грани вызова, столь возмутила европейские державы, что они всерьез занялись ее обсуждением, предоставив Ирану возможности потихоньку заниматься собственной ядерной программой. Нельзя сказать, что партнеры Ирана по диалогу пустили вопрос на самотек – весь зимний период 2005/2006 годов всерьез обсуждалась российская инициатива сооружения предприятий по обогащению иранского урана на территории России, что обеспечило бы контроль Москвы за выполнением всех предписанных МАГАТЭ процедур, однако в конце концов Иран отказался от этого предложения, заявив о необходимости размещения предприятий по обогащению на собственной территории.

Впрочем, как только международная общественность в очередной раз обращает взоры на этот аспект деятельности Ирана, так президент Ахмадинежад спешит отвлечь ее внимание очередной публичной дерзкой выходкой. В частности, наиболее успешным маневром можно считать несколько высказываний в адрес Израиля, впервые прозвучавших 26 сентября минувшего года, а затем серию антизападных речей в начале нынешнего года, ставших ответом на выступление президента Буша перед американской нацией, в котором тот назвал Иран «угрозой номер один для международной безопасности». Волну возмущения вокруг выступлений Ахмадинежада сменил международный скандал, вызванный карикатурами на пророка Мухаммеда, появившимися в датской прессе, где иранский президент выступал уже в роли главного защитника интересов исламского мира.

На фоне этого события прозвучавшее в апреле 2006 года заявление президента Ирана М. Ахмадинежада о том, что иранским ученым удалось добиться обогащения урана до уровня 3,5% содержания изотопа урана-235, выглядело не столь уж и сенсационным, тем более что большинство специалистов поспешили опровергнуть прозвучавшее из уст президента сравнение Ирана с ядерной державой, отметив также, что Ирану потребуется порядка 5–7 лет (а может быть, и больше), чтобы прийти к созданию производственно-технологической инфраструктуры для производства ядерного боевого заряда, готового к применению.

Впрочем, мировое сообщество все же охарактеризовало позицию ИРИ как «вызов международной безопасности», вновь «выразив озабоченность» ее действиями, а президент Буш в очередной раз «отказался исключить возможность военного удара по территории Ирана», однако все это Тегеран уже проходил в августе 2004 года.

К тому же не успел отгреметь этот скандал, как все внимание мировых СМИ заняло нынешнее обострение арабо-израильского конфликта, где рядом с именем ливанской шиитской радикальной организации «Хизбалла» незримо фигурировал Иран, не то в качестве основного поставщика военной техники, не то как финансовый и идеологический вдохновитель проекта. Тем не менее напрямую участие Ирана лидеры «Хизбаллы» решительно отвергали, называя Тегеран лишь «сочувствующей стороной». Разумеется, степень сочувствия Ирана данной группировке уже давно и хорошо известна на Западе, однако вопрос предпочли не обострять, хотя и ныне очевидно, что война в Ливане фактически связала Израилю руки, полностью отведя его внимание от иранской ядерной программы. Напомним, что именно Израиль мог бы стать основной угрозой вступившей в стадию завершения иранской ядерной программе в силу исторического прецедента уничтожения в 1981 году иракского ядерного реактора согласно официально провозглашенной «доктрине Бегина». К тому же Израиль слишком уж часто пытался обратить внимание США на успехи Ирана в области развития «мирного атома».

Летние месяцы текущего года сопровождались усилением мирных инициатив европейцев, к которым даже примкнули американцы, постепенно разочаровавшиеся в идее запугать Иран. 7 июня Верховным представителем Евросоюза по общей внешней политике и политике безопасности Хавьером Соланой в Тегеран был доставлен проект новых пакетных соглашений. Согласно этому проекту, европейцы и американцы брали на себя инициативу по строительству на территории Ирана современных ядерных реакторов, которые не обладают особенностями технологий «двойного действия», характерных для атомной энергетики середины прошлого века. Президент Ахмадинежад с негодованием отверг эти предложения, назвав их «орешками и сладостями, которые предлагают детям, надеясь отвлечь их от главного». С этого момента Ирану был дан новый срок приостановить исследования в области создания собственного ЯТЦ, на что иранский лидер согласился, предложив перенести окончание срока ультиматума на конец лета.

Неблагоприятные признаки относительно будущей реакции Исламской республики начали появляться уже в последнюю декаду августа. Так, 22 августа МИД ИРИ опубликовал заявление о том, что Тегеран завершил строительство одного из наиболее амбициозных своих проектов в ядерной энергетике – завода по производству тяжелой воды в Араке. При этом иранское руководство представляло его как успешный проект в области мирной атомной энергетики, не имеющий никакого отношения к ядерной проблематике. На эту тему однозначно высказался Х.Р. Асефи, который, реагируя на реакцию Вашингтона, категорически призвал не увязывать предприятие в Араке с иранским «ядерным досье», говоря о направленности проекта прежде всего на нужды медицины.

30 августа президент ИРИ М. Ахмадинежад призвал европейские страны воздержаться от санкций против Ирана, поскольку введение санкций ООН не помешает Ирану в проведении своей ядерной программы. «Санкции не могут отвратить народы Ирана от борьбы за вершины гордости. Поэтому для Европы лучше быть независимой в принятии решения и решать проблемы посредством переговоров», — заявил он на встрече с бывшим премьер-министром Испании Фелипе Гонсалесом.

Свою позицию президент Ахмадинежад подтвердил 2 сентября, заявив, что «иранский народ подтверждает свое законное право на обладание полным ядерным циклом». Как сообщает иранское информагентство ИРНА, в своей речи, которую он произнес в ходе инспекционной поездки по иранской провинции Западный Азербайджан, Ахмадинежад сказал, что «по милости Аллаха, сильные сего мира не способны воспрепятствовать нашему прогрессу».

Очередной доклад М. Аль-Барадеи, представленный 31 августа СБ ООН и СУ МАГАТЭ, резюмировал: «Иран не приостановил работы по обогащению урана и не возобновил следование положениям дополнительного протокола».

Несколько слов о международной реакции, которая оказалась довольно предсказуемой, точнее сказать, предсказуемо сдержанной. Разумеется, США не преминули выступить с критикой ИРИ, однако даже традиционно несдержанный в своих речах Дж. Буш лишь заметил 31 августа в своем выступлении в Солт-Лейк-Сити, что «у пренебрежительного отношения со стороны Ирана должны быть последствия», даже не уточнив, что именно он имеет в виду. Вероятно, американскому лидеру надоело расточать угрозы, которые без внимания оставляет не только Иран, но и партнеры по СБ ООН. Эта пустопорожняя риторика лишь подрывает убедительность американского военного сдерживания, ни коим образом не меняя официальных позиций ни в Тегеране, ни в Брюсселе, ни уж тем более в Москве или Пекине.

Европейцы, вероятно, также охладевшие к тактике запугивания, вновь обратились к тактике диалога. 9–10 сентября Комиссар ЕС по внешней политике и обороне Х. Солана встретился с секретарем ВСНБ Ирана А. Лариджани. Встреча была охарактеризована европейской стороной как «конструктивная и позитивная». Оба представителя остались удовлетворены переговорами и пообещали, что дополнительный раунд, который состоится на предстоящей неделе, станет решающим. Подобное заявление, сделанное накануне заседания СУ МАГАТЭ, обрисовывает иранские перспективы в достаточно оптимистичном свете.

Создается впечатление, что за последние несколько лет президент Исламской Республики Иран наконец-то сумел приучить окружающий мир к мысли о неизбежности создания иранской атомной энергетики в том объеме, в каком руководство государства сочтет необходимым. При этом намного легче оказалось закрыть глаза и поверить в исключительно миролюбивые намерения Ирана и его обещания не создавать собственное ядерное оружие, чем идти дорогой бесперспективного давления на государство. «Санкционные механизмы являются тупиковым путем разрешения кризиса вокруг ядерной программы Ирана. Противоречия по возможному списку санкций между постоянными членами СБ ООН слишком велики для того, чтобы позволить выработать сильную резолюцию, а сам механизм санкций не является достаточно эффективным в отношении энергетических гигантов», — справедливо считает заместитель директора ПИР-Центра А.В. Хлопков. К тому же большинство экспертов полагают, что экономические санкции, затронув Иран в меньшей степени, ударят прежде всего по экономике развитых стран, учитывая неизбежный в этом случае взлет цен на нефть. Что же касается военного варианта разрешения проблемы, то о нем сегодня уже и речи не идет, ибо США все больше увязают в Ираке, Израиль занят «Хизбаллой» и ХАМАСом, а европейцы, Россия и Китай куда больше заинтересованы в дальнейшем углублении экономического сотрудничества с Ираном, нежели в военной авантюре весьма сомнительной успешности, какой, несомненно, стала бы вооруженная интервенция в отношении Ирана.

Разумеется, ни одно из указанных государств не хотело бы видеть Иран ядерным в полном смысле этого слова, однако, похоже, что у международного сообщества не остается иного выхода, кроме как поверить в добрую волю иранского руководства и лишь продолжать «держать руку на пульсе» дальнейшего развития ядерной программы государства.

Однако уже сегодня многие специалисты уверены в том, что уже в ближайшее время Исламская Республика Иран станет обладательницей собственного ядерного оружия, и не расценивают этот факт как катастрофу. Существование де-факто ядерных Индии, Пакистана и Израиля подтвердило, что ядерное оружие во многом имеет скорее статусное значение и является средством мер настолько крайних, что даже находящиеся в состоянии перманентной конфронтации Дели и Исламабад не решаются бравировать его применением, а Израиль вообще предпочитает обращаться к заступничеству США. Кроме того, иранское руководство, при всем своем внешнем радикализме, уже зарекомендовало себя как достаточно предсказуемое и умеющее вести политические игры наравне с Западом, если и не более умело. Таким образом, тезис об иррационализме руководства ИРИ, ставящем под сомнение возможность сдерживания государства, постепенно утрачивает актуальность, что в перспективе может позволить увидеть Иран в качестве достаточно стабильного участника системы ядерного сдерживания. Смущает лишь одно – превращение Ирана в де-факто ядерное государство, вероятно, серьезно подорвет действенность режима нераспространения ядерного оружия и окончательно подтвердит тезис о идущей ему на смену системе глобального ядерного сдерживания.