Турецкая прокуратура отказалась передать саудовским следователям все собранные улики и вещественные доказательства по делу убитого журналиста Джамаля Хашогги. Об этом во вторник 30 октября сообщил телеканал Си-эн-эн-тюрк. По его данным, соответствующий запрос поступил от генерального прокурора Саудовской Аравии шейха Сауда аль-Муаджиба, который находится в Стамбуле в связи с расследованием этого дела. Кроме того, отмечается, что аль-Муаджиб повторил настойчивую позицию властей своего государства о том, что 18 арестованных Эр-Риядом подозреваемых в причастности к убийству журналиста подданных королевства предстанут перед судом на родине. Ранее президент Турции Тайип Эрдоган призвал саудовскую сторону передать этих лиц Анкаре для суда на территории республики. Аль-Муаджиб прибыл в Стамбул в понедельник ночью и в тот же день провел встречу с генпрокурором этого мегаполиса Ирфаном Фиданом. Ранее во вторник он повторно прибыл на переговоры в стамбульскую генпрокуратуру и вчера находился с инспекцией в здании генерального консульства Саудовской Аравии, где произошло убийство журналиста. Саудовский журналист Джамаль Хашоги, известный критическими статьями о политике Эр-Рияда, пропал при посещении генконсульства Саудовской Аравии в Стамбуле 2 октября. 20 октября саудовские власти сообщили, что журналист был убит в здании дипломатической миссии в результате конфликта. Его тело до сих пор не найдено. Под следствием находятся 18 подданных Саудовской Аравии, личности которых не раскрываются. Эрдоган ранее назвал убийство Хашогги тщательно спланированным, а генпрокурор королевства сообщил, что подозреваемые действовали преднамеренно. В этой связи отказ Анкары передавать Эр-Рияду уликовые материалы выглядят в общем-то абсолютно логичным шагом, поскольку раскрывать свою систему незаконного прослушивания саудовского генконсульства в Стамбуле турки никак не хотят. Помимо раскрытия технических аспектов системы прослушивания это еще и чревато обвинениями со стороны КСА в связи нарушениями всех возможных конвенций о дипломатических сношениях и международного права. И вот этот момент является сам по себе для Эр-Рияда некой «палочкой-выручалочкой». Вместе с тем, по оценкам американских экспертов, последствия дела Хашогги окажут несомненное влияние на конкурентную борьбу между Турцией и Саудовской Аравией за влияние во всем суннитском мире, которая будет только нарастать в среднесрочной перспективе в религиозной, политической и экономической сферах. Турция, возможно, попытается в данном случае использовать этот инцидент для очевидного торга по ряду серьезных вопросов региональной политики. И, прежде всего, в рамках убеждения Саудовской Аравии прекратить сотрудничество с иракскими и сирийскими курдами, снизить экономическое давление Саудовской Аравии на Катар, основного регионального союзника Турции, а также добиться уступок в рамках вывода просаудовских групп из Идлиба. При этом пока медленно растущие оборонные и экономические связи между государствами снижают шансы на полный разрыв между Анкарой и Эр-Риядом. В течение нескольких недель обвинения в этом преступлении были главной темой для турецких СМИ, а три недели спустя после инцидента президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган открыто заявил турецкому парламенту, что власти Саудовской Аравии планировали убийство диссидента. При этом надо отметить, что Эрдоган предпочел не упоминать в своей речи роль наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда бен Сальмана, который, как считается, сыграл основную роль в организации этого убийства. В этой связи американские аналитики сходятся во мнении, что насильственная смерть саудовского журналиста в Турции дали Анкаре определенные рычаги давления на Эр-Рияд, которые она при этом будет использовать крайне осторожно. В этой связи риторика основных турецких СМИ и сама речь турецкого президента убеждает обозревателей том, что Анкара пытается тщательно дозировать свое давление на Саудовскую Аравию, чье мировоззрение и региональная политика идут в разрез с видением Турции. Эрдоган при этом не пойдет на глобальное разрушение отношений с Саудовской Аравией, особенно учитывая перспективу того, что наследный принц может выйти в конечном счете из скандала с минимальными репутационными издержками и сохранить свой пост первого наследника саудовского престола. Но, если в Анкаре поймут, что американцы взяли твердый курс на его политическое, как минимум, забвение, она тут же присоединится к этой кампании в более активной манере. На данный момент Турция пытается аккуратно изменить баланс в королевской семье Саудовской Аравии, всячески подчеркивая, что король продолжает оставаться надежным партнером, в то же время открыто педалируя тему основного заказчика этого преступления, не упоминая при этом наследного принца по имени. Антагонизм между наследным принцем и президентом Турции взаимен. В комментариях в начале этого года египетской прессе наследный принц назвал Турцию, Иран и политический ислам «осью зла». В основном лидеры двух стран пересматривают знакомую историю саудовско-турецкого соперничества, которая насчитывает десятилетия. Экономические приоритеты остаются при этом для двух столиц основным фактором в их политике, но это обстоятельство не отменяет того факта, что , что каждая из них не будет пытаться извлечь выгоду из моментов слабости другой стороны. Сейчас в этой игре ход на стороне Анкары. По своей сути, конфликт между Анкарой и Эр-Риядом обусловлен их различными политическими взглядами на суннитский мир. Для Саудовской Аравии, которая является хранителем двух основных мусульманских святынь, вызов Турции на свое лидерство рассматривается, как попытки подвернуть сомнению легитимность семьи Аль Сауд в качестве безусловных правителей КСА, и если еще глобальнее — на попытки возродить в той или иной степени Османскую Империю, в которую когда-то входила и Саудовская Аравия. Вопрос о лидерстве в суннитском мире находится на повестке дня с тех пор, как зарождающаяся Турецкая Республика отменила халифат в 1924 году. По мнению турецких республиканцев, именно подлинное выражение исламской мысли, поддерживаемое морально честными мусульманскими гражданами, должно направлять суннитский мир и управлять им. Саудовцы же, напротив, считают, что суннитский мир должен руководствоваться традиционными и четкими иерархическими установками, власть в которых принадлежит назначенным Эр-Риядом улемам (мусульманским клирикам). По сути, Турция утверждает, что легитимность руководства исходит из низовой аутентичности повседневных мусульман, в то время как Саудовская Аравия утверждает, что она основана на иерархии традиций. Мировоззрение Турции апеллирует к тем мусульманам, которые считают, что не традиции или социальный статус должны определять лидерство, а приверженность исламской вере. Такое мировоззрение саудовцев объясняет резкий антагонизм Эр-Рияда к таким движениям, как «Братья-мусульмане», придерживающимся схожих с Турцией взглядов и получившим политическую защиту от Анкары. Например, египетские «Братья-мусульмане» действуют из Турции с тех пор, как генерал Абдель Фаттах ас-Сиси совершил госпереворот, отстранив демократически избранных «братьев» от власти. Этот факт является прямой политической угрозой легитимности саудовской королевской семьи: чем больше саудовцы на низовом уровне подвержены такому мышлению, тем больше они могут подвергать сомнению социальный контракт, который лежит в основе власти в КСА. Хотя саудовцы также утверждают, что они следуют истинным и подлинным представлениям об исламе, их настойчивое требование о сохранении королевских привилегий и прерогативах позволяет выдвинуть тезис их критикам о том, что их религиозные нормы не так последовательны, как они говорят. Это создает конкуренцию «мягкой силы» между двумя этими центрами идеологии, и Эр-Рияд всячески старается сдержать это турецкое идеологическое влияние подальше от саудовских подданных.
Несмотря на эти идеологические разногласия Турция и Саудовская Аравия в целом согласованы по многим внешнеполитическим вопросам. Например, обе страны хотят сдержать распространение иранской гегемонии в регионе, воспринимая Иран как угрозу собственной потенции в рамках роли лидера мусульманского мира. Это делает оба государства естественными союзниками растущего стремления США сдержать влияние Ирана, хотя с целым рядом оговорок. Отношения Анкары и Эр-Рияда с Тегераном сильно отличаются друг от друга. В то время как Саудовская Аравия избегает любых контактов с Ираном, Турция разделяет идеологические, экономические и стратегические отношения с Ираном, преследуя при этом прежде всего прагматические задачи. Это может вызвать санкционное давление на Турцию со стороны США, но с другой стороны дает Анкаре определенную свободу маневра, которой Эр-Рияд не имеет, например, в сирийском конфликте. Кроме того, общая граница Турции и Ирана, а также большое количество курдов также дают этим странам необходимый взаимный базис для сдерживания курдского сепаратизма. Турция и Саудовская Аравия также заинтересованы в поддержке ряда одних и тех же политических движений во всем суннитском мире, хотя и с разных углов в рамках конечных целей. Обе страны поддерживают палестинскую государственность, но придерживаются противоположных подходов к оказанию экономической и политической помощи разным фрагментам этого сообщества. Турция ближе к ХАМАСу, фактически ответвлению «Братьев-мусульман», которое правит в секторе Газа, в то время как Саудовская Аравия в первую очередь поддерживает ФАТХ на Западном берегу реки Иордан. Турция также публично пытается сгладить сейчас свой раскол с Израилем, что расширит ее возможности по оказанию поддержки палестинцам, в то время как Саудовская Аравия сохраняет свои связи с Израилем в очень нейтральной манере, всячески выражая общественную поддержку палестинцам. Турция и Саудовская Аравия также решительно выступали против президента Башара Асада на протяжении большей части гражданской войны в Сирии, но они поддерживали различные повстанческие группы в конфликте. В этом плане недавно обозначенная поддержка Саудовской Аравией сирийских курдов особенно раздражает Турцию, которая рассматривает такие повстанческие группировки как террористов. В любом случае эти страны действуют сейчас с опорой на разных политических игроков в регионе. Для Турции — это Катар, для КСА — АРЕ и ОАЭ. В Африке обе державы стремятся укрепить свое политическое, религиозное, экономическое влияние и влияние в области безопасности, которые могли бы укрепить их политическую легитимность на континенте. На Африканском Роге и по всей Северной Африке эта конкуренция принимает активные формы в рамках поддержки противостоящих друг другу политических местных течений. В Тунисе Турция попыталась поддержать исламистскую партию «Ан-Нахда», чтобы помочь ей противостоять более секуляристским партиям, что побудило Саудовскую Аравию (несколько безуспешно) поддержать последние. Саудовская Аравия также стремится ослабить способность Турции превратить Африку в экспортный рынок, подрывая усилия Турции за счет своих целевых пожертвований или инвестиций. Укрепляя экономику африканских стран, Саудовская Аравия таким образом формирует общую базу поддержки этих государств в рамках их более жестких переговоров с Турцией по вопросу совместных экономических проектов и создания альтернативных рынков для своего импорта.