В Части 1 мы рассмотрели некоторые аспекты деятельности «Братьев-мусульман» с точки зрения влияния на них зарубежных спонсоров и трансформации позиции по вопросу этой организации со стороны США. В этой связи отметим, что на сегодня главным спонсором «братьев» справедливо принято считать Катар, что на первый взгляд вызывает удивление (Катар, как и КСА, является ваххаббитским гоударством) и по принятому общему мнению, должен по идее опасаться «братьев» в силу их основного постулата — отказа от монархических династий в пользу некого свободного исламского демократического общества. В общем-то такие призывы в основном и пугают аравийские монархии и диктаторские режимы, которые основаны на автократичном правлении и делиться своей властью ни с кем не желают. Катар при этом очень уверенно такие рассуждения о «непримиримых противоречиях» между монархическим способом правления и «исламской демократией» отрицает. Если проще, то он справедливо решил, что возглавить такое движение гораздо практичнее и выгоднее, нежели чем бороться с ним. Собственно все нынешние тренды на борьбу с «братьями» со стороны тех же КСА и ОАЭ в большей своей степени связаны именно с боязнью консервативных монархий за свою власть, вызов которой могут бросить «Братья-мусульмане», спонсируемые их основным региональным противником и конкурентом в лице Катара. Надо четко отдавать себе отчет в том, что катарцы не изобрели ничего нового в этой своей поддержке «братьев» в качестве самой перспективной пассионарной силы в мусульманском мире. Необходимо отметить, что в 60-е-80-е годы прошлого века «Братья-мусульмане» пользовались активной поддержкой со стороны саудовского королевского режима, пытавшегося использовать их в качестве противовеса светским арабским националистам и арабским левым. Первая трещина между КСА и «Братьями-мусульманами» пролегла в 1990-1991 годах, когда «братья» осудили саудовскую помощь США в ходе войны в Заливе. В 2011-2012 годах в Эр-Рияде были крайне недовольны свержением своего старого союзника Хосни Мубарака и приходом «Братьев-мусульман» к власти в Египте. Но опять же не в силу идеологии: тогда «братья» уже были в орбите влияния Катара. Неслучайно военный переворот, приведший к власти генерала А.Ф.ас-Сиси летом 2013 года, был профинансирован Эр-Риядом и Абу-Даби. Саудовский геронтократический режим, не имеющий ни внятной идеологии, ни эффективной стратегии выхода из кризиса опасается конкуренции со стороны структурированного и идеологически мотивированного движения «Братьев-мусульман» в качестве катарского тарана. И это основное. То же самое абсолютно справедливо и по отношению к ОАЭ, которые демонстрируют более открытую вражду с «братьям», полагая их своей главной угрозой национальной безопасности. Не случайно, бывший руководитель полиции Дубая Заки Хальфан в интервью одной из местных телекомпаний, отвечая на вопрос, «кто представляет наибольшую угрозу для арабской нации: Иран, «Братья-мусульмане» или Израиль», не задумываясь ответил: «Братья-мусульмане». При этом и КСА в Йемене, и ОАЭ в секторе Газа фактически используют (или стараются это делать) в своих интересах именно те партии (в Йемене — это партия «Ислах»; в секторе Газа — ХАМАС), которые аффилируют себя именно с глобальным движением «Братья-мусльмане». При этом КСА и ОАЭ используют суданский воинский контингент в составе сил аравийской коалиции (а Хартум с 1989 года никогда не скрывал своей аффилированности именно с этим движением), а также оказывают суданскому режиму постоянную финансовую помощь в рамках его политической стабилизации. И это никого не смущает. Более того, в том же Йемене линия раскола между ОАЭ и КСА лежит как раз по линии попыток Эр-Рияда использовать «Ислах» как основную силу против хоуситов и постепенного возвращения их во власть в едином Йемене, что категорически не устраивает ОАЭ, которые открыто квалифицируют «Ислах», как филиал «братьев», которых спонсирует Доха, и выступают за государственное обособление юга страны в рамках образования там своего фактического доминиона. Доха действительно активно финансировала протестные выступления «Ислаха» (и не только их) в период т.н. «йеменской революции» в 2014-2015 гг, когда шло свержение клана президента А.А.Салеха. Но до этого Эр-Рияд собственно на протяжении десятков лет финансово поддерживал ту же партию «Ислах», как опору режима в Северном Йемене и основного инструмента сдерживания экспансии социалистов в Южном Йемене. В том, что потом саудовцы сократили финансовую поддержку ислаховцам, и их просто перекупили катарцы, мало идеологии, но много региональной конкуренции и стратегических просчетов Эр-Рияда. И то, что потом саудовцы обидевшись на такую «измену», просто позволили тем же хоуситам разгромить основные базы партии «Ислах» и вынудить уехать ее руководство в эмиграцию в Турцию, опять же не носит характера идеологической вражды. Это носит характер восточной обиды и ревности, и опять же отсутствия политической дальновидности, так как сегодня КСА воюет уже с проиранскими хоуситами в итоге. И нынешняя попытка со стороны Эр-Рияда такой альянс с «Ислах» восстановить, этот тезис подтверждает. Ненависть же ОАЭ к «Ислаху» также очень понятна, но опять же рискнем предположить, что в ней также мало идеологических противоречий. Прежде всего, вся политика ОАЭ и КСА на йеменском направлении обусловлена стремлением сохранить и укрепить свои национальные интересы в этой стране, в основе которых лежит прежде всего экономика. Это и контроль над портовыми мощностями в Красном море и Индийском океане для ОАЭ с фактическим государственным обособлением Южного Йемена в границах бывшей НДРЙ, и окончательное решение спорных вопросов с Йеменом в отношении Асира и Наджрана в свою пользу и прокладка альтернативных нефтепроводов через Хадрамаут к Индийскому окану — для КСА. Ну и конечно нивелирование влияния Катара и Ирана в Йемене, что эти страны-участницы аравийской коалиции пока объединяет. Но разделяет глобально еще больше. Если проще, то по вопросу послевоенного устройства Йемена существуют очень серьезные разногласия между ОАЭ и КСА. В Эр-Рияде совершенно не готовы все морские порты в Йемене отдать под контроль Абу-Даби. А именно момент установления полного контроля со стороны Абу-Даби и лояльных ему сил на морскими портами Йемена является главным пунктом стратегии ОАЭ на йеменском направлении и смысл их участия в аравийской коалиции. Еще одним разногласием между основными союзниками в формате аравийской коалиции остается вопрос будущего административного деления страны и участия в нем йеменского филиала глобального движения «Братья-мусульмане» в лице партии «Ислах». Полная нейтрализация любого такого участия в исполнительной власти страны является вторым основным пунктом стратегии ОАЭ в Йемене. Это точка зрения кардинально расходится с видением этого вопроса со стороны Эр-Рияда, который после недолгого периода охлаждения своих отношений с партией «Ислах» (а виной всему опять же катарские деньги лидерам этой структуры в период «йеменской революции») осознали, что королевство утеряло какие-то реальные точки опоры на йеменской земле, и прежде всего среди племен группы Хашед, без которых говорит о каком-то военном прогрессе против хоуситов невозможно. А Хашед традиционно ориентируются как раз на «Ислах». Отсюда и явный крен Эр-Рияда в сторону восстановления отношений с «Ислахом», что категорически не нравится Абу-Даби. При этом отметим, что ислаховцы не приемлют кандидатуру племянника экс-президента и четкой креатуры ОАЭ Тарека Салеха в качестве верховного правителя страны. Единая позиция племенной группы Хашед и соответственно партии «Ислах» по этому вопросу — этот пост должен занять сводный брат экс-президента и его главный антагонист во время гражданской войны, а еще и фактически главнокомандующий военными силами той же партии «Ислах» Али Мохсен аль-Ахмар. И его назначение в свое время вице-президентом «законного правительства» президента А.М.Хади явно с подачи КСА было очень плохо воспринято в Абу-Даби. В октябре с.г. альтернативный от правительства А.М.Хади (его поддерживают в Эр-Рияде) Южнойеменский переходный совет (а это самопровозглашенный орган на юге страны был создан под эгидой ОАЭ) выступил с заявлением, в котором прямо обвинил в нагнетании напряженности в Адене международно-признанное правительство А.М.Хади и ассоциированную с ним партию «Ислах». Что еще более важно, в заявлении прямо говорится о новом конфликте, который безусловно возникнет после победы над хоуситами. И на это раз уже между южнойеменцами, за которыми стоят ОАЭ, и соответственно теми же ислаховцами и структурами А.М.Хади, за которыми стоит КСА. И реализация такого сценария в общем-то была ясно продемонстрирована южнойеменскими сепаратистами 31 мая прошлого года. Тогда проэмиратские силы «Пояс безопасности» при поддержке ОАЭ объявили, что они взяли под свой контроль город Дали на юге страны. Причем после кровавых столкновений с силами А.М.Хади, в результате которых семь человек погибли и многие получили ранения. Вообще всякий раз, когда ситуация в рамках противостояния между проэмиратскими и просаудовскими группами на юге Йемена перерастает в вооруженные столкновения и появляются такие заявления непризнанного КСА Совета, то надо говорит об очередной вспышке разногласий между Э-Риядом и Абу-Даби. А это автоматически приводит к остановке всех внятных наступательных действий аравийской коалиции на том или ином направлении. Таким образом, из этого эпизода в рамках развития ситуации на йеменском направлении четко понятно, что дело не в идеологии «братьев» (когда очень надо, на это не обращают внимание), в решении своих четких национальных интересов. Отметим, что все эти истории с союзами и разрывами в своих отношениях с «братьями» в зависимости от складывающейся ситуации КСА и ОАЭ демонстрируют постоянно и везде. Основная вина той же партии «Ислах» в том, что она категорически не приемлет предлагаемую ОАЭ проект государственной независимости Южного Йемена, где в результате гражданской войны в 1992 году получила практически все экономические активы, и тот факт, что она брала деньги от основных региональных конкурентов ОАЭ в лице Катара. И вот вся эта философия неприятия «братьев» зиждется ровно на этом, а не на том, что они представляют пассионарную угрозу устоям аравийских монархий. Рискнем в этой связи высказать мнение, что не существует у аравийских монархий никакого глубинного отторжения к идеологии «Братьев-мусульман». Гораздо важнее то, кто им платит сейчас деньги на проведение той или иной линии поведения.
Это демонстрирует нам и вся предыстория вопроса на примере того же КСА. Процитируем в этой связи автора ИБВ Ф.И.Ласкариса. «С момента прихода к власти короля Сальмана бытуют различные мнения, касательно природы взаимоотношений между КСА и движением «Братьев-мусульман». По одной версии, король устроил в отношении «братьям» тотальную обструкцию, по другой, некоторые постулаты идеологии движения нашли вполне очевидное воплощение в саудовской повседневной реальности. В начале 2015 года, ныне покойный министр иностранный дел Саудовской Аравии, Сауд аль-Фейсал сделал весьма примечательное заявление в котором, в частности, сказал: «У нас нет проблем с «Братьями-мусульманами», проблема наша лишь в отношениях с небольшой прослойкой тех, кто находится у руководства движением» (очень важно, оказывается суть вопроса в том, что кто-то из саудовских клерикалов поссорился с духовным отцом «братьев» шейхом Кардауи за право озвучивать фетвы — авт.). Этот постулат был озвучен всего лишь года спустя после того, как Саудовская Аравия признала «Братьев-мусульман» террористической группировкой. Впрочем, высказывания министра были вроде как дезавуированы рядом достаточно безапелляционных заявлений наследника престола Мухаммеда бен Сальмана, подведших итог хорошим отношениям между Саудовской Аравией и «братьями». Попробуем разобраться в перипетиях развития отношений между саудовским режимом и этой организацией в их ретроспективе. Если проследить динамику их развития, то можно сделать вывод, что речь идет не столько о борьбе с идеологией «Братьев-мусульман», сколько, за лидерство в исламском мире, а также между прошлым и будущим самого королевства в свете влияния повседневных реалий, о противоборстве традиционных, аутентичных саудовских исламских корней и вытекающим из них проектом исламского единства и тем будущим королевства, в которое пытается направить страну нынешний наследник престола.
«Все мы – братья», — так некогда ответил основатель саудовской династии, король Абдель Азиз на просьбу Хасана аль-Банны, основателя движения «Братья-мусульмане» об учреждении филиала движения на территории королевства. Тогда отношения между королем и движением на фоне негативного восприятия Египтом возникновения саудовского королевства в качестве полноценного государственного образования, были весьма хорошими, Х.аль-Банна был тепло встречен в королевстве, а заголовки саудовских газет приветствовали его приезд. После роспуска движения в 1948 г. саудовские власти предложили Х.аль-Банне перебраться в королевство, что, тот, скорее всего бы и сделал, если бы не его убийство в 1949 году. После гибели своего наставника, «братьям» было позволено проводить свои собрания на территории королевства, пользуясь приездами на паломничество, с тем чтобы, в том числе, и определиться с кандидатурой нового духовного лидера. Король Сауд бен Абдель Азиз продолжил линию своего предшественника в отношении «Братьев-мусульман», поддерживая отношения с аль-Хадеби, новым наставником организации, так было и в последующем, когда идеология «братьев», в целом, корреспондировалась с проектом «Исламского единства» короля Фейсала бен Абдель Азиза, вошедшему в противоречия с идеями арабского пан-национализма и насеризма в виде их основного выразителя. С конца 1950-х гг. и вплоть до середины 1970-х интересы Саудовской Аравии и «Братьев-мусульман» совпадали, как и их позиции по большинству актуальных проблем, таких, как, например, палестинская. Тема Палестины одинаково часто упоминалась в выступлениях и монарха, и представителей движения. Кроме того, король Фейсал, по сути, широко распахнул двери королевства перед «братьями», их символика и принципы были утверждены в образовательной деятельности в стране, позволено было приехать Мухаммеду аль-Кутбу, соратнику самого Сейда аль-Кутба, главного идеолога организации и он даже выступал в учебных учреждениях страны. Эпоха короля Фейсала – это апогей отношений между королевством и «Братьями-мусульманами», длившийся вплоть до самого убийства его в 1975 году. Начало разлада относится к правлению короля Абдаллы бен Абдель Азиза, и, если поначалу, «генеральная линия» на сосуществование и сотрудничество между Саудовской Аравией и «братьями» сохранялась, а сами они, к тому времени превратились в мощнейшую организацию с международной сетью отделений и центров в более чем 30 странах Америки, Европы, Азии и Африки то к 2011 году, к началу событий т.н. «арабской весны», когда между прежними союзниками возникли серьезные разногласия. «Братья», всегда выступавшие против монархизма, против участия военных в составе правительства и отдававшие предпочтение республиканскому режиму, резко усилили свои позиции и, в итоге, пришли к власти в Египте. Стерпеть это в Эр-Рияде не могли, ибо проекция республиканской «ереси» на само королевство, с учетом потенциала «братьев», оказалась настолько сильна, что на какой-то момент перевесила все страхи перед шиитскими волнениями и Ираном. В Эр-Рияде оценили всю серьезность притязаний «братьев» на роль ведущей политической (и, что не менее важно, религиозной) силы, способной сменять режимы в регионе. Потрясения январской египетской революции, а волне которой они пришли к власти произвели на саудовскую династию не меньшее впечатление, если бы Тегеран провел ядерные испытания. В целом же, саудовская позиция в отношении «братьев», если чем и примечательна, так это предельно прагматичным подходом.
Из всего вышеприведенного можно сделать вывод, что никаких принципиальных отличий, не считая взглядов на роль монархии в обществе, между идеологией саудовского королевства и «Братьев-мусульман» на самом деле нет. И те, и другие, опираются в ней на Коран, Сунну и шариат. И мечтают об исламском единстве и халифате, в котором, халиф, по сути, то же монарх. А монархия, как известно может быть и как бы республиканской, ну или почти такой, в виде совета уммы. Пути достижения при этом могут быть разные, так же как и то, кто в итоге, возглавит все это – по мнению саудовцев, это должен быть кто то из их королевского дома, а по мнению «братьев» – кто-то из их «муршидов» (наставников). Если политическая обстановка в мире и в регионе изменится, или расклад сил внутри самой организации сменится на другой, вполне возможен и ренессанс отношений между «Братьями-мусульманами» и Саудовской Аравией, ведь разногласия и противоречия временны, так же как и баланс интересов, все проблемы, как известно, проистекают от амбиций и несовпадения представления сторон друг о друге».
В приведенной обширной цитате все очень четко изложено, но позволим себя только ряд уточнений. Во-первых, КСА уже вовсю с «братьями» взаимодействует в том же Йемене и Судане. Во-вторых, основные разногласия Эр-Рияда сейчас лежат в сфере неприятия катарской верхушки «братьев» (позиционируют себя главными хранителями святынь и догм в мусульманском мире), но никак не их филиалов, которые во многом действуют в соответствии со своей национальной спецификой. В третьих, возникновение в свое время «Аль-Каиды» (запрещена в России), как универсального и альтернативного оружия влияния КСА в мусульманском мире было во многом связано именно с тем, что у Эр-Рияда появились разногласия с «братьями» по вопросу главенства. Духовные наставники «братьев» , многие из которых были египтянами, были не готовы под диктовку выполнять приказы из Эр-Рияда: традиционное саудовско-египетское противостояние в рамках своего главенства в мусульманском мире и ревность по этому вопросу никто не отменял. Независимо от идеологии и режимов. И в общем-то неслучайно разрыв между КСА и «братьями» стал свершившимся фактом в период «арабской весны», когда те стали приходить к власти в своих странах и тем самым национальные интересы стали преобладать в их политике.