- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

К вопросу о современных отношениях между Турцией и Казахстаном. Часть 1

В середине марта этого года первый и бессменный, вплоть до настоящего времени, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев объявил о сложении своих полномочий главы государства, впрочем, хотя и с сохранением поста главы Совета безопасности страны и лидера правящей партии.

Надо сказать, что эта новость из Казахстана оказалась в Турции достаточно резонансной, в отличие от заметно меньшего внимания, которое было уделено состоявшимся в минувшее воскресенье выборам президента Украины. Оно, впрочем, и понятно: турецкий интерес к Украине заметным образом поутих, после того, как Крым вернулся в состав Российской Федерации. Перспективы страны, как при старом президенте П.Порошенко, так и при новом президенте В.Зеленском – достаточно смутные. Украина оказалась сейчас в перекрестье внимания слишком крупных игроков – США, ЕС и России – для того, чтобы Турция могла бы там найти для себя большую нишу. Что, впрочем, не мешает Турции развивать военно-техническое сотрудничество, взаимный туризм и оказывать вербальную словесную поддержку Киеву в вопросах Крыма и Донбасса.

А вот интерес к Казахстану у Турции, можно сказать, — родственный, то есть, тюркский. Казахстан – безусловно, самое успешное тюркское государство, образовавшееся после распада Советского Союза, а Н.Назарбаев, без преувеличения, — один из самых ярких мировых лидеров, причем, проявивших себя в двух эпохах – в советской и уже в новой реальности.

Казахстан стал ярким примером того, как можно успешно балансировать свои отношения с непосредственными и крупными соседями, в лице Китая и России, а также с «мировым гегемоном США». При этом, невзирая на почти три десятка лет непрерывного пребывания Н.Назарбаева во власти, стране удалось избежать имиджа диктатуры на «демократическом Западе». На постсоветском пространстве Н.Назарбаев показал себя государственным лидером широких взглядов, став одним из инициаторов создания Евразийского экономического союза, а также концепции евразийства в новых условиях. На тюркском направлении, Н.Назарбаев поддерживал достаточно близкие отношения с Турцией, но сбалансированные ровно в той степени, чтобы не скатиться в «пантюркизм», да ещё и при турецкой лидирующей роли.

Скажем даже больше, Казахстан стал одним из ярких кейсов, наглядно показавших, мягко говоря, утопичность турецкой пантюркистской идеи —  создания Союза тюркских народов под председательством Анкары под лозунгом «21-й век будет веком тюрок».

Вообще, считать, что один тюркский народ может добровольно, так сказать по велению сердца и по зову истории (которая, к тому же, у каждого народа – своя и пишется со своих национальных позиций), признать верховенство над собой другого тюркского народа, — это не знать тюркский менталитет. Даже тот факт, что Турция – самая крупная, как с точки зрения населения, так и с точки зрения своей экономики, страна тюркского мира, ничего, сам по себе не решает.

Кроме того, только что, после распада СССР, получившие независимость тюркские государства мира не для того возникли на карте, чтобы сразу войти в зависимом или второстепенном качестве в какой-либо другой, альтернативный союз. Только если этот союз не называется «Европейский».

Скажем ещё две вещи: тот же Казахстан, в качестве государства и в этих границах, на карте мира состоялся в истории впервые. И главной задачей являлось любой ценой зафиксировать этот исторический факт, а не ударяться в какие-то геополитические искания «заграничных родственников по переписке».

Более того, безусловно все вновь образованные независимые государства, находящиеся ранее в составе СССР, до сих пор несут на себе отпечаток русской культуры. Конечно, происходит его постепенная эрозия и размывание, ускоряемые разными инициативами из серии перехода с кириллического алфавита на латиницу. Но, как бы то ни было, все турки, которые побывали на тюркском постсоветском пространстве, отмечают, что встречаются им в тех странах не совсем и тюрки, а ментально уже и не столь родственные народы. И, что самое главное, языком культуры для этих народов продолжает всё же оставаться русский, впрочем, по вполне понятным причинам.

Этот грубый просчет все, кто имел глаза в Турции, уже давно увидели. Да и нет у Турции образца 2019 года экономических возможностей для создания какого-либо интеграционного проекта, ради него самого. Да ещё и конкурентного ЕС или, хотя бы, ЕАЭС.

Перед страной, после муниципальных выборов 31 марта этого года, встали в полный рост куда как более актуальные задачи – в частности, по объединению страны, но самой с собой. В Турции наблюдается глубокий и непримиримый раскол между сторонниками руководства страны и сторонниками оппозиции, который не совсем понятно как и кому удастся преодолеть.

Например, буквально накануне лидер главной оппозиционной Народно-республиканской партии Кемаль Кылычдароглу подвергся нападению – и не в глубокой Анатолии, где много сторонников правящей Партии справедливости и развития, а буквально под Анкарой – в районе Чубук. Это – всего лишь один небольшой эпизод того, насколько накалены страсти в самой Турции сейчас, которая вышла из того относительного равновесия, в котором ей удавалось держаться на протяжении полутора десятков лет.

Или, допустим, тот факт, что всё же состоялось вручение в Стамбуле мэрского диплома-удостоверения оппозиционеру Экрему Имамоглу. Он – ровным счетом, ничего не значит: для того, чтобы правящей партии объявить чрезвычайный протест по выборам и объявить новые, чисто юридически, требовалось сначала подвести итог состоявшимся выборам и объявить их победителя. Без вступления в должность этого сделать нельзя – вот такой вот юридический нюанс.

И, заметим, что это только «первые ласточки», которые могут скоро постучаться в политическое окно действующего руководства страны не по одиночке, а крепко сбитой стаей.

Так что, под влиянием внутренних факторов и внешняя политика Турции склонна претерпевать изменения. Так, в Центральной Азии турецкое руководство начинает постепенно демонстрировать отказ от утопий в сторону большего реализма.

В этом смысле, уместно обратить внимание читателей сайта ИБВ на статью одного из ведущих русистов Турции – профессора Анкарского университета им. Йылдырыма Беязыта, главы Института российских исследований (RUSEN) Салиха Йылмаза, написанную им для турецкой государственной теле- и радиовещательной компании TRT под заголовком «Назарбаев — важный фактор в переходе турецко-российских отношений от соперничества к сотрудничеству» (ссылка на статью на русском языке: https://www.trt.net.tr/russian/programmy/2019/03/28/nazarbaiev-vazhnyi-faktor-v-pieriekhodie-turietsko-rossiiskikh-otnoshienii-ot-sopiernichiestva-k-sotrudnichiestvu-1171935 [1]).

Профессор Салих Йылмаз известен не просто как квалифицированный и осведомленный русист, а как специалист, близкий к нынешнему турецкому руководству, к чьим словам поэтому имеет смысл внимательно прислушиваться. Приведем характерную цитату из статьи, посвященную отношениям между Турцией, Россией и Казахстаном:

«…Можно сказать, что, благодаря евразийскому проекту Назарбаева, Турция на востоке стала ещё больше развивать отношения с Россией. Дипломатия Назарбаева во время кризиса со сбитым самолетом 24 ноября ускорила нормализацию турецко-российских отношений. Астанинские встречи помогли поверить в возможность политического мира в Сирии,  ведь сирийский вопрос также был проблемным в отношениях Турции и России. Членство Казахстана в Тюркском совете, Шанхайской организации сотрудничества и в Евразийском экономическом союзе привело к тому, что эти три международные организации сблизились и сосредоточились на сотрудничестве. Здесь следует подчеркнуть важность политики Назарбаева.

Турецко-казахстанские отношения фокусируются на общей истории и культуре, подчеркивая национальное единство и солидарности в Средней Азии, это сближение, благодаря евразийскому проекту, способствует также тесному сотрудничеству с Россией. Можно сказать, что идеи евразийства, с которыми выступал Назарбаев, подтолкнули Турцию и Россию, на протяжении веков считавшихся конкурентами, к достижению единой цели в культурном и социальном плане. Опять же, Евразийская цивилизация, формируемая в регионе посредством этого сближения, способствует историческому сближению со странами региона таких стран, как Китай и Иран. Это сближение также привело к совместным действиям в области экономической и военной безопасности…».

Автор статьи Салих Йылмаз оперирует несомненными фактами в том, что касается и урегулирования российско-турецкого «самолетного кризиса», и Астанинского формата, а также идеи евразийства. Все это, действительно, произошло с несомненным активным участием Казахстана и лично президента (теперь уже с приставкой «экс-») Нурсултана Назарбаева. Другой вопрос, что современным евразийским идеям ещё предстоит доказать свою жизнеспособность, в той широкой постановке вопроса, как его ставил Нурсултан Назарбаев.

Да и в самой Турции чистые евразийцы – не слишком многочисленный вид среди турецких политиков и лиц, принимающих решения, чтобы можно было бы говорить о том, что «евразийство» способно открывать новые страницы российско-турецкого или, если шире, регионального сотрудничества. Евразийство хорошо может работать с точки зрения гуманитарных и культурных связей, но вот, с точки зрения экономики и экономических выгод, оно пока функционально только на постсоветском пространстве со сложившимися с советских времен экономическими связями. Увидеть в обозримой перспективе, допустим, ту же Турцию в составе ЕАЭС – со свободным движением капитала и рабочей силы между странами – участницами – это утопия.

Россия и Турция, до сих пор, никак не могут вернуться к условиям российско-турецкого Соглашения от 2011 года о безвизовом режиме проезда, применительно к турецким гражданам, которые отправляются в поездку в Россию. И тому есть целый ряд серьезных причин, прежде всего, связанных с вопросами национальной безопасности Российской Федерации и приграничным и даже транзитным положением Турции на пути джихадистов всех мастей в Сирию и из неё.

Так что, проработка вопроса евразийства Россией – безусловно, нужна. Однако, пока, по всей видимости, с точки зрения России, евразийство остается пока, в первую очередь, интеграционным проектом на постсоветском пространстве, где ничего и выдумывать не надо. В плане привлечения к этому проекту стран так называемого «дальнего зарубежья», требуется серьезная подготовительная работа.

Для той же Турции евразийство – это ещё не равновесная альтернатива европейскому вектору страны, а евразийцы на политической арене Турции находятся в явном меньшинстве (в первую очередь, это – сторонники Партии Vatan, то есть, «Родина»), если только ошибочно не отнести к ним действующее руководство страны из Партии справедливости и развития только потому, что оно готово к сотрудничеству с Россией в рамках крупных и стратегических проектов. Последнее говорит лишь только об отношении нынешнего турецкого руководства к конкретным российским предложениям и о складывающейся внешней конъюнктуре, а не о системе мировоззрения лиц, принимающих решения.

Тем не менее, главное – сделано: тема евразийства прозвучала в регионе, за пределами постсоветского пространства, и вошла в обиход в той же Турции, таким образом, немного переориентировав страну с чистого тюркизма. Наличие темы не этнической, а региональной интеграции, создает возможности уже для многостороннего диалога в формате Россия – Турция – Кавказ и страны Центральной Азии (как минимум), что оказывается для России выигрышным. Во многом это состоялось благодаря первому президенту Казахстана Нурсултану Назарбаеву.

Что же представляют собой современные турецко-казахстанские отношения, после ухода Н. Назарбаева в почетную отставку?

В торгово-экономическом смысле, торговое сальдо в турецко-казахстанской торговле – именно в пользу Казахстана.

Приведем данные казахстанского экспорта в Турцию за последние 5 лет: 2014 г. – 1,236 млрд долл., 2015 г. – 1,110 млрд долл., 2016 г. – 1,1 млрд долл., 2017 г. – 1,463 млрд долл. и, наконец, в 2018 г. – 1,470 млрд долл.

Что же до поставок турецкой продукции в Казахстан, то здесь наблюдается следующая картина: 2014 г. – 977 млн долл., 2015 г. – 750 млн долл., 2016 г. – 624 млн долл., 2017 г. – 746 млн долл. и, наконец, 2018 г. – 695 млн долл.

Иными словами, как мы видим, товарооборот между Турцией и Казахстаном, в последние годы, находится приблизительно на уровне в 2 млрд долларов, причем, отрицательное сальдо наблюдается именно у Турции. Скажем больше, в поставках турецкой продукции в Казахстан не наблюдается положительной динамики. Верно и обратное.

Во многом, невозможность достижения турками больших результатов (как сведения торгового сальдо хотя бы к нулю, так и наращивания взаимной торговли) на казахстанском направлении объясняется тем, что главным конкурентом в Казахстане для турецкой продукции, допустим, для товаров народного потребления, является продукция из приграничной к Казахстану КНР. С китайской продукцией и с китайскими ценами в мире и так конкурировать никто не может, а тут ещё надо учесть длинное для Турции транспортное плечо, которое ещё больше понижает конкурентоспособность турецкой продукции по сравнению с китайскими аналогами.

Если посмотреть постатейно на то, что Казахстан поставляет в Турцию и Турция, в свою очередь, поставляет в Казахстан, то наблюдается следующая картина:

Итак, крупнейшие статьи экспорта Казахстана в Турцию по итогам 2018 года выглядели следующим образом: медь и продукция из меди – 757 млн долл., минеральное топливо и минеральные масла – 246 млн долл., цинк и продукция из цинка – 139 млн долл., алюминий и продукция из него – 110 млн долл, злаки – 83 млн долл., овощи и корнеплоды – 37 млн долл., железо и сталь – 12 млн долл., а также соль, сера, гипс, цемент – 11 млн долл. Как мы видим, налицо – сырьевой профиль экспорта из Казахстана в Турцию.

С, другой стороны, турецкий экспорт, что, вообще, характерно для него, в Казахстан, заметным образом, более диверсифицирован: котлы, машины и оборудование, реакторы и их комплектующие – 105,4 млн долл., электрические машины и оборудование, оборудование для видео- и звукозаписи, а также для воспроизведения, запасные части и аксессуары – 60,8 млн долл., вязаная одежда и аксессуары – 52,0 млн долл., невязаная (тканая) одежда и аксессуары – 41,6 млн долл., изделия из железа и стали – 40,0 млн долл., вязаные вещи – 36,6 млн долл., запчасти и аксессуары для автотранспортных средств, тракторов, велосипедов, мотоциклов и других автотранспортных средств – 34,0 млн долл., пластики и изделия из них – 34,0 млн долл., мебель, постельные принадлежности, осветительные приборы, рекламные лампы, световые вывески и аксессуары – 32,3 млн долл., ковры и покрытия – 24,0 млн долл., драгоценные и полудрагоценные камни, драгоценные металлы, жемчуг, бижутерия, металлические монеты – 24 млн долл., синтетические и искусственные волокна – 17,3 млн долл., обувь – 14,8 млн долл., оптические, фотографические, кинематографические, измерительные, контрольные, наладочные, медицинские, хирургические инструменты и приборы, их части и принадлежности – 11,9 млн долл., табак и табачные изделия – 11,5 млн долл., ткани на заказ, кружева, баннеры и изделия, вышивка – 10,3 млн долл.

То есть, в принципе, мы видим ту же картину, которая у Турции наблюдается в отношениях не только с Казахстаном, но и с Россией и с Украиной: у Турции не получается уравновешивать сырьевые закупки за рубежом поставками на экспорт несырьевой продукции, что создает ей устойчивое отрицательное сальдо.