Иран будет продавать свою нефть, несмотря на эмбарго, наложенное американским правительством на покупающие ее страны. Об этом заявил в среду журналистам министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф. «Мы продолжим продавать нашу нефть, наши люди покажут, что они не согнутся под гнетом американских санкций», — сказал он. В понедельник 22 апреля госсекретарь Майкл Помпео заявил о том, что США с начала мая не предусматривают никакого исключительного льготного периода для стран, которые теперь попадут под действие американских санкций за закупки нефти у Ирана. При этом США обещают не допустить дефицита нефти на мировом рынке. Заметим, что обещать, это не тождественно «сделать». И вероятность реализации таких планов Вашингтона является на сегодня главным вопросом, на котором сейчас концентрируют свое внимание практически все основные игроки на рынке и рейтинговые агентства. В ноябре прошлого года США решили на 180 дней сделать исключение для восьми стран и территорий, импортирующих углеводороды из Ирана. На этом фоне уже прозвучали тревожные сигналы со стороны регуляторов рынка углеводородов. Международное энергетическое агентство (МЭА) рекомендовало экспортерам нефти принять меры для избежания скачков цен на это сырье на фоне ужесточения американских санкций против Ирана. Об этом говорится в распространенном во вторник 23 апреля заявлении этой организации, базирующейся в Париже. «Дальнейшее ужесточение санкций против Ирана окажет влияние на его экспортные возможности, — констатировало МЭА. — Иранские поставки сырой нефти и конденсатов составляли около 1,1 млн баррелей в сутки в апреле, что на 300 тыс. баррелей в сутки меньше, чем в марте (по данным тех же американских экспертов, в марте объем экспорта иранской нефти по факту перевалил за 1,5 млн. баррелей — авт.) и на 1,7 млн баррелей в сутки меньше, чем в мае 2018 года». «МЭА отмечает, что в ситуации ослабления роста мировой экономики потребители и производители должны принять меры, чтобы избежать роста цен на нефть, который будет болезненным для всех», — рекомендует организация. По данным МЭА, благодаря высокой степени соблюдения странами ОПЕК договоренности о сокращении добычи нефти, а также снижению производства странами, не входящими в картель, в рамках договоренности ОПЕК+, мировой объем резервных нефтедобывающих мощностей увеличился до 3,3 млн баррелей в сутки, из которых 2,2 млн баррелей в сутки приходится на долю Саудовской Аравии и около 1 млн баррелей в сутки — на долю ОАЭ, Ирака и Кувейта. Добыча нефти Саудовской Аравией в марте сократилась до 9,8 млн баррелей в сутки. Эта страна сократила производство больше, чем предусмотрено соглашением ОПЕК+, отмечает МЭА. Нынешний уровень более чем на 1 млн баррелей в сутки меньше, чем рекордно высокий показатель, достигнутый Саудовской Аравией в ноябре прошлого года (11,1 млн баррелей в сутки). Организация предсказывает, что объем поставок нефти из США в нынешнем году вырастет на 1,5 млн баррелей в сутки. Запасы нефти стран Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) на конец февраля 2019 года составили 2,871 млрд баррелей, что выше среднего уровня за последние пять лет.
Что по этому поводу думают эксперты в самих США? Они делают несколько выводов. По их оценкам, несмотря на то, что Соединенные Штаты Америки приняли меры по прекращению практики исключений из экспорта иранской нефти, Тегеран будет продолжать осуществлять поставки в объеме примерно чуть выше 1 млн баррелей. Тем не менее, жесткие меры усугубят экономический, валютный и финансовый кризисы Ирана, что прежде всего отразится на подорожании импорта продовольствия. Низший и средний класс Ирана начнет чувствовать экономическое давление в результате санкций, что повышает риск гуманитарного кризиса, который усугубит нынешний после последнего рекордного наводнения. Сторонники жесткой линии в Иране призывают к решительным ответным мерам, включая отказ Ирана от ядерной сделки, но такие действия могут принести Тегерану еще больше издержек в политической и экономической сферах.
Эксперты в этой связи предполагают, что в рамках своей кампании максимального давления Соединенные Штаты, вероятно, будут соблюдать полный отказ от практики исключений и планомерно наращивать свой санкционный прессинг в отношении Ирана. Кампания Соединенных Штатов по «максимальному давлению» на Иран не была блефом (является, но об этом ниже — авт.). Объявив о своем намерении лишить Тегеран всех доходов от нефти, Вашингтон вместе с тем переходит на совершенно неизведанную территорию, так как, судя по всему, там не просчитали последствия такого шага в полной мере и без учета всех соответствующих процессов. В этой связи они США полагают, что главные советники Д.Трампа в очередной раз подыграли президенту, выдав ему плохо просчитанные варианты действий и доводы в их пользу. Примером таких «глубоких оценок» являются комментарии главы Национального экономического совета Белого дома Лоуренса Кадлоу, который, выступая в Вашингтонском Национальном клубе печати, заявил, что отказ США продлить ряду стран исключительный льготный период на закупку нефти у Ирана не повлиял на мировые рынки. Об этом он заявил во вторник 23 апреля. Журналисты спросили его о возможном влиянии решения вашингтонской администрации на нефтяные рынки. «Я не вижу ощутимого влияния. Мир наводнен нефтью и природным газом. Мировые рынки нефти хорошо обеспечены поставками», — ответил Кадлоу. Он также выразил уверенность, что принятые меры не приведут к скачку цен на нефть. Пока он не видит, что совершенно не означает того, что он не увидит этого ближе к следующей зиме. В этой связи на ум приходят соответствующие оптимистические прогнозы представителей Белого дома в отношении событий в Ливии, Афганистане, Ираке, северокорейского досье и перспектив достижения торгового компромисса с Китаем. Пока ничего из этого «оптимизма» не сбывается. К тому же отметим, что попытка окончательно обнулить иранский экспорт пока совершенно не соотносится с развитием ситуации на двух основных рынках (Ливия и Венесуэла), которые были в состоянии заместить выпадающие объемы. При этом технические возможности того же Эр-Рияда ограничены: королевство не может долгий период поддерживать максимальный уровень добычи выше 11 млн баррелей в сутки. Министр нефти Ирана Бижан Намдар Зангане считает, что Саудовская Аравия и ОАЭ преувеличивают возможности своего нефтяного сектора, обещая компенсировать недостаток иранской нефти на рынке. Соответствующее мнение министра в пятницу 26 апреля передает агентство ИРНА. «Насколько я понимаю, эти страны преувеличивают возможности своего нефтяного сектора. Как обещания Саудовской Аравии и ОАЭ смогут компенсировать вакуум иранской нефти на мировом рынке?», — сказал Зангане. Он добавил, что антииранские санкции США, ударившие по нефтяной сфере, являются «не блефом, а очень резким проявлением враждебности к Ирану». И это не просто пропаганда иранцев. Саудовская Аравия увеличит добычу в мае относительно апреля на фоне санкций против Ирана, но сохранит ее в пределах уровня, оговоренного в соглашении ОПЕК+, то есть 10,3 млн баррелей в сутки. Об этом сообщает Рейтер со ссылкой на источники. Вопрос о том, насколько и какими темпами добычу может нарастить в целом альянс ОПЕК+ еще требует изучения, сказал источник агентства. «Совершенно точно, резкого роста не будет», — заверил он. Другой собеседник добавил, что нужно оценить реальное влияние санкций на рынок и спрос. Он также считает, что заметный рост добычи в рамках ОПЕК+ до конца июня, когда истекает соглашение об ограничении добычи, вряд ли произойдет. Так что не все с этим ясно. К тому никто в США пока не состоянии ответить на простой вопрос: достигнет ли агрессивная кампания Вашингтона своей конечной цели: изменения иранской внешней политики в рамках подрывной деятельности против союзников США на Ближнем Востоке.
В этой связи эксперты задаются и еще одним принципиальным вопросам в этой ситуации. Что же теперь будет делать Иран? До сих пор Тегеран принимал в качестве своей главной опции реакции на действия США циничный прагматизм. Это прежде всего сохранение своего членства в СВПД с попытками углубить раскол между США и их европейскими союзниками. В том числе и в рамках запуска механизма альтернативных расчетов. Но эта практика, похоже, начинает буксовать, прежде всего в силу позиции Брюсселя. Европейский механизм для расчетов с Ираном INSTEX пока реально себя не проявил, иранцы намерены создавать ему свою альтернативу. Об этом в среду заявил журналистам постпред России при ЕС Владимир Чижов. «Механизм INSTEX пока реально себя особо не проявил. Иранцы сказали, что будут создавать свой зеркальный механизм. Но пока тоже дальше заявлений дело не пошло», — сказал он. Чижов также подчеркнул, что у России остаются вопросы к Евросоюзу касательно его действий по созданию системы расчетов с Ираном. После выхода США из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) в мае 2018 года и последующего ужесточения санкционного режима иранская экономика столкнулась с серьезными проблемами в банковской сфере. Под давлением Вашингтона Тегеран был отключен от системы международных расчетов SWIFT, что серьезно затруднило финансовые взаимоотношения иранского бизнеса с иностранными партнерами. В ответ в январе 2019 года Берлин, Лондон и Париж объявили о создании специального механизма расчетов с Ираном, который позволяет поддерживать торговлю с ним в обход санкций США. Для этого во Франции с участием Великобритании и Германии была зарегистрирована проектная компания под названием INSTEX (Instrument in Support of Trade Exchanges, «Инструмент для поддержки торговых обменов»). Пока Тегеран еще питает надежды на запуск этого механизма, но, по оценке американских экспертов, учитывая мрачные экономические перспективы Ирана в результате карательной политики Соединенных Штатов, терпение Ирана вскоре может истощиться. Иранская реакция может последовать в виде возобновления обогащения урана или попытки перекрыть судоходство в Ормузском проливе. От себя сразу же отметим, что такой сценарий фактически нереален. В первом случае иранцы будут продолжать прессинговать ЕС в рамках необходимости быстрейшего запуска INSTEX, при этом делая это больше для проформы. Параллельно с этим начнется активизация процесса установления двусторонних систем расчета Ирана с каждым из покупателей сепаратно. Во втором случае такое блокирование со стороны Ирана возможно только в связи в силовым перехватом американцами его танкеров, что пока опять же нереально.
Какова судьба СВПД, или вернее продолжения участия Тегерана в этом формате? По оценке американских экспертов, с октября 2017 года Соединенные Штаты проводят кампанию «максимального давления» против Ирана. После того, как Вашингтон вышел из ядерной сделки с Ираном в мае 2018 года, он ввел санкции на экспорт Ирана — хотя и с некоторыми исключениями — в ноябре 2018 года. Иран, тем не менее, выбрал путь прагматизма, отказавшись выходить из ядерной сделки. Но теперь, когда Соединенные Штаты отменили все исключения из санкций, Иран мало что выиграет от продолжения выполнения своей части СВПД. Не согласимся с этим. Отметим, что все действия Вашингтона в рамках санкционного давления имеют своей целью как раз спровоцировать иранцев на выход из СВПД с целью признать ее юридически ничтожной и автоматического тем самым выхода из нее стран ЕС. Это задача «номер один» для США, поскольку таким образом они стараются минимизировать раскол по этому вопросу между Вашингтоном и Брюсселем. И в Тегеране это прекрасно понимают, и такого шанса они Вашингтону не дадут. Тем более, что ключевым аспектом политики сопротивления Тегерана является вопрос выигрыша времени. В Тегеране сделали ставку на уход Д.Трампа после первого срока (или, на худой конец, после второго) и трансформации в этой связи политики США на иранском направлении. То есть, на возвращении их в прежний алгоритм действий. Отказ от СВПД и возобновление ядерной деятельности принесут Ирану мало экономических выгод. Но оборотной стороной этой медали является рост поддержки иранских властей со стороны националистического электората у себя дома, которая поможет ему противостоять экономическому давлению Соединенных Штатов. Действия Вашингтона, по крайней мере, уже заставили некоторых иранских политиков отказаться от своей оппозиции КСИР и сплотиться в его поддержку после того, как США добавили его в свой список иностранных террористических организаций. Американцы полагают, что в долгосрочной перспективе у Ирана есть еще одна причина покинуть СВПД: рычаги влияния на любых возможных переговорах. Тегеран захочет иметь как можно больше рычагов воздействия на переговорах, и сворачивание его ядерной программы останется главным требованием Вашингтона, независимо от того, кто находится в Овальном кабинете. Поскольку Иран и Соединенные Штаты могут заключить сделку только в том случае, если обе стороны пойдут на компромисс, Тегеран может надеяться предложить прекратить возобновление ядерной деятельности, с тем чтобы он мог продолжать осуществлять свою региональную стратегию. Отметим, что такие линейные размены в политике могут серьезно обсуждать только бухгалтера, но не политики. Американцы уверены, что Иран столкнется с большим риском, если он возобновит свою ядерную программу. Если Тегеран выйдет из ядерной сделки или увеличит свое обогащение урана выше разрешенных СВПД уровней, Соединенные Штаты или их союзники могут в ответ нанести ограниченный удар по ядерным целям Ирана. Такая атака, безусловно, позволит Ирану заручиться большей внутренней поддержкой, но она может привести к эскалации конфликта с Западом. Фактически, Соединенные Штаты сейчас пытаются спровоцировать Иран на выход из СВПД, чтобы проложить путь к более широким действиям против Тегерана. Выход из СВПД также, вероятно, сожжет мосты Ирана с Европой, подтолкнув ее ближе к Соединенным Штатам и почти наверняка убив возможность запуска механизма INSTEX. Кроме того, это привело бы к тому, что Совет Безопасности ООН немедленно возобновил бы санкции против страны (не введет, Россия и КНР наложат вето с большей степенью вероятности. При этом позиция Франции тоже под вопросом — авт.). Таким образом, согласимся с этим утверждением американских экспертов только в части констатации безусловного стремления Тегерана сохранить любой ценой хотя бы формальный раскол между Вашингтоном и Брюсселем. И, исходя из этого основного пункта стратегии, говорить о начале возобновления иранцами обогащения урана в надежде получить какие-то козыри на переговорах в будущем, пока наивно. Много будет зависеть и от политического долголетия Трампа, и от реального положения дел с фактическим экспортом нефти из Ирана. Нефть на сегодня обеспечивает 90% валютных доходов страны и позволяет осуществлять импорт практически всего — от основных товаров ширпотреба до механических деталей и предметов роскоши. Уже сейчас становится все труднее приобретать предметы роскоши и специальные товары в Иране, что приводит к усилению экономической неопределенности среди среднего и высшего классов Ирана. Доходы от экспорта нефти также составляют примерно 40% процентов государственного бюджета Ирана. Неудивительно, что значительное снижение доходов от нефти окажет пагубное воздействие на экономику Ирана, а также заставит лидеров ИРИ принять некоторые жесткие решения в рамках консолидации нации и купирования социальных негативных проявлений. При этом Иран не сможет адекватно заместить эти источники валютных и бюджетных поступлений за счет не нефтяного экспорта. Даже несмотря на то, что этот сектор у Ирана более сильный и разнообразный, нежели чем у его арабских соседей. Шаги Соединенных Штатов по расширению санкций против Исламской Республики в последние два года делают все более трудным для Ирана культивировать новые рынки для не нефтяного экспорта. Например, иностранные компании могут столкнуться с станционными мерами Вашингтона против КСИР, в соответствии с которыми Соединенные Штаты могут штрафовать иностранные фирмы за любые сделки с организациями, связанными с КСИР. Даже, если между иранскими фирмами и КСИР существует много степеней разделения. Говоря о продовольственном рынке эксперты отмечают, что Иран, страна с населением более 80 млн человек, стремится достичь самодостаточности в продовольственной сфере с 1979 года, но пока этой цели он не достиг, за исключением некоторых культур, таких как пшеница. Согласно мировой продовольственной программе, Иран к 2016 году достиг лишь 50-процентной самообеспеченности продовольствием, а это означает, что он должен импортировать большое количество продовольствия, а также медикаментов. Иран по-прежнему имеет разрешение на импорт таких товаров, однако резкое сокращение поступлений от экспорта нефти в иностранной валюте затрудняет его усилия в этом направлении. Дилемма нанесет ущерб уже снижающемуся доверию к иранской экономике и может привести к снижению курса иранского риала, а также к повышению инфляции — возможно, даже до трехзначных цифр. (Согласно последним данным, инфляция с 21 марта по 20 апреля — первый месяц иранского года — увеличилась на 50% в годовом исчислении, в то время как цены на продовольствие также выросли на 85% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года — авт.) Вся эта неопределенность повышает риск экономически мотивированных протестов, на которые правительство реагировать со все большим ожесточением.
Поскольку очевидно, что Ирану суждено пострадать экономически, а его лидеры пытаются определить, как реагировать политически. В течение последних двух лет Иран оставался верен СВПД, позволяя стране продолжать получать дипломатическую поддержку от могущественных союзников в Европейском союзе, которые могут защитить требования Тегерана о гуманитарной помощи. Более того, пребывание ИРИ в СВПД является сигналом доброй воли для международного сообщества, который может пригодиться, если Тегеран однажды сядет за переговоры с другим (и более дружелюбным) Белым домом. В этой связи подчеркнем, что этот прагматичный подход останется в качестве приоритетной стратегии Тегерана на среднесрочную перспективу с активизацией своих усилий по культивированию «экономики сопротивления». При этом в корне такой стратегии лежит безусловный отказ от каких-либо переговоров с нынешней администрацией США. При этом надо иметь ввиду, что нынешнее санкционное давление Вашингтона не предполагает длительного периода действий. И не из-за большой любви к Ирану, а по чисто практическим резонам. В Вашингтоне все-таки отдают себе отчет в очень изменчивой конъюнктуре рынка; рисках массового нарушения санкционного режима крупными игроками, которых под тотальные санкции поставить просто нереально (Россия, ЕС, КНР, Индия, Ирак и Турция) в силу многих факторов; а также чисто технических лимитах тех же КСА и ОАЭ в рамках повышения и удержания в долгосрочной перспективе необходимого уровня добычи. В этой связи Вашингтон пытается сделать что-то аналогичное северокорейскому варианту: сначала надавить и через какое-то время отрапортовать о своей победе в случае склонения Тегерана к консультациям с Вашингтоном. Пусть даже и без особого практического результата. Так что основная задача американцев на сегодня — добиться такого дипломатического прорыва в эру правления Д.Трампа.