Тема возвращения иностранных джихадистов, которые ранее воевали в различных горячих точках (прежде всего в Сирии и Ираке) в Европу является на сегодня одной из главных тем для озабоченности у европейских представителей силового блока. Причина понятна: основные опасения связаны с тем, что европейские власти опасаются того, что эти «возвращенцы» станут неким индикатором стимулирования новой волны исламистского террора в странах ЕС. И эти опасения имеют под собой свои основания. В этой связи некий интерес представляет собой выпущенный недавно анализ этой проблемы, который был сделан авторами The United States Army War College Института статических исследований США. В нем проблема описывается с точки зрения прежде всего безопасности американских военных в Европе, что всегда носит у американцев некий преувеличенный характер. По крайней мере, отметим, что за последние годы новой волны исламистского террора в Европе джихадисты никогда не атаковали американские объекты или граждан, а в основном пытались воздействовать на так называемые «мягкие цели» среди именно европейцев. Этот парадокс американские аналитики почему-то не исследуют. Но в общем и в целом есть смысл обратить внимание на оценки экспертов Пентагона на эту тему. Для начала отметим, что иностранные боевики определяются Организацией Объединенных Наций (ООН) как «лица, покидающие страну происхождения или страну своего места жительства, и причастных к насилию в рамках повстанческой или негосударственной вооруженной группы в вооруженном конфликте. Иностранные боевики мотивированы рядом факторов, и в частности прежде всего идеологией» ( сразу отметим, что такая оценка у нас вызывает массу возражений в рамках прежде всего мотивировки боевиков. Это прежде всего деньги, и все локальные конфликты (Чечня, Ирак, Сирия) такое положение дел отчетливо доказывает: кончалось финансирования, и тут же иссякал приток новых рекрутов и катастрофически уменьшалось наличие уже прибывших — авт.). Собственно сегодня именно этот процесс мы и наблюдаем, и ровно по этой причине так озабочены европейские и американские власти. По оценке американских аналитиков, даже когда «возвращенцы» действуют «в одиночку» на родной земле, они различаться с категорией «одиноких волков» (эта категория лиц определяются как «лица, принимающие призыв террористической организации к насилию, но которые в основном действуют в одиночку»). Одиночки, как правило, не имеют прямых международных связей, но были радикализированы и мотивированы на совершение терактов через интернет-источники. Вернувшиеся на родину иностранные боевики, с другой стороны, имеют международные связи, дающие им доступ к джихадистским сетям, которые строятся по принципу личного знакомства. То есть, первая категория лиц мотивирована идеологией , вторая — деньгами. Эксперты ООН в этой связи характеризуют это различие ровно так: «основное различие заключается в том, что есть мотивация и оплата за совершение тех или иных терактов». Однако при этом они признают, что на самом деле это четкое разграничение не так очевидно. Здесь можно долго спорить, но потенциальный вывод заключается в том, что эти стороны мотивации могут очень часто меняться местами (как это было в Афганистане). Снова отметим, что основой мотивации являются исключительно деньги: лица, которые преследуют чисто идеологически мотивы, никогда не смогут реально воздействовать на ситуацию долговременно, а тем более собирать под своими заменами тысячи людей на сколь-нибудь продолжительное время.
Но вернемся к иностранным боевикам в зонах локальных конфликтов. По данным исследовательской группы Soufan, в той же Сирии сейчас насчитывается около 12 000 иностранных боевиков из 81 страны. В 2014 году эта цифра составляла 27 000 и, спустя полтора года, эта цифра уже оценивалась в 31 000 боевиков из 86 стран. Другие источники подтверждают эту тенденцию, как с точки зрения роста количества бойцов, так и сточки зрения увеличения количество стран, из которых они происходят. По данным ООН, от 22 000 до 30 000 иностранных боевиков из 100 стран присоединились к «Исламскому государству» (ИГ, запрещено в России) в 2015 году, который был пересмотрен до более высокого показателя в 40 000 в 2018 году. Из них, считается, что примерно 4000 человек происходят из Западной Европы. В апреле 2017 года по выкладкам Национального контртеррористического центра Пентагона в Сирии и Ираке эта цифра возросла до 40 000 иностранных боевиков-террористов из 120 стран. Самые последние данные, опубликованные Soufan Group в июне 2017 года, дают еще большие цифры: 53 781 человек из 146 стран. При этом в июле 2017 года, американский генерал Рэймонд Томас, глава Командования спецопераций США, объявил что Соединенные Штаты убили от 60 000 до 70 000 членов ИГ с лета 2014 года. Если воспринимать такие данные как истину, то джихадистов и в Сирии, и в Ираке уже быть не должно. К чести американских экспертов, они указывают, что есть очень серьезные сомнения в правильности таких выкладок. Эти сомнения подтверждаются оценками, представленными другими источниками. Число боевиков ИГ, предоставленное американскими чиновниками в декабре 2016 года, было в два раза выше, чем оценки британских военных. Летом 2016 года Пентагон утверждал, что число боевиков ИГ надо оценивать от 15,000 до 20 000 бойцов, оставшихся в Ираке и Сирии (вот эта цифра самая реальная из всех приведенных. Более того, рискнем утверждать, что активных штыков у ИГ в период их расцвета в Ираке и Сирии было не более 30 тыс. — авт.). При этом еще в 2014 году это количество оценивалось Пентагоном в 100 000 бойцов. Из них американцы умудрились уже убить от 60 000 к 70 000 боевиков. Авторы доклада в этой связи деликатно (деньги на их исследования все-таки дает Пентагон) предполагают, что большая часть сторонников ИГ в этой связи могла погибнуть в результате внутренней борьбы за власть и в рамках конкурентной борьбы с другими джихадистами. В качестве обоснования такой версии пресс-секретарь возглавляемой США коалиции полковник Крис Гарвер заявил: «Мы видим случаи, когда ветераны ИГ казнят более молодых лидеров ИГ». А подтверждения этим домыслам американцы находят в данных очень «проверенных источников». Они ссылаются на данные «Сирийской обсерватории по правам человека», согласно которым 464 боевика-джихадиста были казнены в ИГ между 2014 и 2016 гг. за дезертирство, бегство с фронта и нарушение законов шариата. В ноябре 2017 различные источники в СМИ сообщили, что ИГ обезглавили более дюжины своих бойцов в Нангархаре (Афганистан). Сразу отметим, что в этом случае эти казни были обусловлены борьбой с агентурой афганских и американских спецслужб, а не с внутренней чисткой. Афганистан к тому же — это вообще отдельная тема, и ее не надо путать с происходящим в Сирии и Ираке. При этом Пентагон продолжает зачем-то утверждать, что бегущие из Ирака и Сирии боевики перебазируются в Афганистан, что охотно подхватывается российскими аналитиками силового блока. С той лишь разницей, что в российских оценках утверждается, что эту передислокацию осуществляют сами американцы на своих вертолетах. Глупость большая, перемещение таджиков и узбеков обратно в Афганистан, из которого они собственно и пришли в свое время в Сирию и Ирак, выдается за некое перемещение крупных сил ИГ. К таким же глупостям надо отнести и данные американцев о том, что ИГ, как сообщается, убивает раненых бойцов путем инъекций калия хлорида, которые вызывают внезапную остановку сердца. Согласно иракским источникам, ИГ убило раненых бойцов из-за того, что не было медикаментов и руководство ИГ боялось, что их присутствие будет оказывать отрицательное психологическое воздействие на других бойцов. В мае 2016 года, якобы восемь раненых боевиков были убиты такой смертельной инъекцией в Фаллудже. Сразу отметим несколько важных моментов
- Приведенные цифры погибших в рамках междоусобной борьбы являются мизерными по сравнению с общим числом ИГ. Такие потери объективны и не являются запредельными. Например, в той же украинской армии за прошлый год в результате небоевых потерь погибло более 500 военных. А под уголовным наказанием ходит до трети всего личного состава. Так говорит военный прокурор Украины, а не мы. Так что у ИГ с этим вопросом сильно лучше.
- Все рассмотренные выше цифры не показывают главного: сколько боевиков погибло в боях, сколько дезертировало, сколько осталось и где. Эти цифры включают в себя только джихадистов в Сирии и Ираке и не предлагают оценок числа иностранных бойцов, отправившихся на другие направления, такие как Ливия, Судан и Сомали. В этой связи рискнем предположить, что сейчас подавляющая часть сторонников ИГ рассосалась по местам своего традиционного проживания или ушла обратно в свои страны. Ровно так, как распалась армия Махно в свое время. Цель достигнута: земля получена, добро награблено, воевать далее не на что и незачем.
Далее американские исследователи задаются вопросом: откуда боевики приходят в зоны локальных конфликтов? С этой точки зрения они берут прежде всего цифры происхождения иностранных боевиков в Ираке и Сирии. Из имеющихся данных видно, что основная группа иностранных боевиков пришла из региона Ближнего Востока, за ним следуют Северная Африка, Западная Европа и бывший Советский Союз. Значение этих данных заключается в том, что многие из этих боевиков могут выбрать в рамках своего возвращения именно страны своего происхождения. В этой связи обратимся к самим цифрам. Согласно им, из региона Ближнего Востока в Ирак и Сирию прибыло за время конфликта чуть более 8 тыс. боевиков, из Северной Африки — 8 тыс., из стран бывшего СССР — 4600, из Европы — 5 тыс, из США — 200 человек, из стран Азии — 800, из Балкан — 200. Ну и откуда следует число сторонников ИГ в редакции американских военных в 100 тыс.? Вот эти цифра как раз и делает наиболее обоснованной оценку численности ИГ в 20-30 тыс. боевиков. При этом динамика возвращения также интересна. В Данию возвратилось 62 человек из 125 бойцов, или 50 процентов. Великобритания, 350 из 760 , или 46 процентов. Это страны с самыми высокими показателями возвращения иностранных боевиков в страны ЕС.
Какова же мотивация будущих джихадистов? Мотивация стать иностранным бойцом различна. В своем выступлении о психологии тех, кто становится джихадистам, доктор Стивен Метц из армии США утверждает, что эта мотивация различается в зависимости от уровня индивидуальной потребности в данный момент. На основе иерархии человеческих потребностей, доктор Метц выделяет две широкие категории потребностей- мотивация высшего порядка и более низкая, или первичная, мотивация порядка. В последнем случае человек может присоединиться к джихадистам в результате социальной обязанности или необходимости выжить, в то время как на более высоких уровнях человеческой потребности такие действия будут мотивированы исполнением, расширением прав и возможностей, а также обогащением. Некоторые из этой категории лиц, возможно, изначально не намеревались становиться наемниками. Например, были случаи, когда люди отправились в зону конфликта по гуманитарным мотивам и впоследствии были завербованы местной негосударственной вооруженной группой. Другими потенциальными боевиками могут быть мигранты, выезжающие из таких стран, как как Нигерия, в погоне за лучшей жизнью в Европе. Несмотря на уникальные обстоятельства, есть несколько факторов, которые мотивируют людей становиться боевиками-джихадистами. Первый, но не обязательно самый важный: финансовый. В некоторых случаях, финансовые стимулы были ключевым мотивирующим фактором для иностранных джихадистов, что стирало различия между иностранными боевиками и наемниками. Согласно выводам рабочей группы ООН, финансовые выгоды сыграли ключевую роль в вербовке иностранных боевиков в некоторых регионах. Например, в Ливии ИГ предлагает новым иностранным рекрутам начальный оклад в размере 2500 долл., имея ввиду, что в случае гибели эти деньги будут выплачены их семьям. Финансовый аспект, в частности, является основным стимулом для суданских новобранцев, которым часто не хватает альтернативных вариантов трудоустройства. Кроме того, все логистические расходы таких новобранцев (а это в среднем 1000 долларов США) покрывается ИГ. Контртеррористический комитет Совета Безопасности ООН в этой связи делает однозначный вывод о том, что некоторым иностранным боевикам платят за проезд, и что они и их семьи материально обеспечены. В некоторых случаях боевиками становятся не из-за финансовых причин, а в силу иных причин экономической необходимости. К таковым эксперты относят ту категорию лиц, которые не могут найти работу, и при этом участие в джихадистской группе становится единственным вариантом для их экономического выживания. При этом те же эксперты ООН отмечают, что финансовые или материальные стимулы сыграли минимальную роль в некоторых случаях и то, что многие иностранные боевики самостоятельно финансировали свои поездки и расходы за границей. В этих ситуациях среди других мотивов выявлены региональные факторы. Первый — это поиск идентичности, который актуален для детей иммигрантов на Западе, что символизирует собой один из провальных итогов кампании по культивации мультикультурности. Как следствие, желание принадлежать к джихадистской группе становится все более важным для этой категории с точки зрения преодоления своего глубинного чувства отчуждения. Вступление в террористическую организацию предлагает им не только чувство идентичности, но и способность обрести некий смысл жизни через идеологию и манипулирование религией. Скука также была названа фактором, стоящим за желанием стать иностранным бойцом. Здесь имеется ввиду относительно новая концепция опыта «пятизвездочного джихада», которая носит характер компьютерной игры. С увеличением использования социальных сетей в качестве инструмента вербовки, террористические организации, такие как ИГ смогли захватить большую аудиторию новых иностранных новобранцев, мотивированных чувством поиска приключений, но не обязательно готовых терпеть все риски и неудобства зоны военных действий. Обычно в такую категорию недавно радикализованных джихадистов входят молодые люди, вероятно, подвергшихся соответствующей обработке через виртуальные средства, такие как компьютерные игры. В сравнение с относительно суровой окружающей средой, которая присуща зонам военных действий Афганистана или Сомали, многие иностранные рекруты из такой категории лиц полагали себе войну за джихад, как сочетание яхт и вилл с бассейнами. Это следовало из целого ряда компьютерных игр на эту тему. Этот «пятизвездочный джихад» был равно привлекательным для скучающих молодых мужчин и женщин, особенно тех, кто испытывает личные проблемы дома. Эти люди, как правило, неопытны, но хотят приключений, да еще и во имя глобального и святого дела. Среди других факторов, которые мотивируют людей становиться иностранными боевиками, эксперты отмечают «родство, национализм или патриотизм», а также гуманитарные причины, а именно защита местного населения.
В этой связи вербовка иностранных боевиков может проходить как в физической среде, так и в виртуальной или онлайн окружающей среде. Что касается последнего, то интернет-сети и социальные медиа играют все более важную роль в вербовке иностранных боевиков, а гуманитарная нарративная деятельность часто занимает видное место. Например, враг может быть изображен как жестокий захватчик и главной причиной страданий местного населения, что диктует необходимость оборонительной мобилизации иностранных борцов на защиту местного населения. Именно по этой причине Контртеррористический комитет Совета Безопасности ООН неоднократно предупреждал о недопустимости таких мер по борьбе с терроризмом, которые не в полной мере уважают права человека и нормы закона, поскольку они имеют непреднамеренные последствия в рамках усиления радикализации людей и стимулирует их на присоединение к той или иной джихадистской группе. Такие гуманитарные страшилки распространяются через интернет и социальные сети. К ним относятся местные жалобы, которые также могут быть вызваны реальными причинами, но в большинстве случае — это откровенные фальшивки. Следует также отметить, что идеологи ИГ были в состоянии ориентироваться на различные аудитории и настроить их персонально в рамках своих маркетинговых целей. Например, гендерно-специфические нарративы используются для вербовки мужчин и женщин и обещают построить утопическое общество для блага их семей.
Хотя интернет и социальные сети являются импортным продуктом и способны охватить максимально широкую аудиторию, независимо от географических расстояний и физических границ, прямой социальный контакт остается самым важным методом вербовки. Виртуальные форумы, такие как чаты, часто играть решающую роль в первом шаге к индивидуальной радикализации. Если потенциальный рекрут берет эту приманку, следующий шаг для рекрутера — это организовать контакт лицом к лицу. Активные иностранные бойцы — это инструмент именно такой вербовки. Физическое взаимодействие, несомненно, является более мощным инструментом, чем виртуальное общение. Клинтон Уоттс, управляющий директор по инновациям Института стратегических исследований в этой связи всегда напоминает старую истину: «Лучший вербовщик морских пехотинцев-бывший морской пехотинец». Отсюда следует, что: «лучший рекрутер для джихадиста — бывший иностранный джихадист». Важность прямого контакта человека с человеком отчасти объясняет успех вербовки в ряде районов Европы, где превалирует мусульманское население. Эти очаги вербовки варьируются от относительно небольших регионы, такие как район Лислеби Фредрикстад (Норвегия), который превратился в настоящий инкубатор джихадистов, и заканчивая большими регионами, среди которых надо отметить Бизерту и Бен Гардан в Тунисе; Дерну в Ливии; Панкисское ущелье в Грузии, район Моленбек в Брюсселе. Все эти места имеют одну общую черту—личный характер вербовки, когда в условиях компактного поселения мусульман и их радикализации при попустительстве местных властей ситуация способствует эффекту домино в рамках вербовки и мобилизации. Присоединение к той или иной организации часто может быть эмоциональной реакцией, обусловленной участием в ней члена семьи или близкого знакомого. Это играет ключевую роль, так как эти лица способны генерировать необходимый импульс перехода из идеологических внушений к действию. Прямое личное вмешательство имеет важное значение, когда члены семьи и друзья вступают в террористическую организацию, но он может работать одинаково хорошо при наборе и уязвимой категории незнакомцев. Лагеря беженцев часто используются в этих целях вербовщиками террористов. Один из примеров — Кения, где сомалийские беженцы становились мишенью вербовок экстремистов «Аш-Шабаб». В данном случае внесем уточнение — там вербовка в основном обусловлено племенной или кланов идентичностью вербовщиков и будущих рекрутов. Американцы отмечают, что существует ограниченная информация о том, насколько успешен этот метод вербовки в реальности, хотя радикализация и вербовка террористами таких групп становятся более вероятными, когда лагеря беженцев находятся в зонах локального конфликта. Американцы в этой связи указывают, что «искушение вступить в бой вместо того, чтобы ждать, реально для многих молодых людей, особенно когда беженцы не могут получить образование и изолированы в лагерях годами». Инциденты, в которых успешно участвовали беженцы, в общем-то подтверждают эти выводы. Одним из примеров является террористическая атака в Найроби в торговом центре «Уэстгейт» 21 сентября 2013 года, в результате чего погибли 67 человек и еще 175 получили ранения. Этот акт был совершен четырьмя террористами, один из которых был беженец из лагеря Какума. Другой подозреваемый в том же нападении совершил телефонный звонок человеку в Дадаабе, крупнейшем в Кении лагере сомалийских беженцев. Другие доклады разведки США подтверждает, что значительная часть боевиков из «Аш-Шабаб» были завербованы в лагерях беженцев, иногда под ложным предлогом. Вот в данном случае мы бы не обманывались, там работает племенное единство, и никто никого не обманывает. Обмануть можно один раз, а племенное «сарафанное» радио работает получше, чем интернет. Другим методом вербовки является принуждение, посредством похищения мигрантов, изначально не являющихся джихадистами, и вынужденных стать террористическими боевиками. В качестве примера можно привести Ливию. У местного ИГ был ограниченный резерв боевиков, и ее способность вербовать местных жителей локально было осложнено множеством местных племенных ограничений. В этой связи ИГ начало похищать экономических мигрантов из Судана, Эритреи и Западной Африки на пути через Сахару в Европу. Одним из примеров этого является случай с похищением группы суданцев и ганцев в Бенгази, которых переправили в Бенагази и заставили читать аяты из Корана. Те, кто не мог читать Коран и признавался, что он является христианином, обезглавливали. Те, кто умел читать аяты, отправлялся в тренировочный лагерь, и после нескольких недель военной подготовки были вынуждены сражаться за ИГ. В этой связи выразим скептицизм в отношении таких сообщений, поскольку никто не мешал этим христианам хотя бы для вида принять ислам, что приветствуется во всех джихадистских группах.
Однако во многих случаях речь идет о ремобилизации боевиков-джихадистов и активизации дремлющих джихадистских сетей. По сравнению с афганским джихадом 1980-х годов, сеть иностранных джихадистов в 21-ом столетии организованы с использованием дополнительных преимуществ глобализации. Они дают джихадистам возможность глобального охвата и позволяют им опираться на многочисленных сторонников по всему миру, а также задействовать местные движения и организации. Примеры включают в себя «Аль-Мухаджиров» в Великобритании, «Бельгийский шариат» в Бельгии, Forsane Alizza во Франции, «Миллату Ибрагим» в Германии и «Ансар аль-Шариа» в Ливии и Тунисе. При попытки противодействовать джихадистской миграции, надо понимать совокупность существующих миграционных маршрутов, которые ими в настоящее время используется или, вероятно, будут использоваться. В этой связи получение развединформации о текущих и потенциальных маршрутах весьма актуально с учетом тенденции к увеличению числа беженцев в мире, что обусловлено факторами изменения климата, политической нестабильности и ощущения ненадежности тех стран, в которых они проживают. Эти меняющиеся ландшафты позволит многим джихадистам дезертировать, выдавая себя за беженцев. Все эти факторы имеют прямое и существенное последствия для армии США с точки зрения оценки возможности и намерения противника, как у себя дома, так и за границей. Таким образом, каналы миграции в целом полезны для того, чтобы помочь армии США определить маршруты, которые могут быть использован иностранными боевиками-джихадистами. Номинально, эти маршруты делятся на три категории. Во-первых, установленные и обычные маршруты передвижения; во-вторых, маршруты контрабанды; и в-третьих, маршруты миграции беженцев. В реальности все эти три варианта часто пересекаются, и это особенно верно относительно маршрутов беженцев и контрабанды в контексте нестабильных государств. Эти маршруты, как правило, контролируется такими группами, как местные ополченцы, террористы и организованные преступные группы. Все три этих компонента обычно участвуют в преступной деятельности, связанной с движением товаров и людей. Во многих случаях, коррупция в государстве еще больше осложняет ситуацию в той мере, в какой становится трудно провести различие между официальными и неофициальными маршрутами, а также четко обозначит различие между тем, что считается законным или незаконным. Несмотря на эти проблемы, классификация по-прежнему полезна, поскольку маршруты миграции могут проходят и через нестабильные государства, и через экономически развитые страны.. Например, чтобы добраться до Сирии, сначала рекруты прибывают в Турцию, как правило, самолетом, а затем по суше добираются до турецко-сирийской границы и попадают в Сирию. Авиабилеты в Турцию дешевые, так как это популярное место отдыха для частных лиц из Европы и бывшего Советского Союза, что затрудняет проверку того, что является реальной целью его поездки. Второй вариант — маршруты контрабанды. Они используются террористическими группами, такими как ИГ, для контрабанды различных товаров, таких как гашиш, топливо и другие группы товаров, которые поддерживает группу финансово. По словам Франко Роберти из итальянского Национального центра по борьбе с мафией и антитеррористической деятельности, есть основания предполагать, что итальянская мафия организовала преступные и террористические коммуникации с той же ИГ в рамках совместной контрабанды гашиша с севера Африки в Европу. Этот маршрут контрабанды гашиша проходит из Касабланки в Марокко через Алжир, Тунис, и Тобрук на востоке Ливии. Джихадисты также контролируют маршрут контрабанды, проходящий через Ливию; они также контролирует побережье вдоль залива Сирт. Торговля людьми и контрабанда топлива также является основным источника финансирования международного терроризма. Считается, что «Аль-Каида в исламском Магрибе» (АКИМ) является ключевым участником незаконной продажи нефти и топлива в Южной Ливии, особенно вокруг городов Авбари, Себха и Мурзук. АКИМ также курирует и контрабанду оружия фактически по всему Магрибу и в зоне Сахеля. Маршруты контрабанды часто также используются для нелегальной миграции, что позволяет джихадистам переправляться в ЕС. Один из таких путей включает в себя достижение Испании по суше через небольшие испанские анклавы Сеута и Мелилья, которые находятся на северных берегах Средиземноморского побережья Марокко и образуют для ЕС фактически сухопутные границы с Африкой. Тысячи мигрантов въехали в Испанию по этому маршруту; мигранты были размещены во временных убежищах по прибытии и позже переехали в Испанию, из которой многие отправляются затем в другие страны Европы. Однако большинство мигрантов покидают север Африки и попадают в Европу через центральное Средиземноморье, а если совсем конкретно- через Ливию. Этот маршрут является оптимальным маршрутом для инфильтрации иностранных боевиков в Европу. Еще один аспект. Контрабанда топливом стала серьезной проблемой в Ливии в последние годы, так как топливо там сильно субсидируется, и его можно купить в стране за цену в около 15 процентов от мировой цены. Следовательно, это стало особенно привлекательным товаром для организованных преступных групп и террористических организаций. Импортное топливо, которое дешевле на ливийском рынке обычно контрабандой на корабле доставляются из Западной Ливии на Мальту, в Италию и Турцию, а по суше — в Тунис. Контрабанда топлива сосредоточена вокруг Запада — города Завия и Зувара и по всей Ливии по периметру западной сухопутной границы с Тунисом. Кроме того, новые маршруты миграции в Европу включают в себя Черное море — там мигранты перевозятся рыболовецкими торговыми судами. По данным Международной организации по миграции, около 130 000 мигрантов прибыли в Европу по суше и морю в течение первых 8 месяцев нынешнего года, и, сколько из них радикалов, неизвестно. Джихадиста трудно идентифицировать, как такового, среди огромного потока мигрантов и, в том числе по причине того, что такие группы сплочены и с полицией лишней информацией и наблюдениями не делятся. Однако, что более важно, миграция — это социально очень чувствительная тема в Европе. В результате любая организация, которая решит выделить масштаб проблемы, будет неизбежно обвиняться в антимусульманской, антимиграционной деятельности. Это приводит к тому, что эта тема в основном освещается в источниках с сомнительной с точки зрения европейского обывателя репутацией. Во-вторых, темы миграции сознательно способствует подавлению информации, которая является фактически правильной, но считается политически неприемлемой. Хотя статистические данные о количестве джихадистов, прибывающих под видом мигрантов в ЕС, не существуют, но по данным европейского разведсообщетсва, таковых на сегодня не менее 23 000 человек. Координатор по антитеррору ЕС Жиль де Кершов, подчеркнул, что в Великобритании 25 000 известных джихадистов, и более 50 000 по всей Европе. Эти оценки не только указывают на масштаб проблемы в целом, но также и показывает восприимчивую среду для возвращения джихадистов. .Хотя многие джихадисты были убиты, как уже говорилось ранее, многие из выживших либо присоединяются к другим джихадистским конфликтам, либо возвращаются на родину. По возвращении домой некоторые из них могут составить основу спящих ячеек, которые могут стать причастными к терроризму в будущем. С точки зрения будущих угроз, доклад, опубликованный в феврале 2018 по терроризму Джейн-Центра в Великобритании дает тревожный прогноз для Европы в течение следующих 5 до 10 лет: европейские страны столкнутся с повышенной угрозой терроризма со стороны радикально настроенных осужденных, вернувшихся иностранных боевиков и других «возвращенцев», имеющих прямые связи с наследием ИГ. В докладе также отмечается, что исламистские осужденные, вероятно, усилит риск радикализации в тюрьмах и отмечает, что многие из тех, кто заключен в тюрьму за оказание поддержки таким группам, в большей части будут выпущены между 2019 и 2023 годами. В этой ситуации дается прогноз, что ситуация с террористическими угрозами в ЕС будет продолжать ухудшаться. При этом, по оценкам британской спецслужбы МИ6, хотя потенциальная угроза возвращения джихадистов является реальной, не более 11 процентов из них представляют собой угрозу после возвращения домой. Несмотря на эти оценки, угроза, создаваемая таким образом, не должна быть занижена. По данным норвежских исследований, которые провели анализ 75 заговоров ИГ на Западе, не менее трети таких попыток связана с идеологией ИГ, и половина из этих случаев связана с возвращением джихадистов из зон локальных конфликтов. При этом количество таких проявлений практически никогда не кооперируется с процентным соотношением вернувшихся. Утрата террористическими группами территории и ресурсов также стимулирует желание джихадистов совершать террористические акты за рубежом в качестве мести. От себя отметим, что очень сомневаемся в таком сценарии. Такого рода проявления будут носить единичный характер с очень примитивными возможностями. Резонансные теракты требуют заказчиков и денег, чего пока не наблюдается. Противодействие различным видам угроз со стороны групп иностранных боевиков-джихадистов потребует использования целого ряда стратегий. Эти усилия потребуют нового мышления и разработки нового подхода к устранению угроз. В этой связи в исследовании сформулированы следующие рекомендации:
* Повышение эффективности оценок разведывательных данных путем расширения области сетевого анализа для включения в него организованной транснациональной преступности.
* При проведении оценок следует учитывать ключевые мотивы для сотрудничества властей с джихадистами, а также изучение того, как это происходит на практике. Критически, акцент должен быть сделан на выявлении незаконных логистических цепочек поставок, которые могут быть использованы для передвижения иностранных боевиков.
*Быть в курсе и отслеживать все новые тенденции в информационных операциях исламистов.
*Активная оперативная работа среди «возвращенцев».
*Углубление понимания того, как коррупция позволяет создавать партнерства между преступными группами, джихадистами и государственными структурами в нестабильных странах, что в свою очередь позволяет осуществлять джихадистскую миграцию.
Применять комплексный подхода с точки зрения работы с местными элитами наиболее проблемных стран. Обратиться к невоенным партнерам, чтобы обеспечить максимально возможную разведку предстоящих театров действий.
* Улучшение способности армии США в рамках анализов и прогнозирования будущих джихадистских конфликтов.