- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Крупные инфраструктурные проекты Ирана и Пакистана на фоне проблем региональной безопасности

Соединенные Штаты больше не будут делать никаких исключений из нефтяных санкций против Ирана, действие которых было возобновлено в ноябре 2018 года, и начнут вводить санкции в случае любых попыток обойти ограничения. Это подтвердил в четверг 30 мая спецпредставитель США по Ирану Брайан Хук на телефонном брифинге для журналистов. «Никаких больше новых исключений из нефтяных санкций не будет. Единственными разрешенными закупками нефти являются те, которые были согласованы в рамках периода, о котором мы договаривались — с ноября 2018 года до мая 2019 года», — сказал он. «Мы будем вводить санкции в случае любых попыток импортировать иранскую нефть после окончания этого периода», — добавил Хук, отвечая на вопрос о том, смогут ли такие страны, как Китай и Индия, закупать хотя бы небольшие объемы иранской нефти после 1 мая. При этом американский чиновник ни слова не сказал про остальные ключевые моменты иранского участия в ряде глобальных проектов в регионе. Накладывание санкций на эти сектора безусловно будет означать уже открытую войну Вашингтона не только против Тегерана, но и против Пекина и Нью-Дели. По оценке американских экспертов, экономически экспансия Китая через Южную Азию и Индийский океан в рамках его инициативы «Пояс и дорога» будет стимулировать собственную региональную информационно-пропагандистскую деятельность Индии, повышая важность ряда крупных инфраструктурных проектов Нью-Дели, прежде всего таких как порт Чабахар в Иране. При этом главными рисками для Индии в этом ключе являются расширение пакета антииранских санкций США и война в Афганистане, что чревато привести к срыву индо-иранское сотрудничества по этому портовому проекту. Между тем, более тесные связи Китая с Пакистаном означают, что их глобальный портовый проект в Гвадаре имеет гораздо большую степень хеджирования от существующих политических рисков.
На сегодня один из основных эпицентров региональной борьбы между Китаем, Пакистаном с одной стороны и Индии и Ирана — с другой является как раз реализация крупных портовых инфраструктурных проектов на восточной окраине Аравийского моря, которые расположены всего в 160 километрах друг от друга. Что касается Индии, то финансируемый Китаем (и с некоторых пор КСА) порт Гвадар в Пакистане усиливает ее опасения по вопросу финального проигрыша в этой конкурентной гонке. Это стимулирует Нью-Дели в рамках принятия срочных мер обеспечения реализации своих собственных инфраструктурных проектов на побережье Индийского океана, и прежде всего логистический путь через иранский порт Чабахар. Между тем, для Пакистана растущее присутствие Индии в соседнем Иране подпитывает его собственные опасения по поводу перспектив создания там нового регионального альянса. В этой связи отметим, что Исламабад в этой ситуации пытается перехватить инициативу и стимулировать иранцев на более активное участие в собственных проектах. Министры иностранных дел Пакистана и Ирана Шах Мехмуд Куреши и Мохаммад Джавад Зариф обсудили двусторонние отношения и ситуацию в регионе. Об этом 24 мая сообщила газета «Доон». «Пакистан хочет решить все неразрешенные вопросы в регионе путем дипломатического взаимодействия, — заявил министр иностранных дел Пакистана. — Все вовлеченные стороны должны проявлять терпение». «Пакистан продолжит предпринимать примирительные усилия для достижения мира и стабильности и снижения в напряженности, — отметил Куреши. — Напряженность в регионе никому не нужна». Говоря о двусторонних отношениях, стороны указали, что удовлетворены выполнением решений, согласованных во время визита премьер-министра Пакистана в Иран в конце апреля. «Необходимо продолжить сотрудничество по двусторонним вопросам», — подытожил Куреши. Мы сейчас не будем касаться темы безопасности, которая звучала на этих консультациях. Там речь шла в основном о совместных усилиях борьбы с сепаратизмом белуджей и выработки совместного плана действий на афганском направлении. Но нас сейчас прежде всего интересует тема экономического сотрудничества, которая, кстати, тесно связана с темой сепаратизма тех же белуджей, поскольку оба эти порта находятся в зоне их проживания или в непосредственной близости от нее. В этой связи отметим, что эта угроза сепаратизма реальна с точки зрения, если не срыва, то, по крайней мере, серьезного торможения процесса строительства. В своей продолжающейся борьбе за отделение от Исламабада боевики-белуджи «Балоха» выбрали целью своих атак именно проекты Китайско-пакистанского экономического коридора  (КПЭК). В мае с.г. боевики «Балоха» напали на роскошный отель в Гвадаре, в результате чего погибли пять человек, что вызвало обеспокоенность Пекина по поводу безопасности его работников. Для Пакистана это нападение усилило необходимость в срочной переброске в этот район 15-тысячной дивизии, в функцию которой входит прежде всего охрана объектов КПЭК. При этом спецслужбы Пакистана по материалам предварительного расследования этого инцидента сделали вывод об участии в этом акте своих индийских коллег. В этом есть доля истины: индийские спецслужбы давно тайно курируют ряд группировок белуджей. В 2016 году пакистанские власти арестовали индийского гражданина в Белуджистане, которого обвинили в шпионаже для индийской разведки и координации операций с сепаратистами. Нью-Дели признал, что гражданин Индии служил в индийских ВМС, но при этом отрицал его причастность к шпионажу.
В этой связи отметим, что на последних по времени переговорах с пакистанцами иранцы, которые считают Индию, Пакистан и Китай ключевыми равнозначными партнерами, выдвинули идею соединения двух портов в один транспортный хаб. Однако такой абсолютно оправданный с точки зрения экономики проект весьма маловероятен из-за этих соперничающих глобальных стратегий КНР, Пакистана и Индии. Вместо этого эти страны будут продолжать стимулировать сепаратное развитие двух портов в предстоящие годы, даже несмотря на то, что оба проекта сталкиваются с ключевыми препятствиями на пути.
Иранский порт Чабахар и пакистанский порт Гвадар вписываются в различные пересекающиеся динамики, формирующие геополитику Южной Азии. Индия и Пакистан смотрят на эти порты сквозь призму именно этого глобального противостояния. Для Индии и Китая реализация этих проектов вписывается в их планы создания амбициозных торговых коридоров по всему региону. А для Ирана этот проект укладывается в его собственную политику балансирования между Индией и Пакистаном. Участие Индии в развитии порта Чабахар, расположенного на побережье иранской провинции Систан-Белуджистан недалеко от пакистанской границы, имеет в этом ключе центральное значение. Иран и Индия впервые обсудили сотрудничество по проекту развития в 2003 году, хотя только после отмены Соединенными Штатами санкций против Ирана в 2015 году обе страны начали претворять свои намерения в жизнь. В 2016 году Индия пообещала инвестировать  500 млн долларов в развитие порта, прежде чем подписать 18-месячную сделку в рамках превращения индийских участников в основных операторов портовой деятельности в декабре прошлого года. В настоящее время порт способен перерабатывать 8,5 млн тонн грузов в год, что в плане развития Ирана предусматривается увеличить в десять раз к 2024 году, в дополнение к созданию дополнительного глубоководного объекта. При этом Иран надеется, что реализация этого проекта уменьшит его зависимость от оживленного порта Бендер-Аббас, который находится в Ормузском проливе и не имеет глубоководного объекта, заставляя более крупные суда сначала перегружать грузы на более мелкие суда. Иран также рассматривает Чабахар в качестве глобальной точки доступа, которая будет основным связующим звеном логистики через Индийский океан к рынкам Центральной Азии, России и Европы через предлагаемый международный транспортный коридор Север-Юг. В перспективе и прокладка к нему газопровода ТАПИ из Туркмении через Афганистан. У Индии свои резоны. Индия, со своей стороны, считает Иран ключевым поставщиком нефти и торговым партнером на Ближнем Востоке. (Однако возобновление санкций США вынудило Индию прекратить сейчас закупки иранской нефти.) В случае успешного завершения строительства Чабахар позволит Индии получить доступ к тому, что она считает неиспользованными экспортными рынками и энергетическими запасами в Центральной Азии. Имеется ввиду строительство логистического торгового маршрута, который будет проходить непосредственно из Ирана в Афганистан, тем самым обходя территорию Пакистана. Порт также вписывается в более широкие усилия Индии по расширению своих отношений со странами Юго-Восточной Азии, Восточной Африки и Ближнего Востока в попытке противостоять глобальной экспансии Китая.
Однако возобновление Соединенными Штатами санкций против Ирана может затормозить прогресс в отношении реализации этого проекта. Санкции США пока его обходят, поскольку функционирование порта поддерживает тренд на активизацию торговли стран региона с Афганистаном. А этот момент полагается в Вашингтоне одним из основных моментов успешного выхода из афганского кризиса. Тем не менее, в Нью-Дели стали демонстрировать признаки колебания. Индия, по сути, отозвала тендер в Чабахаре в этом месяце, ища иностранную фирму-партнера для реализации проекта из-за отсутствия ясности в отношении возможных санкций США. Война в Афганистане является еще одним фактором, который может еще больше негативно повлиять на планы развития, поскольку любые перспективы строительства торговых коридоров через Афганистан по пути в Центральную Азию будут во многом зависеть от урегулирования конфликта в стране. От себя рискнем предположить, что эта пауза в тендере была вызвано во многом не рисками американских санкций (начало торговой войны с Индией на фоне таковой с Китаем будет безумием, как с точки резкого ослабления естественного конкурента Китая, так и с точки зрения поддержания некого индийского противовеса деструктивному влиянию Исламабада в Афганистане), а прежде всего с недавними выборами в самой Индии. Рискнем предположить, что Нью-Дели просто будет вынужден идти на дальнейшую интенсификацию своих отношений с Тегераном, вне зависимости от наличия американского прессинга. По крайней мере, это точно будет в отношении реализации проекта Чабахар. В этой связи отметим, что премьер Н.Моди в рамках своих последних консультаций с бизнесменом из своего близкого круга Гаутама Адани сразу же после окончания выборов, дал ему «зеленый свет» на дальнейшее его участие в этом проекте, особенно в строительстве контейнерных терминалов. Напомним, что Адани возглавляет ADANI Group, который работает с крупными западными компаниями в области обороны и других перспективных областях индийской экономики.
На этом фоне Китай делает (и будет продолжать это делать) очевидную ставку на развитие пакистанского порта Гвадар. Он расположен в обширной юго-западной провинции Пакистана Белуджистан, которая граничит с Ираном и Афганистаном. Благодаря трем многофункциональным причалам порт в настоящее время может обрабатывать около 30 млн тонн грузов ежегодно. Но новый план развития Китая и Пакистана направлен на увеличение этой цифры до 400 млн тонн, по мере завершения окончания третьей фазы строительства в 2045 году. Китайская государственная фирма впервые взяла на себя управление 43-летней арендой в 2013 году. Два года спустя Пекин резко расширил участие пакистанцев в многочисленных сделках по Китайско-пакистанскому экономическому коридору (КПЭК) на сумму 46 млрд долларов, в котором именно Гвадар становится центром инициативы «Пояс и дорога». Затем в 2017 году Пакистан передал китайской государственной компании 40-летнюю аренду порта.
В свою очередь Пакистан считает порт Гвадар жизненно важным пунктом для его превращения в глобальный транзитный узел на Аравийском море, служащий, по сути, региональными воротами в мир. Модернизированный Гвадар позволил бы Пакистану диверсифицировать свою деятельность за пределами портов Карачи и Касима, расположение которых  препятствует расширению возможностей Исламабада для удовлетворения растущих торговых потребностей. Для Китая, который граничит с Северным Пакистаном и является самым главным региональным союзником страны, порт Гвадар знаменует собой Западный терминал его многомиллиардного КПЭК. В соседнем городе Гвадар также находятся некоторые из самых амбициозных проектов этой инициативы, включая шестиполосное шоссе, связывающее порт с национальной системой автомобильных дорог, и проект о строительстве там крупнейшего аэропорта Пакистана. Расширение и модернизация порта уменьшило бы зависимость Китая от Малаккского пролива, обеспечив альтернативный сухопутный торговый и энергетический маршрут, соединяющий Ближний Восток и Африку с западной провинцией Синьцзян. Расположение Гвадара может также дать Китаю военное преимущество в потенциальном конфликте с Индией с точки зрения потенциальной военно-морской базой, что усиливает стратегическое значение проекта. Более прочные отношения Китая с Пакистаном дают ему преимущество над Индией в отношении скорости и масштабов темпов экономического развития.
В этой связи американские эксперты отмечают, что отношения Китая с Пакистаном по-прежнему намного сильнее, чем отношения Индии с Ираном. И именно этот факт дает Пекину преимущество над Нью-Дели в отношении скорости и масштабов их соответствующих портовых проектов. Это, конечно, будет только стимулировать Индию на наращивание своей экономической активности на этом направлении. Расширение китайской инициативы «Пояс и дорога» в Южной Азии будет и впредь стимулировать собственную региональную деятельность Индии по всему Индийскому океану, подпитываемую ее собственным стремлением расширить свое глобальное преимущество в Южной Азии. Таким образом, в ближайшие годы значение иранского порта станет еще более важным для Индии, поскольку он является ключевым пунктом в рамках противодействия стратегии Китая в Пакистане. В этой связи отметим, что амбициозный логический и экономический проект «Новой Шелковый путь», получил в сентябре прошлого года нового партнера. 20 сентября п.г. министр информации Пакистана Фавад Чаудхри объявил, что Саудовская Аравия согласилась инвестировать  10 млрд долларов в Китайско-пакистанский экономический коридор (КПЭК), общая стоимость которого оценивается в 62 млрд долларов. Ряд экспертов после этого сразу же высказали предположение, что речь в данном случае идет об участии КСА в строительстве крупного нефтяного комплекса в т.н. «нефтяном городе» на территории в 324 кв. км в порту Гвадар. Предполагается, что в рамках этого «нефтяного города» будет создан мощнейший нефтяной экспортный и перерабатывающий хаб. В этой связи отметим, что Эр-Рияд в данном случае очень четко взвешивает риски такого шага прежде всего с точки зрения политических резонов. А самый главный резон в данном случае — это альянс Исламабада с Тегераном на афганском направлении и отказ пакистанцев участвовать в составе сил т.н. «аравийской коалиции» в боевых действиях в Йемене. Стратегически Саудовская Аравия рассматривает Пакистан, как союзника, который должен помогать ему противостоять Ирану. Поскольку Пакистан сейчас стремится поддерживать баланс в регионе между Ираном и Саудовской Аравией, Эр-Рияд сейчас настойчиво ищет пути приближения Исламабада в свою орбиту влияния, прежде всего в области экономики и безопасности. Результаты пока неоднозначны, отсюда и нерешительность Эр-Рияда в рамках более активной готовности открывать более щедрые кредитные линии.    При этом отметим, что инструменты увязывания своей экономической помощи Исламабаду с безусловным выполнением им ряда требований в политической сфере для Эр-Рияда лимитированы. И прежде всего это касается участия КСА в пакистанской ядерной и ракетной программах. То же самое справедливо и по отношению к участию в проекте КПЭК. С точки зрения Эр-Рияда, инвестирование в этот проект решает несколько ключевых задач. В рамках своей стратегии диверсификации от нефти, Саудовская Аравия стремилась создать кольцо из нефтеперерабатывающих заводов во всей Азии, чтобы помочь нарастить там переработку и облегчить логистическое плечо в рамках экспорта нефти на азиатские рынки. В этой связи эксперты фактически солидарно уверены в том, что решение Саудовской Аравии по инвестициям в этот проект останется неизменным и объемы такого инвестирования будут только увеличиваться. В этой связи такое участие для КСА представляет собой коммерчески жизнеспособную альтернативу прямой финансовой помощи Пакистану, чем в том числе и обусловлены колебания саудитов по вопросу предоставления льготного кредита пакистанцам. Это положение дел также отвечает стратегии Пекина, который работает над привлечением в этот проект стратегических партнеров с целью минимизации собственных финансовых издержек и повышения жизнеспособности проекта. Привлечение саудовского капитала в КПЭК было предварительно согласовано между Исламабадом и Пекином. И состоялось это как раз накануне визита премьер министра Пакистана  Имран Хана в Эр-Рияд. К числу других потенциальных будущих партнеров относятся Россия, Турция и государства-члены Европейского союза.