Соединенные Штаты внесли в среду 12 июня в свои санкционные списки по Ирану иракскую компанию South Wealth Resources Company, а также двух иракцев. Об этом говорится в опубликованном заявлении Министерства финансов США. В ведомстве считают, что Макки Казим Абд аль-Хамид аль-Асади связан с силами специального назначения «Аль-Кудс» Корпуса стражей исламской революции (КСИР) Ирана, а Мухаммед Хусейн Салих аль-Хасани — с South Wealth Resources Company. Оба являются гражданами Ирака. Минфин считает South Wealth Resources Company «финансовым каналом» КСИР, который связан с «незаконным оборотом оружия на сотни миллионов долларов» для формирований в Ираке, получающих, по мнению Вашингтона, поддержку от Тегерана. В частности, внесенные в среду в черный список США лица предпринимали попытки «предоставить КСИР доступ к иракской финансовой системы в обход [американских] санкций», считают в ведомстве. «Минфин принимает усилия по закрытию иранских сетей контрабанды оружия, которые использовались для вооружения сил в регионе, получающих поддержку от КСИР. <…> Иракский финансовый сектор и более широкая международная финансовая система должны обезопасить себя от обманной тактики Тегерана», — полагает министр финансов Стивен Мнучин. Находящимся в черном списке запрещен въезд в США, их активы в Соединенных Штатах замораживаются, а американским гражданам запрещено вести с ними бизнес. Напомним в этой связи, что указанные меры Вашингтона являются последовательным шагом по дальнейшей изоляции финансового сектора Ирана от международной системы платежей. В прошлом году международная межбанковская система передачи информации и совершения платежей SWIFT уведомила США, что отключила от своей системы обмена сообщениями Центральный банк Ирана и другие организации этой страны, внесенные в американские санкционные списки. Заместитель главы американского Минфина Сигал Манделкер тогда подчеркнула, что Вашингтон будет жестко проводить в жизнь свои санкции против Ирана и примет в отношении этой страны дополнительные меры, направленные на оказание давления. Манделкер также уточнила, что ее не беспокоит инициатива Европейского союза о создании специального механизма внешнеторговых расчетов с Тегераном в обход американских санкций. Она пояснила, что США смогут работать вместе с европейцами и что, несмотря на планы создания специального платежного механизма ЕС, европейские компании уже покидают Иран. «Думаю, более значительная новость в Европе — это то, что компании уже в большом количестве уходят из Ирана», — цитирует Рейтер слова Сигал Манделкер. «Я совсем не испытываю беспокойства по поводу специального платежного канала», — сказала замминистра финансов США. «»Полагаю, что мы можем найти дополнительные механизмы, при помощи которых мы смогли бы работать вместе», — добавила она. «По Ирану вы увидите, как предпримем намного больше вещей», — обещала Манделкер. Министерство финансов США 5 ноября 2018 года объявило о введении санкций против более чем 700 юридических и физических лиц, морских и воздушных судов Ирана. Среди внесенных в санкционный список организаций числится национальная авиакомпания Iran Air («Иран эйр»), Организация по атомной энергии и Центробанк Ирана. В тот же день был приостановлен доступа нескольких банков Ирана к системе обмена сообщениями SWIFT. В этой связи надо отметить, что механизм альтернативных расчетов ЕС с Ираном не волнует Министерство финансов США только по той исключительно причине, что он просто физически не работает. Механизм расчетов с Ираном INSTEX в нынешнем виде не решит проблем, связанных с выходом США из Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе (СВПД). Об этом заявил на пресс-конференции во вторник 11 июня министр иностранных дел России Сергей Лавров. «В отличие от того, о чем раньше договаривались, пользоваться им (механизмом — прим. ТАСС) могут, по крайней мере сначала, не все страны, которые торгуют с Ираном, а только пока члены Евросоюза. Во-вторых, обслуживать этот инструмент для начала будет не все товарные потоки, а только те сделки, которые имеют гуманитарный, медицинский, продовольственный характер и которые не затрагиваются санкциями США. Понятно, что такой инструмент не решит и не мог решить проблем, которые возникли в связи с выходом США [из сделки] и в связи с существенным осложнением получения Ираном тех выгод, которые были ему обещаны в Совместном всеобъемлющем плане действий, одобренном резолюцией Совета Безопасности ООН», — сказал он. Как напомнил Лавров, США напрямую заявили, что запрещают европейцам использовать инструмент INSTEX. «Мы рассчитываем, что согласованная встреча совместной комиссии по выполнению СВПД в этом месяце состоится, и там можно будет внести большую ясность в отношении того, насколько все мы готовы выполнять свои обязательства, одобренные единогласно принятой резолюцией Совета Безопасности ООН», — указал министр. Опять же отметим, что именно такая позиция Брюсселя, который пытается усидеть на двух стульях (с одной стороны пытаясь сохранить сделку СВПД, с другой — ограничиваясь только словами и декларациями о приверженности поддержания экономической активности и торговли с Тегераном в рамках минимизации рисков открытого противостояния с Вашингтоном) сейчас резко обостряет ситуацию с более артикулированной позицией Ирана по выходу из ядерной сделки. Иран готов объявить о новых сокращениях своих обязательств, принятых в рамках Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по иранской ядерной программе. Об этом в воскресенье 16 июня сообщил телеканал «Скай ньюс — Арабия» со ссылкой на собственные источники. По имеющейся информации, представители иранских властей 17 июня объявят о второй серии шагов, которые приняты с целью дальнейшего сокращения обязательств Тегерана по ядерной сделке. Как информирует агентство Тасним, в понедельник на атомном объекте Арак по производству тяжелой воды представители Организации по атомной энергии Ирана объявят о предстоящих мерах со стороны Тегерана. В частности, предполагается, что будет объявлено о планах по неограниченному увеличению запасов обогащенного урана (на иранской территории). 29 мая Роухани заявил, что Тегеран не исключает возможности начала переговоров с США, если Вашингтон будет соблюдать свои обязательства по СВПД. Однако позже духовный лидер и руководитель страны аятолла Али Хаменеи подчеркнул, что переговоры с Вашингтоном, по его мнению, не приносят ничего, кроме вреда. В этой связи отметим, что истинность приведенных данных очень скоро будет проверена на деле. От себя подчеркнем, что в нынешней ситуации общего напряжения в связи с инцидентом в Оманском заливе такой шаг приведет лишь к более серьезному нажиму на Тегеран со стороны международного сообщества. Но в данном случае надо четко иметь ввиду один момент: пока Тегеран не делает ничего, что формально выходит за рамки условий СВПД, все его действия на этом направлении надо понимать лишь как дипломатические маневры, которые направлены прежде всего на стимулирование ЕС с точки зрения четкого определения им своей позиции. И главным направлением этой дипломатической борьбы является безусловно финансовый сектор Ирана и его степень изолированности от системы международных расчетов.
В этой связи интересны оценки американских экспертов нынешнего положения иранского банковского вектора. По их оценке, Тегеран сейчас крайне политизировал свой Центральный банк и денежно-кредитную политику. В этой связи санкции США оказывают огромное давление на чрезвычайно хрупкую финансовую систему Ирана на фоне стагнации экономического роста, сопровождающегося высокой инфляцией. Президент Хасан Роухани настаивал на реформировании банковского сектора и решении его системных проблем, но нынешний экономический кризис в стране заблокировал его усилия. Постоянная потребность в разрешении краткосрочных экономических кризисов на протяжении многих лет объективно тормозила банковские реформы. Но теперь Тегеран достиг точки, когда необходимо комплексно решить проблемы финансового сектора или рисковать его полным крахом. Поскольку кампания «максимального давления» США продолжает бить по экономике страны, есть все основания говорить о серьезных рисках для одного из фундаментальных столпов экономики Ирана: его все более хрупкого банковского и финансового сектора. Соединенные Штаты надеются, что они смогут использовать экономические санкции либо для того, чтобы заставить Иран вернуться за стол переговоров, либо для того, чтобы причинить достаточную экономическое напряжение иранскому населению с целью создания социального взрыва в рамках ослабления режима. Санкционное давление является значительным, и если начнется полномасштабный кризис, то он, скорее всего, будет исходить от банковского сектора, который становится все более уязвимым.
Основной целью нынешнего санкционного давления является безусловно экспорт нефти, который составляет самый большой источник бюджетных поступлений ИРИ. В апреле годовая инфляция в Иране достигла 51,4 процента. Международный валютный фонд ожидает, что реальный валовой внутренний продукт Ирана сократится на 6 процентов в этом году после сокращения на 3,9 процента в прошлом году, что прежде всего характеризует степень давления, которому подвергается его банковский сектор. Очевидно, что экономика Ирана вошла в устойчивое состояние спиральной инфляции и анемичного роста, которые экономисты называют стагфляцией, и у нее мало вариантов избежать масштабного кризиса. Вместо решения долгосрочных экономических проблем, в том числе проблем банковского сектора, Тегеран сосредоточился в настоящее время на проведении мер по смягчению краткосрочных последствий от санкций за счет откладывания по времени необходимых структурных реформ. Иранским лидерам, вероятно, удастся предотвратить экономический кризис, вызванный санкциями, в краткосрочной перспективе, но этот курс повышает долгосрочный риск краха банковского сектора. Ущерб экономике и занятости Ирана, который последует за такой катастрофой, вполне может породить массовое протестное движение, которое может привести к существенной реорганизации политической власти. Вот собственно в этих выкладках мы видим главный итог американских санкций на сегодня. В краткосрочной перспективе иранскому руководству удасться купировать основные негативные последствия санкций (прежде всего по причине того, что американцам не удасться обнулить иранский углеводородный экспорт), но главной целью в этой связи является именно банковский сектор, как главный источник усиления темпов инфляции. Из всего этого следует очень простой вывод: в настоящее время борьба на международных площадках идет именно в рамках полномасштабного запуска механизма альтернативных расчетов. И от успеха или нет этого мероприятия и будет зависеть напрямую судьба СВПД и риски возрастания прямого военного столкновения в регионе. Или вернее — начала серьезных действий Ирана в рамках гибридной войны, начиная от кибератак и заканчивая атаками на танкеры и американские цели. В этой связи отметим, что как раз последнего сценария американцы сейчас пытаются всяческим способом избежать. Все их шаги пока направлены исключительно только на сохранение нынешнего положения дел (усиление санкций плюс вынуждение ЕС занять четко антиранский вектор политики), но никак не военный конфликт. И в этой связи в самой администрации идут серьезные дискуссии. Госсекретарь США Майкл Помпео и помощник президента по национальной безопасности Джон Болтон подрывают попытки американского лидера Дональда Трампа избегать проведения военных действий против Ирана. Об этом рассказал 16 июня председатель спецкомитета по разведке Палаты представителей Конгресса США Адам Шифф (демократ от штата Калифорния) в транслировавшемся в воскресенье интервью телеканалу Си-би-эс. «Президент сказал, что он не хочет войны [с Ираном], но, тем не менее, его люди — и я не знаю, идет ли речь о Помпео или о Болтоне, либо об обоих — похоже, предпринимают действия, чтобы подорвать это стремление оставаться в стороне от войны», — подчеркнул законодатель. Шифф также отметил, что Болтон объявлял о новых санкциях против Ирана в тот момент, когда Трамп, по мнению конгрессмена, направил премьер-министра Японии Синдзо Абэ с посланием о готовности к переговорам. «Это попытка сорвать усилия президента по налаживанию диалога? Безусловно, похоже на то», — сказал председатель комитета по разведке. Он назвал «до опасного наивным» предположение о том, что длительная кампания по оказанию давления может заставить Иран вернуться к переговорам. По мнению Шиффа, последние действия Ирана являются доказательством того, что выход Вашингтона из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по иранской ядерной программе в 2018 году «не сделал США более безопасными». Ранее Помпео заявил, что США рассматривают все варианты по противодействию Ирана в регионе, в том числе и военный. Госсекретарь дал понять, что вашингтонская администрация не будет обращаться к законодателям за разрешением на проведение возможных военных действий против Тегерана, аргументируя этот шаг защитой американских интересов.
- Будет, поскольку в случае полномасштабного конфликта она обязана это сделать.
- Помпео — это не сторонник Болтона в этом вопросе, поскольку он просто «говорящая голова», которая своей позиции не имеет. Его главное достоинство, за что его и сделали госсекретарем, — это отсутствие самостоятельной позиции. Другое дело Болтон, но его усилия, похоже, постепенно приводят его к отставке.
Другой вопрос, который надо особо отметить, — это усиление риторики Вашингтона на всех уровнях по вопросу его готовности к переговорам с Тегераном. Это означает нежелание (или вернее, неспособность) Белого дома играть на иранском направлении жестко «в долгую». И не по причине того, что Трампу жалко банковский сектор Ирана. Вопрос в том, что становиться очевидным то, что полностью прекратить экономические контакты Ирана с внешним миром не получится. В данном случае оппонентами такой политики откровенно выступают не только два ключевых игрока (Россия и КНР), но и ряд серьезных союзников США в регионе. Это в первую очередь касается Индии и Ирака. Госдепартамент США в субботу подтвердил информацию о продлении на 120 дней разрешения Ираку на импорт энергоносителей из Ирана в обход американских санкций. «Дополнительное 120-дневное разрешение позволит Ираку продолжать оплачивать импорт электроэнергии из Ирана, — заявил корр. ТАСС представитель американского внешнеполитического ведомства. — Несмотря на то, что это исключение призвано снизить энергодефицит Ирака, мы продолжаем обсуждать санкции в отношении Ирана с нашими партнерами в Ираке». В Госдепе также отметили, что США продолжают работать с Ираком над тем, чтобы «покончить с его зависимостью от иранского газа и электричества и повысить его энергонезависимость». Как считают в Госдепартаменте, расширение использования своих собственных природных ресурсов и диверсификация импорта энергоносителей «укрепят иракскую экономику, а также будут способствовать единому, демократическому и процветающему Ираку, свободному от злонамеренного влияния Ирана». Ранее о продлении разрешение Ираку на импорт иранского газа и электричества сообщила газета «Дейли стар». В декабре прошлого года и в марте нынешнего Вашингтон уже принимал решение на 90 дней вывести Ирак из-под санкций, ограничивающих покупку энергоносителей у Ирана. Ежедневно из Ирана по трубопроводу поставляется 28 млн куб. м газа, предназначенных для иракских теплоэлектростанций. Кроме того, Ирак напрямую импортирует 1300 мегаватт иранской электроэнергии. Хроническая нехватка электроэнергии нередко оставляет горожан без электричества на 20 часов в сутки. В прошлом году перебои в электроснабжении стали главной причиной массовых протестов в южных районах страны. В этой связи отметим, что отменить этот иранский экспорт без рисков того, чтобы ввергнуть Ирак в серьезные внутренние катаклизмы, нереально. И это ударит не только по американским военным в стране, но и по мировому рынку углеводородов. Также нереально вынудить Индию отказаться о реализации проекта модернизации иранского порта Чабахар или пакистанцев от планов закупки иранской нефти и сотрудничества с ними с точки зрения безопасности в регионе. Не собираются отказываться от иранского газа и Анкара.
В этой связи основной вектор нынешней подковерной борьбы против Ирана сосредоточен именно на его банковском секторе. Иран провел четыре десятилетия после Исламской революции 1979 года в рамках практически постоянного купирования перманентного экономического кризиса. В течение этого периода, безусловно, были периоды либерализации и реформ, но глобальная экономическая стратегия Ирана была сосредоточена на ручном преодолении в краткосрочной перспективе последствий ряда кризисов: от ирано — иракской войны 1980-88 годов до последнего по времени раунда санкций, связанных с ядерным досье ИРИ. Необходимость Тегерана управлять этими краткосрочными рисками с одной стороны дала ему необходимый опыт действий в условиях прессинга, но с другой — помешала ему выделить ресурсы, необходимые для осуществления долгосрочных экономических реформ. В качестве примеров таких краткосрочных инициатив можно привести схему экономической либерализации в 1990-е годы при бывшем президенте Али Акбаре Хашеми Рафсанджани и амбиции нынешнего президента Хасана Роухани воспользоваться более теплыми отношениями с Западом для модернизации экономики. Для финансового сектора ИРИ проблемы начинаются с роли Центрального банка Ирана в управлении экономикой и в том, как она пересекается с практикой правительства по расходованию бюджетных средств. С 1979 года экономическая стратегия Ирана сосредоточена на выполнении социального контракта со своими гражданами, основанного на высоких государственных расходах, субсидиях, государственных трансфертах и государственных инвестициях для стимулирования роста. Тегеран часто также использует эти инструменты, чтобы компенсировать неспособность страны привлечь иностранные и частные инвестиции (и в данном случае надо иметь ввиду и совершенно драконовские законы в области иностранных инвестиций и форм собственности в нефте- и газодобывающей сфере) и смягчить внешнеполитические угрозы через патронаж государства ряда внутренних инфраструктурных проектов. Акцент на государственные инвестиции оставил после себя ряд неудачных проектов, которые либо были заброшены, такие как знаменитый жилищный проект бывшего президента Махмуда Ахмадинежада, либо стали жертвами коррупции и отмывания денег. В результате зачастую возникает хронический дефицит бюджета, который увеличивается в периоды санкций или низких мировых цен на нефть. Исторически Иран обязывал свой Центральный банк финансировать дефицит и позволял правительству напрямую заимствовать средства из его резервов. Хотя власти официально прекратили эту практику в 2003 году, она продолжается косвенно через кредиты государственных банков. Эта практика является сутью проблемы для банков Ирана. Заимствования непосредственно у Центрального банка для финансирования бюджетного дефицита-это рецепт высокой инфляции, которая в Иране обычно превышает 10 процентов, если не выше. Иранские лидеры не рассматривают Центральный банк страны как независимый орган, рассматривая его вместо этого как ключевую часть правительства, которая может быть призвана играть решающую роль в управлении своей экономической стратегией. То, что правительство использует его, по сути, как копилку, является лишь одним аспектом его фактической зависимости. Центральный банк Ирана также контролирует стратегию валютного режима страны. Инфляционные условия в Иране и его ограниченный доступ к наличным деньгам в сочетании с нежеланием его граждан хранить свои сбережения в местной валюте оказали сильное обесценивающее воздействие на стоимость национальной валюты. В некотором смысле это помогло иранской стратегии импортозамещения в рамках индустриализации, согласно которой иранцы стараются производить товары внутри страны, а не импортировать их, тем самым в некоторой степени реализуя стратегию «Экономики сопротивления». Но эта девальвация также сделала импорт значительно дороже. Это ударяет по Ирану двумя способами. Во-первых, Иран становится все более зависимым от импорта продовольствия и медикаментов. При этом импорт продовольствия в настоящее время составляет около 50 процентов от всех импортных поставок. Во-вторых, внутренние производственные возможности Ирана остаются ограниченными, когда речь идет о производстве более качественных товаров, таких как современные компоненты производственных технологий или электроника. К этому добавим, что уровень изношенности нефтедобывающей инфраструктуры страны приближается к 70 процентам.
Чтобы минимизировать эти риски, Иран обычно использует многоуровневую стратегию обменного курса, в которой правительство субсидирует чувствительные товары, такие как продовольствие. Надзор за этой стратегией осуществляет Центральный банк. В результате Центральный банк Ирана был менее способен сосредоточиться на том, на чем обычно сосредоточены центральные банки — управлении денежной массой и ее базовой процентной ставкой и обеспечении стабильности цен (т. е. низкой инфляции). Банк даже был лишен некоторых необходимых инструментов для выполнения этих функций. Финансовая система Ирана работает в соответствии с некоторыми основными принципами исламского финансирования, которые затрудняют реализацию типичной процентной политики. Запрет на ростовщичество, например, требует использования финансовых инструментов, таких как распределение прибыли и убытков, которые имитируют процентные платежи. Центральный банк Ирана также традиционно было запрещено использовать операции на внешнем рынке для покупки и продажи государственных облигаций для управления денежной массой.
Еще одна ключевая функция Центробанка — регулятивная среда и надзор за банковским сектором Ирана -также чрезвычайно слаба. Большинство иранских банков не придерживаются операционных базовых показателей, установленных международными стандартами финансовой отчетности, а также многие банки не придерживаются требований важного набора банковских стандартов «Базель III». По последним оценкам МВФ, коэффициент достаточности капитала для иранских банков составляет в среднем 4,9 процента, что значительно ниже рекомендованного «Базелем III» уровня в 8 процентов. Иран также имеет слабые стандарты, когда дело доходит до правил, регулирующих рамки борьбы с отмыванием денег и финансированием терроризма, которые делают иранские банки — особенно государственные банки-на международном уровне токсичными независимо от санкций. В результате хрупкий банковский и финансовый сектор становится все более уязвимым для внешних потрясений. Низкий коэффициент достаточности капитала означает, что многие иранские банки остро нуждаются в рекапитализации. Еще одна тревожная статистика-это неисполнительный коэффициент кредитования иранских банков, который составлял 11,4 процента, когда последний раз он измерялся в середине 2017 года. Многие из иранских банков, которые остро нуждаются в рекапитализации, являются государственными банками, которые власти часто используют для предоставления экономического патронажа.
Предвыборная платформа Роухани в 2013 году включала обещания решить структурные экономические проблемы Ирана, снизить инфляцию и договориться с Западом о снятии санкций в рамках разблокирования большего экспорта нефти и прямых иностранных инвестиций для стимулирования экономического роста. Роухани смог достичь некоторых своих целей в начале своего срока. Более осмотрительное управление экономикой позволило взять инфляцию под контроль: в 2016 году она опустилась ниже 10 процентов впервые за 25 лет. Роухани также подписал совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) по ядерной сделке в июле 2015 года. Но две вещи заблокировали экономический план Роухани. Во-первых, несмотря на возможность увеличить экспорт нефти Ирана из-за ослабления санкций, глобальный обвал цен на нефть в 2014 году привел к тому, что доходы от экспорта нефти едва показали позитивный рост. Во-вторых, возобновление санкций США отложило надежды Ирана на реальный экономический рост в течение следующего года или около того, если не будет заключена новая сделка. Это вынудило Роухани вернуться к режиму антикризисного управления. В 2017 и 2018 годах, например, бегство спекулятивного капитала и ставки против риала заставили Роухани ответить репрессиями против валютных трейдеров (результатом стало снижение черного курса риала с 155 до 120 тысяч за доллар, темпы месячной инфляции снизились с 40 до 35 процентов). За месяц до того, как Соединенные Штаты объявили о выходе из СВПД, Иран объявил о плане унификации своих валютных курсов. Однако сейчас представляется маловероятным, что этот план будет реализован даже в долгосрочной перспективе. Правительство Роухани также ввело государственный контроль над ценами на некоторые товары в попытке ограничить инфляцию. В мае, например, Министерство промышленности Ирана объявило, что заморозит цены на автомобили, ключевые компоненты которых импортируются, на три месяца. Ранее Иран объявил о планах введения контроля над многими основными товарами, включая хлеб, рис, растительное масло, сахар, молочные продукты и другие товары. По сути, необходимость сейчас вынуждает правительство Роухани осуществлять многие из тех экономических практик, против которых он выступал до вступления в должность. Роухани продолжает настаивать на реформах, которые позволят модернизировать регулирующую среду для банковской деятельности. В 2016 году Иран достиг соглашения с Целевой группой по финансовым мероприятиям (ФАТФ) пообещав пересмотреть банковское законодательство страны в надежде, что этот орган удалит Тегеран из черного списка стран с недостаточной нормативной базой. Но усилия по принятию необходимого законодательства зашли в тупик в иранском парламенте по причине возражений со стороны сторонников жесткой линии, обеспокоенных тем, что это может подорвать способность Ирана финансировать и поддерживать такие группы, как «Хизбалла» и иные иранские прокси-группы за рубежом. Тем не менее, Роухани и его союзники будут пытаться протолкнуть некоторые реформы, утверждая, что они будут необходимы, чтобы помочь Ирану справиться с экономическим кризисом. Например, в марте Иран объявил о слиянии четырех банков, связанных с военными, в целях объединения ресурсов и повышения эффективности. В феврале иранский парламент также принял закон, который будет облагать налогом иранские боньяды (религиозные благотворительные организации), которые связаны с различными политическими элитами. Кроме того, закон «О бюджете» этого года позволил Центральному банку наконец-то начать операции на открытом рынке по исламским облигациям. Парламент также настаивает на принятии к концу сентября закона, который повысит независимость Центрального банка, повысит прозрачность, модернизирует его правила банкротства и даст ему больше полномочий для реализации стандартов, установленных «Базелем III» и международными стандартами финансовой отчетности. Отмечено и некоторое снижение доли (с 20 процентов от всего объема в 2010 году до 15 процентов — на настоящий момент) невозвращенных государству ранее выданных кредитов.
Поскольку многие из этих структурных реформ могут подорвать позиции некоторых политических соперников Роухани, они практически наверняка встретят негативную реакцию со стороны внутренней оппозиции. Тем не менее, без таких реформ банковский сектор Ирана — это карточный домик, ожидающий краха, который будет только стимулирован нынешним санкционным давлением. До сих пор США стратегия введения санкций против Ирана привела к экономическому кризису, который при этом не достиг главной цели Вашингтона — стимулировать восстание население против режима. Стало ясно, что медленно тлеющие экономические кризисы органически не создадут такой момент. Краткосрочные мощные кризисы, с другой стороны, вполне могут быть такими стимуляторами. Отсюда стремление Вашингтона спровоцировать такой кризис любой ценой, и прежде всего — в рамках дальнейшей изоляции банковского сектора Ирана. В этой связи американские эксперты полагают, что в ближайшие месяцы Иран попытается добиться того, чтобы избежать скатывания в долгосрочный финансовый кризис уже отработанными способами. При этом такие шаги будут осуществлены за счет откладывания решения долгосрочных проблем с точки зрения модернизации банковского законодательства и снижения уровня госсубсидий. В результате банковский сектор Ирана будет по-прежнему оставаться в зоне риска системного кризиса в среднесрочной перспективе.