Не вызывает сомнений, что, после периода относительной стабильности, который продолжался в Турции полтора десятка лет, турецкое общество вновь пришло в движение.
Важнейшим индикатором заметно изменившихся настроений в турецком обществе стали результаты муниципальных выборов в Турции, состоявшихся по всей стране 31 марта с.г. и принесшие властям немало неприятных сюрпризов.
Продолжаем анализировать те изменения, которые наметились, на основе исследования, которое было опубликовано в начале этого года известным турецким мозговым центром – Университетом Кадир Хас.
Мы закончили на том факте, что, согласно проведенному университетом исследованию, не только медианная линия одобрения опрошенными политических партий, но и одобрения главных политиков страны сместилась в сторону заметного снижения их популярности.
Это явление коснулось и президента Р.Т.Эрдогана и его соратника по партийной коалиции Д.Бахчели. Равно, как и лидера главной оппозиционной Народно-республиканской партии К.Кылычдароглу. Самая большая группа опрошенных, судя по полученным данным, вообще, не представляет, как оценивать деятельность оппозиционера №1 страны.
Мераль Акшенер – это, надо сказать сразу, не тот политик, который обречен быть успешным и полюбиться турецкому избирателю. Её скорее стоит именовать опытным политиком и бюрократом, который пытается оседлать складывающуюся ситуацию. Тэтчеризм в Турции ещё ждет своего часа.
А ситуация, на её взгляд и взгляд её сторонников, обстоит следующим образом: правые из Партии националистического движения утрачивают свою популярность и, с каждым разом, всё труднее отстаивают свои позиции (кстати, выборы 2018 года поставили серьезный знак вопроса в этом тезисе В.К.). С другой стороны, в турецком обществе существует спрос именно на движения правого толка. Вот именно на этой разнице попытались «выехать» и Хорошая партия и её нынешний лидер Мераль Акшенер. Тезис они этот частично подтвердили (в том смысле, что Партия националистического движения не утратила своих позиций, а за ХП проголосовали «скрытые резервисты» — В.К.), что, впрочем, не сделало М.Акшенер политиком, претендующим на главные посты в стране.
Проиллюстрировать это – достаточно просто. Согласно исследованию Университета Кадир Хас, в 2018 году положительно отозвалось о деятельности М.Акшенер лишь 12,8% опрошенных. В нейтральном, безразличном ключе – 21,8%. А в негативном – 65,5% опрошенных. Для сравнения, данные по 2017 году: положительный отзыв – 15,4%, нейтральный – 33,9%, отрицательный – 50,7%.
И это — невзирая на достаточно динамичный старт, когда даже могло показаться, что Хорошая партия и Мераль Акшенер, как минимум, выбьют почву из-под ног у конкурирующей Партии националистического движения. Можно отдельно разбираться, почему этого не случилось и не сказался ли на таком результате, к примеру, альянс между Хорошей партией и Народно-республиканской партией, однако, свою лепту внесла и личность М.Акшенер, которая не «глянулась» массовому турецкому избирателю.
Говоря о курдских лидерах Партии демократии народов, ситуация складывается, в общем-то, не выбивающаяся из ожиданий от них.
Иными словами, они в 2018 году, в лице своих новых сопредседателей Сезаи Темелли и Первина Булдана, получили рейтинг одобрения на уровне в 9,7%. Отметим, что около 10% — это планка, на которую может рассчитывать Партия демократии народов и её лидеры. Рейтинг партии напрямую связан с рейтингом её сопредседателей. Вообще, прокурдски настроенный избиратель голосует, в первую очередь, за партию, а личность лидеров для них вторична. В нейтральном ключе деятельность сопредседателей ПДН оценило 17,1% опрошенных граждан. А вот отрицательно – 73,2%.
Годом ранее – в 2017 году, когда сопредседателями ПДН были Селахаттин Демирташ и Серпиль Кемальбай, об их деятельности положительно отзывалось 10,6%, в нейтральном ключе – 17,8%, а отрицательном ключе – 71,6% опрошенных университетом.
Иными словами, значимых изменений не наблюдается, что, впрочем, определяется профилем самого политического движения. Больше 10% этнически «заточенному» политическому движению в Турции набрать не удастся. Даже, если они ещё 100 лет будут продвигать популистские левые идеи и говорить об идеях всеобщего равенства, включая гендерное, и о защите всех видов меньшинств – не только этнических, как курдов, но и сексуальных. Все же не столь много в стране и тех и других, чтобы партия взяла да и «выстрелила». Партия защиты прав меньшинств, просто по определению, не может рассчитываться на высокие позиции на властной лестнице в Турции.
«Выстрелить» в Турции может только правое националистическое движение. Как показала практика, есть свои пределы у исламистов (тут эти пределы чуть выше), у кемалистов (тут – ниже) и у курдов (определяется численностью курдского населения, впрочем, не следует считать, что все курды проголосуют за ПДН).
Именно этим, в том числе, и определяются разговоры о возможности создания альтернативной партии националистического уклона под лидерством то ли бывшего президента А.Гюля, то ли бывшего премьер-министра страны А.Давутоглу.
Заметим, что это стоит относить лишь к категории разговоров – поскольку ни тот ни другой политик высокой популярности не имели, даже когда они находились на вершине властной пирамиды. Что уж говорить об их рейтингах, когда они ушли в тень и никак не появляются в медийном пространстве и на большой публике.
Что, впрочем, не отменяет главного тезиса о том, что Турции нужно новое националистическое движение и свежие идеи. Свежо смотрелась Партия справедливости и развития, когда она только приходила ко власти. Однако, свежесть прошла с возрастом и пришло четкое осознание того, что у Партии нет для страны объединительной повестки. «Сероволчьи» националисты в исполнении ПНД – тяжелое наследие прошлого, кемалисты нуждаются в ребрендинге, а меньшинств – на высокие рейтинги не хватает. К тому же, запрос на «толерантность» — это не про турецкое общество.
Пока тяга турецкого общества к переменам проявляется в том, как «выстреливают» в Турции новые лица. Так было с Мухарремом Индже, баллотировавшимся на президентских выборах – 2018 от Народно-республиканской партии. Однако, он слишком резко попытался пойти в отрыв от родного движения и бы заклеймен соратниками в качестве гордеца и сноба. В результате, не набрал нужного ускорения для того, чтобы двигаться дальше.
В этом смысле, Экрем Имамоглу действует намного более умно и, похоже, нашел ту тональность, которая импонирует не только его сторонникам — кемалистам, но и более широкой общественности.
Вообще, Экрем Имамоглу является интересным кейсом, демонстрирующим возросшее значение в отдельно взятой Турции и, не исключено, что, в целом, в современном мире личного бренда политика – намного более важного, чем его партийная принадлежность.
Понятно, что для выдвижения кандидата стоит иметь за спиной политическое движение (если нет прямой многомиллионной аудитории личных поклонников), однако, его стоит рассматривать лишь как «ракетную ступень», выводящую политика на орбиту. Но умный политик, претендующий на первые строчки в рейтингах, не допустит возникновения между ним и отдельно взятым политическим движением «жесткой сцепки». Напротив, он будет себя подавать в качестве объединительного кандидата от всех избирателей.
Что, собственно, пытается делать Экрем Имамоглу в Стамбуле. И если у него это получится, то дальше этот положительный опыт ему можно будет уже масштабировать на всю страну – на предстоящих в 2023 году президентских выборах. Другой вопрос, что власть прикладывает буквально титанические усилия для того, чтобы Экрема Имамоглу на перевыборах в Стамбуле остановить. В любом случае, результата осталось ждать не так долго – 23 июня, максимум 24 июня, все станет известно.
Впрочем, то, что мы говорили о снизившейся репутации главных турецких политиков в 2018 году, не отменяет того факта, что рейтинги их одобрения, в рядах своих сторонников, отличаются от общенациональных в заметно лучшую сторону. Медианная линия одобрения, при таких начальных условиях, проходит по отметке в 73,4%.
Теперь по каждому политику: Реджеп Тайип Эрдоган – одобрение 84,5%, Мераль Акшенер – 80,4%, Кемаль Кылычдароглу – 70,0%, Девлет Бахчели – 69,1%, Сезаи Темелли / Первин Булдан – 62,8%.
Впрочем, весьма дискуссионным является то, что считать высоким рейтингом одобрения, если изначально рассматривать аудиторию, которая голосует за этого политика и демонстрирует ему свою лояльность.
Однако, на то, что связано с Реджепом Тайипом Эрдоганом, следует посмотреть несколько более пристально – именно не в партийном контексте, а с точки зрения его деятельности на посту президента Турецкой Республики. И вот здесь первого турецкого президента, всенародно избранного (то есть, не в стенах Великого национального собрания (Меджлиса) Турции, как было до сих пор в рамках старой Конституции) и избранного в рамках новой политической системы – президентской республики, поджидает неприятный сюрприз. Его рейтинги в 2018 году резко упали по сравнению с привычным для него «50% плюс».
Вот такой уровень его нынешнего одобрения, согласно проведенному исследованию: «полностью поддерживаю» ответило 7,1% избирателей, «поддерживаю» указало 26,5%, «ни то ни другое» (то есть, не определилось) – 28,6%, «не поддерживаю» — 24,7%, «категорически не поддерживаю» — 13,1% опрошенных. И эта ситуация – даже не тревожный «звоночек» турецкому руководителю. Это есть констатация того практически уже сформировавшегося факта, что Р.Т.Эрдоган, как политик, достигнув вершины, начал спускаться с плато вниз. В принципе, возможно ещё делать «политическую подтяжку лица», однако, она может лишь дать временный эффект. Р.Т.Эрдоган, похоже, необратимо начал утрачивать свою популярность.
Теперь, что касается не самого бесспорного проекта по переводу Турецкой Республики с модели парламентской на президентскую республику. Это – личное детище президента Р.Т.Эрдогана, который обещал, что модель будет: а) намного более эффективной в плане управленческих решений, б) она позволит стране немедленно выйти на новую траекторию роста – поскольку сдерживающим фактором, согласно идее турецкого президента, до сих пор являлись ограничения, накладываемые парламентской формой правления. После того, как ограничения будут сняты, согласно декларации турецкого президента, для Турции не будет препятствий к реализации своего плана Турция – 2023, подразумевающего вхождение страны в 10-ку крупнейших мировых экономик по объему ВВП.
Сейчас ещё рано говорить о том или ином эффекте от системы для страны – в конце концов, целиком и полностью, Турция перешла к президентской форме правления лишь после всеобщих президентских и парламентских выборов, состоявшихся 24 июня 2018 года. И только по осени состоялись ключевые кадровые назначения в администрацию президента, чье значение в новой системе власти многократно выросло.
И все признают, что до сих пор система ещё не «устаканилась». Однако, вот, что думают опрошенные Университетом Кадир Хас относительно того, как президентская форма правления в Турции работает сегодня.
Вот как распределились ответы на вопрос относительно того, успешно ли работает президентская форма правления в Турции или нет: «со всей определенностью, успешно» — 7,6%, «успешно» — 33,8%, «не успешно и не неуспешно» — 28,4%, «неуспешно» — 20,7%, «со всей определенностью, неуспешно» — 9,5%. Иными словами, в целом, об успешности работы системы говорят 41,4% опрошенных. В то время, как не удовлетворены президентской формой правления – 30,2% участников опроса.
Можно сказать, что подобный результат должен удовлетворять руководство страны, которое может спокойно и, кстати, вполне справедливо говорить о том, то президентская форма правления в Турции ещё только находится на этапе своего внедрения и будет способна себя показать спустя какое-то время, которое любой системе необходимо на притирку всех частей нового механизма.
Ещё одним интересным вопросом является наличие в стране политической поляризации. Сначала скажем относительно тех результатов, которые были получены в ходе проведенного опроса, а потом поделимся личными наблюдениями за обстановкой в Турции.
Не скроем, что результаты опроса, в этом смысле, получились несколько неожиданными. На вопрос, считаете ли вы, что в Турции наблюдается политическая поляризация в 2018 году утвердительно ответило лишь 38,8% опрошенных. Оставшиеся 61,2% дало отрицательный ответ. При этом, в 2017 году и в 2016 году число согласившихся с мыслью о наличии в стране «политических полюсов» было значительно выше: 52,7% и 61,7% соответственно.
Заметим, что даже сторонники Народно-республиканской партии, как главная оппозиция страны, в большинстве своем про поляризацию не говорят: в 2018 году указавших на её наличие было 46,1% опрошенных. А у сторонников других партий, и подавно, эта цифра оказалась ниже: Партия демократии народов – 46,0%, Партия националистического движения – 41,1%, Партия справедливости и развития – 29,1%.
Впрочем, это – тренд 2018 года.
Для сравнения, вот цифры 2017 и 2016 годов: Народно-республиканская партия – 71,7% и 79,4% соответственно, Партия демократии народов – 72,2% и 75,4%, Партия националистического движения – 66,7% и 70,0%, а также Партия справедливости и развития – 40,6% и 53,6%.
Как мы видим, пик идей о поляризации пришелся на 2016-й год, когда, вроде как, вся страна демонстрировала свое единство в борьбе с так называемой «террористической организацией Фетхуллаха Гюлена» и преодолевала последствия попытки государственного переворота. По факту же, в стране, особенно в государственных структурах, прошли массовые чистки и тут уж, конечно, ни о каком национальном единении и говорить не приходилось.
2018 год стал годом президентских и парламентских выборов и там все, в принципе, для действующей власти прошло успешно: они одержали победу с привычными для себя показателями, которая не вызвала ни у кого никаких сомнений. Оппозиция признала и чистоту состоявшихся выборов и свое поражение в них.
Однако, ситуация опять резко поменялась после муниципальных выборов 31 марта с.г., чего, конечно, исследование образца 2018 года отражать не может. Вся эта история вокруг официального обнародования итогов выборов, вручения мэрского удостоверения оппозиционному кандидату Экрему Имамоглу, опротестования властью итогов выборов и, в конце концов, их аннулирования, привела к тому, что выборы мэра Стамбула стали самой обсуждаемой и, при этом, самой спорной темой в стране.
На улицах и в пунктах общественного питания — только и разговоров и споров о выборах в Стамбуле и о двух кандидатах на пост. Споры – нередко очень оживленные и проходят внутри турецких семейств. Чисто визуально, можно сказать, что в турецком обществе существует столь серьезный раскол, что непонятно, как эти трещины можно ликвидировать. И самое главное – кто это, чисто технически может сделать. Действующая власть, невзирая на свои отдельные призывы, по факту, не стремится к объединению общества. Да и не может ему предложить объединительной повестки. 31 марта внесло серьезный раскол в общество и можно предполагать, что 23 июня ознаменуется не менее спорной ситуацией, чем та, что произошла в марте месяце. Разница между кандидатом от оппозиции Э.Имамоглу и между Б.Йылдырымом несколько дней назад была оценена независимой консалтинговой компанией в 2% в пользу оппозиционера, что означает его победу на выборах, которую власть, ни при каких обстоятельствах, не может допустить. А это грозит обернуться, как минимум, очередным скандалом.