Вслед за Саммитом «Большой двадцатки» в Осаке, президент Турецкой Республики Р.Т. Эрдоган с официальным однодневным визитом 2 июля 2019 года посетил Китайскую Народную Республику.
В ходе этого визита состоялись переговоры турецкого лидера с председателем КНР Си Цзиньпином. В составе турецкой делегации были глава Министерства иностранных дел Мевлют Чавушоглу, министр казначейства и финансов Берат Албайрак, министр культуры и туризма Мехмет Нури Эрсой, министр национальной обороны Хулуси Акар, министр торговли Рухсар Пекджан, глава Управления по связям Администрации президента Турции Фахреттин Алтун и пресс-секретарь президента Ибрагим Калын.
Прежде чем обращаться к итогам этого визита, скажем о контексте современных отношений между двумя странами. Прежде всего — о турецко – китайских торгово-экономических отношениях.
Если смотреть на цифры, то характер двусторонней торговли является, своего рода, братом-близнецом российско-турецких торгово-экономических отношений. Поясним эту мысль на цифрах.
Вот как изменяется товарооборот между странами по годам, согласно данным Турецкого агентства по статистике: 2013 г. – 28,29 млрд долл., 2014 г. – 27,78 млрд долл., 2015 г. – 27,27 млрд долл., 2016 г. – 27,76 млрд долл., 2017 г. 26,30 млрд долл. и 2018 г. – 23,63 млрд долл.
При этом, допустим, в отличие от тех же США и отдельных стран Западной Европы, внешняя торговля Турции с Китаем является крайне несбалансированной. Именно об этом и о схожих цифрах мы говорили, когда сравнивали выше турецко–китайскую и турецко–российскую внешнюю торговлю.
Итак, турецкий экспорт в Китай менялся, по годам, следующим образом: 2013 г. – 3,6 млрд долл., 2014 г. – 2,86 млрд долл., 2015 г. – 2,41 млрд долл., 2016 г. – 2,32 млрд долл., 2017 г. – 2,93 млрд долл. и, наконец, 2018 г. – 2,91 млрд долл.
С другой стороны, импорт Турции из Китая составлял: 2013 г. – 24,68 млрд долл., 2014 г. – 24,92 млрд долл., 2015 г. – 24,86 млрд долл., 2016 г. – 25,44 млрд долл., 2017 г. – 23,37 млрд долл. и в 2018 г. – 20,71 млрд долл.
Что же Турция экспортирует в Китай?
Перечислим основные товарные группы: мрамор и травертин, хром, медь, свинец, железо, цинк, природные боратные руды, оксиды бора и борные кислоты. Довольно интересно, что в этом списке практически отсутствует продукция сколь-нибудь глубокой степени переработки – речь идет о продуктах с низкой добавленной стоимостью. То, с чем Турция пытается, с тем или иным, дискуссионным, успехом бороться все последние годы.
С другой стороны китайские поставки в Турцию – заметным образом, более диверсифицированы и технологичны.
Перечисляем статьи китайского экспорта в Турцию: автоматизированные вычислительные машины и агрегаты, телефоны для сотовых / других беспроводных сетей, игрушки, средства для приема, передачи и передачи аудиовизуальной и другой информации, суда для перевозки грузов / людей и т.д.
Впрочем, справедливости ради, надо отметить, что турецко-китайский товарооборот превысил сумму в 1 млрд долл. лишь в 2000-м году.
Так что, невзирая на спадающий в последние годы тренд двусторонней торговли, можно сказать, что двумя странами достигнут большой прогресс. Разумеется, с учетом большой разницы между показателями — в пользу именно Китая. Сегодня Китай является третьим по величине торговым партнёром Турции в мире и главным партнёром страны в регионе Юго-Восточной Азии.
Турецко-китайский Деловой совет был создан между странами в 1992 году. Стоит отметить не слишком регулярные встречи этой платформы – предыдущее заседание прошло в Пекине в 29-30 июля 2015 года, что тоже наводит на размышления о том, как стороны оценивают перспективы сотрудничества друг с другом.
С другой стороны, надо отметить, что в 2019 году Меджлис турецких экспортёров (в турецкой аббревиатуре: TIM), самое влиятельное экспортное объединение страны, сконцентрировалось, в первую очередь, не на России (которая, строго говоря, является потенциальным направлением турецкого экспорта №1, согласно Экспортной стратегии, разработанной TIM), а именно на Китае.
В частности, одним из важнейших для Турции направлений наращивания своего экспорта в Китай является сельскохозяйственная продукция. В этой связи, странами был подписан ряд протоколов. В частности, документы, касающиеся экспорта молока и молочных продуктов, вишни и фисташек, были подписаны на полях саммитов «Большой двадцатки» в турецкой Анталье (в 2015 г.) и в китайском Ханчжоу (в 2016 г.).
Впрочем, мы не раз уже писали о том, что именно накануне Саммита «Двадцатки» в Анталье, в ноябре 2015 года, официальная Анкара аннулировала итоги конкурсной процедуры на поставки Турции ракет большой дальности. Ранее этот проект, на сумму около 3,4 млрд долл., был присужден китайской стороне.
Надо ли говорить о том, что данная новость «без удовольствия» была встречена китайской стороной и поставила для неё жирный знак вопроса относительно договороспособности турецких властей. Во всяком случае, касательно торговли Турции с Китаем в таких чувствительных областях, коей является оборонно-промышленный комплекс. Безусловно, аннулирование этой сделки не прошло бесследно и для других областей, существующих и потенциальных, сотрудничества между Турцией и Китаем, к примеру, глобальной китайской инициативы «Один пояс, один путь».
Согласно актуальным данным, общий объем инвестиций Китая в Турцию составляет около 2 млрд долларов. При этом, китайские государственные и частные компании инвестируют в следующие отрасли турецкой экономики: энергетика, инфраструктура, логистика, финансы, горное дело, телекоммуникации и животноводство.
Отметим, что в целом ряде отраслей, китайцы установили в Турции свою гегемонию. Речь, к примеру, идет об энергетике. В частности: в сфере малой гидроэнергетики и в сфере крупной тепловой энергетики (выработка э/э на каменном угле, в первую очередь, на высококалорийном импортном) китайские производители оборудования и инвесторы заняли в Турции, можно сказать, без преувеличения, монопольное положение. Впрочем, по любым, даже не только по китайским меркам, объем инвестиций в 2 млрд долл. следует признать достаточно скромным.
Вообще, Турция прикладывает немалые усилия к тому, чтобы перейти на расчеты в национальных валютах в своей внешней торговле с зарубежными странами.
Цель турецкой стороны понятна: уйти от зависимости в сфере внешней торговли от курса доллара и евро, к которым страна оказалась слишком крепко привязана. Допустим, в рамках своих долгосрочных крупных контрактов на поставку энергоносителей и сырья из-за рубежа, в том числе и из России. Заметим, что именно эти международные соглашения, в значительной мере, и формируют отрицательное сальдо внешней торговли Турции и, в итоге, её дефицит бюджета, что стало хроническим диагнозом турецкой экономики.
К примеру, такая работа, по уходу от доминирования доллара США и евро, ведется Турцией с Россией и с Ираном. Аналогичные переговоры ведутся турками и с Китаем. Однако, в плане договоренностей, уже достигнутых между Турцией и Китаем, следует отметить Соглашение о своповых операциях, подписанное Центральными банками двух стран в 2012 году и продленное в 2015 году.
Также Турция предпринимает большие усилия к тому, чтобы «застолбить» свое участие в китайском глобальном мегапроекте «Один пояс, один путь». В частности, Турция позиционирует себя в качестве самого привлекательного сухопутного коридора транспортировки по направлению «Восток – Запад» — так называемого «Среднего коридора».
В рамках этих усилий, к примеру, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган принял участие, по приглашению Си Цзиньпина, в тематической конференции, прошедшей в Пекине в период с 14 по 15 мая 2017 годы.
Турция активно инвестирует в свою транспортную инфраструктуру – можно сказать, что инфраструктурные проекты – это главный центр притяжения денег в стране. Многие из них Турция пытается, как раз, строить с прицелом на китайский «Один пояс, один путь»
В частности, железнодорожная ветка Баку – Тбилиси – Карс позиционируется турками, как один из компонентов будущего проекта «Средний коридор». Этот железнодорожный участок был введен в эксплуатацию на церемонии, состоявшейся 30 октября 2017 года в Баку с участием Р.Т.Эрдогана. Невзирая на то, что Китай и Турция подписали Меморандум о взаимопонимании, предусматривающий координацию китайских и турецких усилий в рамках проекта «Нового Шелкового пути», можно сказать, что пока степень вовлеченности Турции в китайскую инициативу оказывается под большим вопросом.
И проблема состоит не только и не столько в том, что Турция граничит со странами, где, с той или иной интенсивностью, ведутся боевые действия – с Сирией и с Ираком. И не о современных проблемах между США и Ираном. Иными словами, не о сложном турецком приграничье, которые при создании транспортных артерий желательно избегать.
Речь идет о постоянных политических трениях, которые возникают между Турцией и Китаем (прежде всего, именно по инициативе турецкой стороны) по уйгурскому вопросу, а, говоря шире, — по вопросу положения мусульманских меньшинств в КНР. Турецкое руководство, в том числе, лично президент Р.Т.Эрдоган, регулярно выступает с различными громкими заявлениями и инициативами по уйгурскому вопросу, «умело» вызывая раздражение в Пекине.
Понятно, что когда речь идет о глобальных проектах, то инвестор (в данном случае, Китай) смотрит инвестиционный климат своего потенциального партнёра (в данном случае, Турция) по всему периметру факторов. И нет ни одного мало-мальски значимого международного проекта, который был бы полностью «очищен» от внешнеполитической конъюнктуры.
Разумеется, китайское руководство не может не учитывать ни текущих происламских настроений в Турции, ни происламской внешней политики нынешнего турецкого руководства, ни той работы, которая ведется турками по родственной диаспоре за рубежом, включая уйгуров, проживающих в Китае. И имея перед глазами такую ситуацию, инвестиционное решение в пользу Турции оказывается под большим вопросом.
Впрочем, нельзя не отметить китайских усилий по тому, чтобы переломить негативный, антикитайский взгляд на уйгурский вопрос из-за рубежа.
Для этого китайская сторона регулярно приглашает зарубежные делегации, включающие видных представителей СМИ в Китай, чтобы лично ознакомиться с уйгурским вопросом изнутри.
В частности, предыдущий такой визит широкой и представительной международной делегации состоялся в мае 2019 года. И тогда были приглашены и представители с турецкой стороны (кстати, побывали в Китае и россияне).
Надо отметить, что оценки турок, побывавших в Китае и имевших изначально свой, проуйгурский, взгляд на вопрос, после той поездки претерпели заметные изменения. Нет, позиция побывавших в Китае турок не стала прокитайской. Однако, она перестала быть «черно-белой» и однозначно проуйгурской. Смену взгляда турецкой стороны можно, лучше всего, охарактеризовать произнесенной многими из них фразой «не все так просто» и «не все так уж однозначно».
То есть, турки в этом конфликте перестали видеть одного «угнетателя» и одну «угнетаемую» сторону, а увидели сложное противостояние, где у каждой стороны – своя правда и свои интересы. И им, имеющим собственную проблему с курдами, должен быть понятен примат государственных интересов (в той или иной трактовке) над интересами пусть значимого, но, все же, национального меньшинства.
Ещё одним важнейшим направлением турецких усилий является массовое привлечение китайских туристов в Турцию. Отметим, что граждане Китая начали, более-менее регулярно и массово, приезжать в Турцию где-то с начала 2000-х годов.
На самом деле, китайские туристы имеют большие преимущества перед привычными для турок русскими, немцами и англичанами.
Во-первых, последние, в массе, своей путешествуют в Турцию в рамках модели «все включено», останавливая свой выбор на морских побережьях страны. Эта модель в Турции свой потенциал постепенно исчерпывает, заставляя все чаще раздаваться в стране скептические голоса отельеров, туроператоров и, в целом, представителей индустрии гостеприимства, о том, что эту систему «надо взять и отменить». Поскольку она не приносит желаемого для турок дохода, являясь крайне экономичной. А желателен европейский уровень заработка и маржинальность.
Отменить, конечно, «все включено» не получится, но диверсифицироваться туркам надо. Именно в этом смысле и могут оказаться незаменимыми китайские туристы.
Китайцам не нужен пляжный отдых и они — не большие поклонники яркого турецкого солнца и моря. Китайские туристы путешествуют за «другим» — за культурой. Их, в отличие от всех прочих приезжих иностранцев, можно встретить в центральной Анатолии, где они остаются в обычных, то есть, не «все включено», гостиницах и тратят деньги «в городе».
То есть, граждане Китая мало того, что путешествуют вдали от проторенных иностранцами туристических маршрутов, но и по всему маршруту своего следования оставляют деньги, питая всех участников турецкой индустрии гостеприимства. А не только в той гостинице, где они остановились. Как это случается, если мы говорим о системе «все включено».
Китайцам интересны те объекты культуры, которые до сих пор были понятны (да и то, не всегда) лишь самим турецким гражданам. Увлечь россиянина или немца – туриста каким-то древним «хамамом», где-нибудь в турецкой глубинке, совершенно невозможно. Зато туда охотно маршируют китайские туристы, выискивая что-то такое, им одним понятное.
И, самое главное, китайцев – никогда не бывает мало. Они всегда путешествуют массово, большими группами. А массовый альтернативный туризм, в особенности, по Центральной Анатолии или, хотя бы, вдали от побережий страны – это то, что Турции в наши дни очень нужно. Поскольку побережья страны – уже перегружены.
В 2018 году Турцию посетило около 40 млн зарубежных туристов. Из них, на долю китайских граждан пришлось около 1% посещений. То есть, Турцию посетило около 400 тыс. граждан КНР (про турецких туристов в Китай не говорим – эта цифра пренебрежимо мала в контексте нашего разговора).
Таким образом, в 2018 году был отмечен рост посещения Турции китайскими туристами приблизительно на 60%. Во многом, турки объясняют эту положительную динамику успешностью тех маркетинговых мероприятий, которые они проводят в Китае: в частности, 2018-й год стал в Китае «Годом туризма в Турцию» (в этом году, турки «обрабатывают» Россию и Японию). Турки считают, что грамотная стратегия продвижения должна им позволить, в обозримой перспективе, привлекать в Турцию около 1 млн китайских туристов ежегодно.
Разумеется, такой рост посещаемости требуется обеспечивать логистически. Флагман турецких перевозчиков, авиакомпания «Турецкие авиалинии» ежедневно совершает рейсы в Пекин, Гуанджоу и в Шанхай (рейсы, естественно, через Стамбул). В неделю 6 раз турецкий перевозчик доставляет пассажиров в особый административный район Китая — Гонконг. Также в декабре 2018 года стартовали рейсы по маршруту Пекин – Стамбул, совершаемые китайской авиакомпанией China Southern Airlines.
Разумеется, по замыслу турецкой стороны, увеличение частоты авиаперевозок между двумя странами и добавление новых маршрутов должны способствовать развитию торговых и туристических отношений с Китаем, а также расширению турецко-китайского сотрудничества, в целом.