В феврале с.г. президент США Дональд Трамп заявил, что США придется отпустить больше 800 боевиков «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России), которых взяли в плен в Сирии, если европейские союзники их не заберут, чтобы судить. «Соединенные Штаты просят Великобританию, Францию, Германию и других европейских союзников забрать и осудить больше 800 боевиков ИГ, которых мы взяли в Сирии в плен. Халифат готов рухнуть», — написал Трамп. Он добавил, что в противном случае пленных придется отпустить, и они отправятся в Европу, а США бы этого очень не хотели. «Мы делаем так много и тратим так много. Пора другим делать то, что они могут делать», — добавил американский лидер. Агентство Bloomberg сообщило, что, по оценкам американских чиновников, около 800 боевиков ИГ находятся в плену у курдов на севере Сирии. Это выходцы из 40 стран, в том числе и европейских. По данным властей контролируемых курдами районов, число членов семей пленных боевиков превышает 4000 тысячи человек. При этом сами курды либо не смогут, либо не захотят оставлять плененных боевиков в тюрьмах и отпустят их на свободу. В октябре 2017 года американская консалтинговая компания Soufan Group выпустила доклад, в котором подсчитала количество иностранцев, которые воюют в Сирии и Ираке на стороне ИГ. По данным экспертов, к террористам примкнули почти 6000 выходцев из Западной Европы. Больше всего среди них было жителей Франции, откуда в ИГ уехали 1910 человек. Мы привели это сообщение для того, чтобы дать некую точку отчета всей этой темы с пленными иностранными джихадистами и бесконечными дискуссиями в ЕС о необходимости создания некого международного трибунала, который к тому же должен находиться исключительно в Ираке. По оценкам аналитиков этого центра, точных оценок такой категории лиц нет. Все подсчеты и их категории остаются скользкими, в том числе и по причине того, что значительная часть иностранных боевиков продолжает жить в лагерях беженцев и учету подлежит лишь приблизительно. По данным должностных лиц Организации Объединенных Наций, в главном лагере «Сил демократической Сирии» (СДС) в Эль-Холе по состоянию на 18 апреля 2019 года находилось примерно 75 000 человек, 65 000 из которых прибыли в предыдущие 100 дней. Из них 43% сирийцы, 42% иракцы и 15% иностранцы. 90% составляют женщины и дети; только дети составляют 66% от общего числа всех беженцев. Согласно одному из отчетов в марте 2019 года, СДС задержал за время боев 8000 боевиков «Исламского государства», в том числе 1000 иностранных боевиков. При этом позже гражданам Сирии из числа боевиков ИГ было разрешено или перейти сражаться в рядах СДС или они были отправлены домой. То есть, если называть вещи своими именами, пленные сирийские сторонники ИГ были распущены по домам. А что же иные иностранные граждане не из европейских стран? Говоря о европейских уроженцах, за скобки то ли сознательно, то ли просто по незнанию фактуры практически полностью выносятся граждане и подданные арабских и мусульманских стран, которые собственно и составляли основной (до 60% личного состава) костяк тех же ИГ и «Джебхат ан-Нусры» (запрещена в России). В частности, практически полностью отсутствует статистика на этом счет тех же саудовских подданных, а ведь именно КСА ряд экспертов полагают основным спонсором ИГ. Сразу оговоримся, что мы такой подход не разделяем и по-прежнему считаем, что саудовцы в своей массе присутствует в рядах прямого конкурента ИГ «Джебхат ан-Нусры». А что в отношении присутствия саудовцев в рядах ИГ? В этой связи представляет интерес анализ этой проблемы одним из ведущих исследовательских фондов Великобритании King’s College London, который полностью посвящен теме присутствия саудовских джихадистов в ИГ и составлен на основе добытых документальных данных архивов этой организации. Этот анализ рассматривает проблему с нескольких точек зрения. Во-первых, основное внимание уделяется возрасту и семейному положению джихадистов; затем региону и провинции их происхождения, а также предыдущий опыт поездок за рубеж такой категории подданных Саудовской Аравии. Среди основных выводов, которые из этого анализа вытекает, это факт того, что изучаемые в основном являются людьми молодыми и представляют новое поколение саудовских джихадистов. Они разнообразны с точки зрения регионального происхождения и при этом, по большей части, они не относились к нуждающихся или бедным слоям населения. Кроме того, что уникально для этой группы, по сравнению с прошлыми эпизодами присутствия саудовских джихадистов в зонах латентных конфликтов, в Сирии отмечено чрезмерное представительство от конкретной саудовской провинции Аль-Касим в центральной Саудовской Аравии. Есть три возможных объяснения этого внезапного всплеска роста рекрутов из этой провинции, которая не имела такого приоритета в предыдущих волнах саудовских джихадистов. Первый связан с определенным контекстом роста протестной активности, которая стала концентрироваться в этой провинции, в частности, в городе Бурайда, в котором прошли в прошлый годы ряд маршей и сидячих забастовок. Предполагается, что эта кампания была использована радикальными лицами и группами в рамках разжигания негативных настроений населения по отношению к государству и любому из его символов. Второе возможное объяснение связано с ролью социальных сетей, в которых давались впечатления первых рекрутов в Сирии из этой провинции, и которые стали инструментом кампании по вербовки новых сторонников в рамках отвлечения местного населения от чисто внутрисаудовских проблем на сирийский конфликт. Это, кстати, традиционная тактика саудовских властей еще со время присутствия советских войск в Афганистане. Третий момент связан с активностью в этой провинции авторитетных салафитско-джихадистских идеологов, которых окрестили неоджихадистами. Эти теологи до сих пор остаются в центре глобального джихадистского движения.
Авторы доклада дают анализ возраста и семейного положения, основываясь при этом на регистрационных бумагах самого ИГ. Хотя в них нет поля, в котором указывается возраст на момент въезда в Сирию, есть два поля, где боевиков просят назвать их дату рождения и даты въезда. Там, где оба поля были заполнены, было легко рассчитать возраст бойца на входе. При этом общее число саудовских рекрутов насчитывает 759 бойцов, из которых 88 эти поля не заполняли, и, следовательно, их возраст невозможно рассчитать. Имеющиеся же данные указывают на то, что возраст рекрутов относительно молодой. Их средний возраст на момент присоединения к ИГ составлял 24 года (23,9, если быть точными), что на два года меньше среднего возраста остальных иностранных джихадистов из других стран (4173 боевиков). Этот возраст также меньше среднего возраста иностранных бойцов «Аль-Каиды» (запрещена в России) в Ираке, что следует из архива этой группы в отчетах Синджара (август 2006 — август 2007). Имеющийся набор данных показывает особенно широкий возрастной диапазон. К самым старым относится боевик 1958 года рождения , а самый молодой примкнул к ИГ в 9 лет. Кроме того, только два боевика были старше пятидесяти. Один из них, Мани бен Насир аль-Мани, который, кстати, единственный со степенью доктора философии, уже вернулся в Саудовскую Аравию. По возвращении, он сослался на отсутствие свободы передвижения и убеждений (вероисповедания) и склонности к такфиру (отлучение от религии ислама), как основные причины, которые побудили его вернуться на родину и порвать с ИГ. Почти 65% саудовского контингента в 2014-2015 гг. в Сирии были моложе 25 лет; почти 87% были моложе тридцати. Это интересно, потому что это показывает, что подавляющее большинство членов этой группы оказались не восприимчивы к широкой кампании дерадикализации в эпоху после «11 сентября», войны с террором и борьбы против экстремизма, как внутри КСА, так и на международном уровне. Они по своей идеологии оказались еще более радикальными и были представлены в Сирии еще в большем количестве, чем во второй половине прошлого десятилетия и начале нынешнего в других локальных конфликтах. При визуализации наряду с демографическими тенденциями в Саудовской Аравии становится понятно, что данные присутствия боевиков в Сирии является некой калькой репрезентативной выборки населения королевства. В то время как четверть населения КСА на сегодня старше сорока лет, этот сегмент дал только один процент саудовского джихадистского контингента. В то время как только 8% саудовского населения между 22-24 годами дали в джихадистские группы почти половину от их общего числа.
С другой стороны, каждая анкета содержит вопрос о семейном положении с тремя возможными полями для заполнения: холост, женат, и число детей. Саудовский контингент отличается от остальных иностранных рекрутов в рамках анализа этих данных. В нем заметно больше неженатых лиц, чем из других стран: 61% бойцов из числа иностранцев были холостыми и только 39 женатых. При этом 73% саудовцев в анкетах были описаны как холостые и только 18% были женаты. Из последнего числа 68% имели детей.
Происхождение по регионам боевиков КСА.
Одним из способов учета в этой связи были данные ИГ о погибших саудовцах, которые обязательно указывали город его происхождения. По состоянию на конец февраля 2014 года в Сирии погибли 300 саудовцев. Для ясности, все тринадцать провинций Саудовской Аравии были сгруппированы в пять регионов в соответствии с их местоположением: Север, Юг, Восток, Запад и Центр. При этом интересно, что ранее в зоны латентных конфликтов направлялись в основном уроженцы Запада, о в случае с Сирией таким основным поставщиком боевиков стал Центр. Большинство новобранцев прибывали в Сирию из Эр-Рияда и Аль-Касима. Примечательно, что три провинции, которые предоставили крупнейшие контингенты рекрутов по этой базе данных — Эр-Рияд, Мекка, и Аль-Касим — это три провинции с самым низким процентом семей, живущие в нищете. Причем с Аль-Касимом дела в этом плане обстоят еще лучше, чем в Мекке и Эр-Рияде. Самая большая представленная с точки зрения количества боевиков в Сирии провинция была Эр-Рияд, которая дала 262 бойца из общего числа в 759. Аль-Касим и Мекка дали по 134 бойца. Если мы вспомним, что такая методология была связана с учетом исключительно «шахидов», то очевидно, что если оценивать «вклад» каждой провинции с точки зрения погибших саудовцев в Сирии, то на первом месте безусловно Эр-Рияд, затем Аль-Касим и Мекка. Самое низкое соотношение погибших саудовских бойцов в трех регионах на юге королевства: Джизан, Наджран и Асир соответственно. Это немудрено, поскольку это спорные с Йеменом территории, которые находятся под ударом мятежников-хоуситов. Сам по себе этот факт, кстати, примечателен и свидетельствует только о том, что за набором этих боевиков в той или иной форме стояло государство. Спорные территории в этой связи было решено не трогать и лишний раз не возбуждать и так неспокойное местное население. Если мы возьмем общее соотношение бойцов с общим количеством населения провинции, то расклад в данном случае будет примерно следующим (напомним: учитываются только погибшие джихадисты). Рияд — 7 309 966 человек, погибших джихадистов — 262. Аль-Касим — 1 303 623 (134), Мекка — 7 471 975 (134), Восточная провинция — 4 414 278 (63), Хейл — 638 699 (31), Табук — 845 857 (31), Аль-Мадина — 1 910 998 (24), Асир — 2 045 070 (23), Аль-Джауф — 471 120 (9), Аль-Баха — 439 927 (8), Наджран — 541 344 (5), Джизан — 1 460 540 (6), Северная провинция — 342 498 (5).
Одним из самых интригующих полей в формах анкет ИГ были поля о предыдущих зарубежных поездках рекрута, как долго он там пробыл и в каком месте. По ответам на эти вопросы можно было сделать вывод о качестве ориентировочных показателей социально-экономического положения рекрутов. В общем, чем больше мест он посещал, тем более состоятельным является и тем больший показатель социально-экономического статуса имел. Вместе с тем ответы были весьма различными, и в них имелись некоторые несоответствия. Многие указали, что у них не было опыта поездок в другие страны, что предполагает, что они поняли, что этот вопрос означает любое путешествие до поездки в Сирию. Другие (38 боевиков из 759) , однако, назвали Турцию в качестве своего только одного пункта своего пребывания перед прибытием в Сирию. Такие данные предполагают, что в целом члены саудовского контингента не были бедными. Действительно, более двух третей, ответивших на этот вопрос, имел некоторый опыт предыдущих поездок за границу: 32% никогда не бывал за границей; 22% путешествовали раньше, но только до одного пункта назначения; 13% путешествовали раньше только по двум направлениям, в том числе и прежде всего в рамках одного одного государства Персидского Залива; 8% путешествовали в два или более из государств Персидского залива, но не в другие страны; и 25% путешествовали по трем или более направлениям.
Уровень образования и профессиональный статус.
Данные в этом разделе доклада в основном указывают на то, что социально-экономические факторы имеют ограниченную объяснительную ценность, когда дело доходит до радикализации этой группы саудовцев, так как большинство из них не были ни социальными изгоями, ни образовательными недоучкими. Это также предполагает, что роль религиозной обработки в процессе радикализации рекрутов первична, а роль политических и социальных сред и субкультур вторична. Главной причиной отправки джихадистов в Сирию исследователи доклада называют политические беспорядки и нестабильность в регионе, а также фактор межконфессионального противостояния. Добавим к этому еще и политику самих саудовских властей, которые стимулируют этот процесс в рамках выпуска пара и противостояния с Ираном.
Уровень религиозных знаний.
В каждом из регистрационных документов, респондентам было предложено указать их уровень шариатских (религиозных) знаний. Новобранцам дали три варианта на выбор: Basic, Intermediate и talib ‘ilm. Последнее буквально переводится как «искатель знаний» и обозначает тех, кто считает себя глубоко заинтересованными в религиозных знаниях, занимаясь структурированным религиозным образованием в академических учреждениях и / или семинариях или в мечетях. По сравнению с остальной частью выборки саудовцы, похоже, считают сами себя более продвинутыми в плане базовых религиозных знаний и опыта. В то время как 71% всей выборки утверждал, что имеет базовые религиозные знания, только 58% из них утверждало, что имеет промежуточные и передовые религиозные знания выше, чем «базовые», и только 8% утверждали, что являются «искателями знаний». В этом нет ничего удивительного: общий уровень образования в КСА очень низок, и большинство боевиков имеют очень примитивней кругозор и очень маленький уровень религиозных знаний. Чем образованней человек, тем меньше шансы заставит его идти воевать за непонятные идеалы в далекой Сирии.
Уровень образовательной квалификации.
Каждая форма ИГ содержала вопрос об уровне образования и профессиональной квалификации рекрутов. Ответы саудовского контингента на этот вопрос разнообразные. Некоторые респонденты выступили с неоднозначными заявлениями о том, что школьное образование они получили, отметив, что они занимались исламом, социальными науками и английским языком (то есть, очень примитивным набором дисциплин), в то время как другие были более конкретными, детализируя точный уровень и местоположение их учебного заведения. Каждая квалификация была отнесена к одной из четырех категорий: базовое, среднее, высшее и послевузовское образование. Все те, кто не сообщает ни об образовании, ни об образовании в начальной или средней школе, кодировались в основную категорию (8%). Все те, кто сообщал, что они учились в средней школе, были закодированы в среднюю категорию (46%). Категории студентов (45%) включает тех, кто сообщил о наличии диплома бакалавра (законченные и незаконченные) и категория аспирантуры (1%) был зарезервирована для тех, кто сообщил, что имеет степень магистров и докторов степени (законченные и незаконченные). Эти данные свидетельствуют о том, что саудовский контингент не состоит из недоучек, что дает возможность предположить, что они имели достаточные начальные социально-экономические возможности. Однако, важно иметь в виду, что наличие образования не обязательно приравнивается к возможностям трудоустройства (15% от общего числа опрошенных сообщили, что они безработные). Второе наблюдение заключается в том, что большинство бойцов, которые попали в Сирию, были разочарованы перспективами своего будущего и бросили колледж. Стоит также отметить, что из 53% саудовцев, претендовавших на то, что у них были продвинутые знания в религии, 35% либо начали или завершили высшее образование (двадцать специальностей по религиозным исследованиям) и 4% сообщили, что они либо закончили, либо приступили к занятиям в аспирантуре (все они специализировались на религиоведении). Как это соотносится с уровнем образования прошлых поколений боевиков? Он практически аналогичен, если не считать резкого снижения числа представителей религиозной сферы или шариатского образования.
Предыдущая профессия рекрутов.
Все, кроме 55 боевиков саудовского контингента, ответили на этот вопрос. Итоги следующие.
- Студент: 227 человек. Сюда входят, как студенты, так и ученики в начальной, средней школе, бакалавриате или аспирантуре.
- Бизнес/частный сектор: 139. Сюда входят такие категории, включая инженеров, торговцев и работники частного сектора и госкоманий, которые полностью или частично принадлежат государству, но управляются как частный сектор – например, Saudi Aramco, Saudi Telecom Company и Saudi Electricit Несколько более неоднозначных записей, указывающих только характер занятия, а не место работы (например, обслуживание компьютера, связи с общественностью или графика, дизайнер), также были включены в эту категорию.
- Безработные: 109. Они сообщили, что они были безработными до поездки в Сирию.
- Военные и полицейские: 50. Они занимали должности в военном или полицейском секторе.
5.Сфера образования: 37. Лица, занимающие преподавательские должности в секторе образования.
- Религиозная область: 36, в том числе 13, кто работал на Комитет по поощрению добродетели и предупреждению порока, в то время как другие были либо имамами в мечетях, либо считались религиозными проповедниками.
- Государственный сектор: 34 человека, которые занимали должности в различных министерствах и ведомствах.
- Низкоквалифицированная рабочая сила: 33 человека, которые занимали такие профессии, как продавцы овощей, таксисты, металлурги и охранники.
- Самозанятые: 33. Хотя нет никакого способа узнать точный характер их работы, термин «самозанятый» иногда используется в качестве прикрытия или альтернативного обозначения термина «безработный». Поэтому не исключено, что некоторые из этих частных лиц имели процветающий бизнес, а другие были безработными или были низкоквалифицированными рабочими.
- Здравоохранение: 4, которые ранее работали в секторе здравоохранения.
- Некоммерческое / социальное обслуживание: 4.
Всего три категории-студенты, бизнес / частный сектор, и безработные — включают в себя более двух третей саудовского контингента джихадистов. То, что студенты составляют самую большую категорию, неудивительно. Более или менее, это всегда было так среди новобранцев в радикальных организациях. Безработные составляют 15% от общей численности. Если исключить студентов, которые, по определению, еще не вошли на рынок труда, процент безработных поднимается до 23, что намного выше по сравнению к проценту безработных среди более чем 4000 саудовских джихадистов в прошлых локальных конфликтах. То есть, большое количество саудовских боевиков было хорошо образовано, но почти четверть из них были безработными. Если мы берем средний возраст боевиков (24 года), то вероятно, что некоторые из безработных были недавними выпускниками вузов.
Четвертая по величине категория, военная / полицейская, включает 50 человек. Хотя они составляют всего 7% от всего числа саудовцев-джихадистов, они непропорционально представлены по сравнению с другими иностранными джихадистами. Только 28 джихадистов других национальностей, заявили, что они были ранее военными или полицейскими. В данном случае отметим, что тут нет ничего удивительного: практически с самого начала конфликта в Сирии саудовские спецслужбы целенаправленно вербовали и направляли в лояльные себе отряды бывших сотрудников силового блока. Исследователи отмечают, что занятые в религиозной сфере составляет всего 5% от общего числа саудовских бойцов, что значительно ниже, чем примерно 22% такой категории боевиков из числа прежних саудовских джихадистов. Это свидетельствует о качественном изменении состава саудовских боевиков по сравнению с той же «Аль-Каидой» образца 1990-х годов. Подводя итог, несмотря на более высокий, чем средний уровень безработицы среди саудовского контингента ИГ в Сирии, что, похоже, пропорционален недовольному сегменту саудовского общества.
Профиль саудовского джихадиста.
В этом разделе исследователи сосредотачиваются на анализе данных с трех точек зрения. Во-первых, какова была прогнозируемая роль, которую предполагаемый джихадист ожидал при вступлении в ИГ. Во-вторых, какой опыт предыдущего джихада он имел до своего присоединения к ИГ. Наконец, какие данные были найдены, чтобы документировать путь каждого джихадиста в Сирию, от пунктов и дат въезда до имен основных контрабандистов. Каждый рекрут указывал при вступлении в анкетах, какую бы военную специальность он хотел бы иметь. В каждой анкете записывалось, будет ли новобранец бойцом, террористом-смертником (истишхадийин), или атакующим смертником (ингимасийин). Хотя следующий вопрос в этой анкете конкретизирует этиологическое разделения на выбор: боевик, теологическая / религиозная направленность, безопасность, административная деятельность, предыдущий вопрос подразумевает, что все новобранцы, как ожидается, будут готовы принять участие в джихаде, независимо от выбранной (или назначенной) специальности. Прежде чем анализировать ответы на этот вопрос, стоит коснуться кратко значения термина «ингимаси», и как оно отличается от традиционного понятия «смертник». Ингимаси буквально переводится как «тот, кто погружается». При этом операции ингимаси отличаются от самоубийственных взрывов смертников в том смысле, что их успех «не требует обязательной смерти, хотя и делает ее весьма вероятной». В этих операциях участвуют один или несколько нападавших, которые, как правило, носят пояса со взрывчаткой, но не всегда их используют.
Анализ анкет саудовских подданных показывает, что подавляющее большинство рекрутов (625 физических лиц, или 82% всего контингента) хотели бы быть просто боевиками. Только 71 (9%) указали, чтобы хотели бы быть террористами-смертниками, и только 44 (шесть процентов) добровольно вызвались участвовать в операциях ингимаси. 6 человек (1%) заявили, что они предпочли бы заниматься небоевыми функциями (например, преподавание и распространение религиозных знаний). 13 человек (2%) не представили никакой информации. Пока саудовский контингент в этом плане не сильно отличается в своем выборе от общего выбора рекрутов ИГ из других стран. Но при этом есть разница с выбором прежнего поколения джихадистов из КСА. В том же Ираке готовых стать смертниками саудовцев в 2006-2007 годах было 48% от всего числа прибывших, а в 2013-2014 годах таковых было только около 16%. Наиболее очевидный и значимый фактор, который может объяснить этот сдвиг, это то, что в Ираке «Аль-Каида» провозглашала своей основной задачей «бороться за выживание против значительно превосходящего в военном потенциале военный враг в лице США». В Сирии и Ираке ИГ ставило в качестве главной задачи уже строительство независимого исламского государства. В то время как побуждение, желание и мысль умереть как «мученик» всегда присутствует в сознании большинства новобранцев, эта иная среда и новый захватывающий проект, который главной задачей провозглашает жизнь, а не смерть, эти настроения новобранцев серьезным образом корректирует. Стоит отметить, доля тех, кто выбрал для себя роль простых боевиков, уже к тому времени женились и уже завели семью, составляла чуть ниже 18% от всего числа новобранцев. Чуть больше 18% тех, кто был готов добровольно пойти на самоубийство, и 25% тех, кто решил быть ингимаси, были женаты.
Предыдущий опыт джихада.
91% саудовского контингента указал, что они не имели никакого опыта джихада до поездки в Сирию. При этом надо отметить, что среди 4%, ответивших «да», некоторые имели ввиду не опыт войны где-то раньше, а указывали свое участие в рядах «Джебхат ан-Нусры», «Ахрар аш-Шам», ССА, прежде чем они перебежали в ИГ. В данном случае только 5% не смогли ответить на этот конкретный вопрос. Процент реальных ветеранов сокращается до 2%, как только мы учитываем тех, кто не ответил на вопрос, а также тех, кто ответил утвердительно, но указал, что их предыдущий опыт джихада был внутри только Сирии. В этом моменте саудовцы серьезно уступают ливийцам и марокканцам. Таким образом, саудовская группа значительно менее опытна с точки зрения боевого опыта.
Даты въезда, пункты въезда. Контрабандисты / Посредники.
Помимо демографических данных, касающихся знаний и опыта, анкеты также содержат вопросы, касающиеся материально-технического обеспечения самого процесса въезда в Сирию: а именно, дата въезда, имена контрабандистов и посредников, и имена тех, кто предоставил рекомендации. Из 759 саудовцев 748 указали свои пункты въезда, 670 из которых указывают дату въезда, и еще 583 называют имя контрабандиста. Из 670 боевиков, уточнивших дату своего въезда в Сирию, 662 утверждали, что прибыли в период июня 2013-августа 2014 гг. 2 из оставшихся 8 прибыли в 2011 году (самый ранний в июне того года), 2 в 2012, 3 в феврале и марте 2013 года, и последний саудовец в этом наборе данных прибыл в Сирию в сентябре 2014 года. Есть много причин, которые могут объяснить, почему поток из Саудовской Аравии в Сирию сократился с 2013 года. Они включают в себя соперничество между «Аль-Каидой» и ИГ, вход в Сирию поддерживаемого Ираном шиитского ополчения «Хизбаллы», а также с более агрессивными попытками властей КСА предотвратить отток своих подданных через принятие законов, которые предусматривали наказания в виде лишения свободы для всех, кто участвует в конфликтах за рубежом, и обозначение, как в феврале, так и в марте 2014 года, «Джебхат ан-Нусры» и ИГ в качестве террористических организаций.
Что касается пунктов въезда в Сирию, то респонденты перечислили 15 различных мест вдоль сирийско-турецкой границы, причем четыре из них включают в себя более 84% от общего числа пересечений. Эти четыре — Аззаз (182 человека), Тель-Абьяд (177), Джарабулус (147) и Атима (123). Если предположить, что те, кто перечислил Килис как пункт входа (21), фактически вошли через тот же Аззаз, и аналогично те, кто перечислил Рейхания (22), вошли через Атима, то маршруты основных точек окажутся еще более ограниченными. Из этого следует, что потеря контроля ИГ над ключевыми турецкими шлюзами в 2015 и 2016 годах был существенным фактором снижения общего притока новых новобранцев за эти два года. В этой связи добавим, что основной причиной является тот факт, что ИГ стало драматично терять источники финансирования прежде всего.
583 саудовских боевика указали в анкетах имена или клички своих контрабандистов, с помощью которых они пересекали границу. 60 человек назвали в общей сложности четырех из них, ответственных за контрабанду 76% всего саудовского контингента. Это прежде всего Абу Мухаммед аш-Шамали, иракец по рождению и саудовец по подданству, который был самым плодовитым контрабандистом по переправке саудовцев в Сирию. Он отвечал за район Аззаз-Джараблус. Он был женат на саудовской подданной Римме аль-Джурайиш, печально известной своей ролью в АКАП и ИГ. В свое время он был ключевым лидером в Комитете по иммиграции и логистике ИГ, что побудило Госдепартамент США предложить награду в 5 млн долларов за информацию, ведущую к его захвату. В сообщениях от сентября 2016 года утверждается, что А.М.аш-Шамали занимал должность административного и финансового руководителя ИГ и заместителя Абу Бакра аль-Багдади в Сирии. Примечательно, что А.М.аль-Шамали и еще один контрабандист Абу Ильяс аль-Магриби переместил свою контрабандную деятельность на восток из Аззаза и Латакии в 2013 году в Джарабулус и Аль-Раи в 2014 году, что произошло в результате потери ИГ своих шлюзов на северо-западной границе к началу 2014 года. Среди еще двух ключевых фигур в этой деятельности в докладе отмечаются также: Абу Мансур аль-Магриби, который действовал в Атиме, и Абу аль-Бара аль-Шимали из Телль-Абъяда. От себя заметим, что в докладе приводятся клички, из которых видно, что два контрабандиста родом с севера Сирии и, скорее всего, иракцы, а остальных два — выходцы из Магриба.
Общим итогом этого исследования можно считать констатацию того факта, что сам объем присоединения начинающих джихадистов в Сирии показывает, что причиной радикализации подавляющего большинства этой категории лиц была результатом реагирования на новые события и обстоятельства, а не результатом старых идеологических убеждений. Кроме того, это свидетельствует о том, что, несмотря на почти два десятилетия «войны с терроризмом» и бесчисленные разнообразные инициативы и программы большинства стран в рамках борьбы с экстремистской идеологией, радикалы смогли очень быстро создать свою новую питательную базу за счет эффективного использования электронных средств информации и социальных сетей. От себя добавим: за счет создания иллюзии быстрого заработка и образования некого справедливого исламского государства. Как только эти факторы были нивелированы, было минимизировано и влияния ИГ в самой кардинальной степени. По оценке авторов исследования, саудолвцы в Сирии представляют третье поколение современных джихадистов, которые отличаются от своих предшественников своей диверсификацией по уровню образования и профессиональной квалификации. И их стало больше. Общее количество саудовцев в Сирии / Ираке уже в 2014 году значительно превысило число тех, кто принимал участие в афганском джихаде в 1980-х. И для нового поколения основным мотивом участия в джихаде является уже не столько идеология, сколько возможность заработать.