Ормузский пролив является важнейшим логистическим коридором с точки зрения влияния на мировые рынки нефти. Кроме того, он обеспечивает весомую долю поставок природного газа на мировой рынок в виде СПГ, произведенного в Катаре.
Согласно данным независимого агентства US Energy Information Administration, среднее значение ежедневных объемов нефти, пересекающих Ормузский пролив, около 18 млн барр., а нефтепродуктов – 4 млн барр. Экспортерами энергоносителей на этом маршруте являются Саудовская Аравия, Ирак, Иран, Кувейт, Катар, Бахрейн, ОАЭ. Зависимость всех упомянутых стран от Ормузского пролива крайне высока. В отличие от Баб-эль-Мандебского пролива, возможности использования маршрутов, альтернативных Ормузскому проливу, либо отсутствуют, либо являются крайне ограниченными и не способными обеспечить сопоставимые объемы поставок на мировой рынок. Теоретически прекращение судоходства вдоль Ормузского пролива даже в случае максимально возможного использования других альтернативных маршрутов, доступных на сегодняшний день, обусловит снижение поступления нефти на мировой рынок, эквивалентное не менее 15% от общих объемов потребления. Безусловно, это существенно повлияет на состояние рынков энергоносителей и затронет многие аспекты мировой экономики.
Основным экспортным направлением для энергоносителей, произведенных в странах Персидского залива, является АТР. На этот регион по итогам 2017 года пришлась самая весомая часть поставок сырой нефти из стран Залива: Ирак – 56%, Иран – 55%, Кувейт – 78%, Катар – 100%, Саудовская Аравия — 68%, ОАЭ – 98%. Наиболее крупным потребителем энергоносителей с этого направления в АТР является Китай, объемы импорта которого (8,4 млн барр. в сутки в 2017 году) демонстрируют уверенную тенденцию к увеличению (около 10% в год) и впервые превысили соответствующий показатель в США (7,9 млн барр. в сутки в 2017 году). В свою очередь, страны Персидского залива являются крупнейшими поставщиками нефти для Китая.
Ввиду этого развитие кризиса в Ормузском проливе по негативному сценарию нанесет удар прежде всего по АТР, в первую очередь, по Китаю. Частично ситуацию может смягчить факт наличия в стране нефтяных хранилищ, оценочные объемы в которых могут поддерживать необходимый запас на 34 дня, а в 2020 году запланирован ввод дополнительных мощностей, способных увеличить показатель до 90 дней. Однако от паники, потери доверия, роста цен и пересмотра источников импортных поставок энергоносителя это не спасет. А топливный кризис в странах АТР, спровоцированный проблемами в Ормузском проливе, негативно отразится на промышленном потенциале государств этого региона.
США менее зависимы от нефти, импортируемой из стран Персидского залива (до 20% импортных поставок в 2017 году), однако, рост цен на нефть и дестабилизация рынков энергоносителей вряд ли отвечает экономическим интересам страны.
По мнению специалистов Центра стратегических и международных исследований (США), серьезную и наибольшую экономическую выгоду, обусловленную последствиями возможного обострения кризиса в Ормузском проливе, получит Россия как крупный поставщик энергоносителей.
Что касается катарского газа, то, согласно данным ОПЕК, объемы экспортных поставок эмирата в 2017 году составили 128 млрд куб. м, что составляет менее 3% от мирового объема потребления этого вида сырья, но обеспечивает более 10% совокупной доли импорта природного газа всеми странами. Значение Ормузского пролива является существенным для рынка «голубого топлива», однако его влияние не столь однозначное, как на нефтяные рынки.
По итогам 2018 года 71% поставок СПГ, произведенного в эмирате, пришлось на АТР (Южная Корея, Индия, Япония, Китай). Они являются традиционными потребителями катарского сырья и представляют собой наиболее привлекательные рынки сбыта СПГ. Вместе с тем, в последние годы рынок «голубого топлива», в том числе СПГ, имеет тенденцию к существенному изменению, что связано с расширением объемов его производства в мире. При этом производителям из США удалось увеличить объемы экспорта с 44,5 млрд куб. м в 2013 году до 89,7 млрд куб. м в 2017 году, а производителям из Австралии с 33,5 млрд куб. м до 74, 7 млрд куб. м за аналогичный период. С учетом этой тенденции высока вероятность обострения конкуренции за рынки АТР, в том числе в виде попыток ограничить влияние Катара здесь со стороны США и Австралии. Тем более, что большая часть контрактов, заключенных с эмиратом, должна быть перезаключена в 2020 году. Разумеется, нельзя исключать того, что США, способные ключевым образом повлиять на обстановку в Ормузском проливе, могут воспользоваться этой ситуацией в целях ограничения позиций Катара как конкурента на рынке СПГ.
В российских и зарубежных СМИ, особенно в тех, которые не специализируются на проблематике региона, в качестве основной угрозы для функционирования маршрута через Ормузский пролив зачастую озвучивается вероятность действий Ирана по ограничению или даже полной остановке судоходства здесь. Этому способствуют и отдельные высказывания со стороны политического руководства ИРИ, в том числе первых лиц государства. Кроме того, с военной точки зрения Ормузский пролив действительно является уязвимым участком: в самой узкой точке его ширина составляет 21 милю, при этом судоходные маршруты здесь шириной всего по 2 мили в каждом направлении.
Теоретически при условии достижения военно-морского господства в этом районе задача полностью остановить коммерческое судоходство в проливе выполнима для подразделений ВМС и КСИР Ирана. Способов для этого достаточно много – постановка минных полей, патрулирование военными кораблями, использование подводных лодок и катеров. Но при этом очевидно, что подобная попытка повлечет за собой военное противодействие со стороны США и их союзников, причем ответ, скорее всего, будет непропорциональным по объему применяемой силы. При этом возможности противостоять превосходящим силам на море у Ирана тоже ограничены. Поэтому, способность поддержать блокаду пролива в условиях военного противодействия возможна в течение очень короткого промежутка времени.
Более доступным способом повлиять на судоходство для иранских подразделений являются возможные атаки и диверсии в отношении как средств транспортировки углеводородов, так и объектов портовой инфраструктуры, расположенной в Персидском заливе. С учетом того, что нефтеналивная инфраструктура, а также суда транспортировки нефти и СПГ являются уязвимыми объектами, подобные действия способны нанести ощутимый ущерб экономике стран региона, экологической обстановке, а также существенно осложнить или даже приостановить коммерческое судоходство на отдельных участках Персидского залива. При этом возможные меры по укреплению безопасности этих объектов вряд ли способны полностью ликвидировать подобные угрозы: обеспечить контроль и безопасность каждого участка в Заливе просто невозможно. Особенностью подобных шагов является и возможность избирательных действий в отношении конкретного политического противника: например, удар по объектам, связанным с Саудовской Аравией с целью существенно ограничить экспортные возможности королевства. Таким образом, с военной точки зрения Иран способен скорее не перекрыть Ормузский пролив, а нанести весомый ущерб инфраструктуре, обслуживающей перевозки по этому маршруту и создать угрозу коммерческому судоходству, что может существенно затруднить использование этого логистического коридора.
При этом более важным аспектом является целесообразность подобных действий. Следует отметить, что ограничение судоходства в Ормузском проливе нанесет удар по экономике не только арабских стран, но и самого Ирана, который использует его в качестве основного экспортного маршрута. При том что остров Харк, расположенный в Персидском заливе и обеспечивающий до 90% поставок сырой нефти Исламской Республики на мировой рынок, скорее всего, станет целью военного удара со стороны противников Тегерана.
Очевидно, что никаких экономических преимуществ от подобного шага Иран не получит. Кроме того, ограничение судоходства в проливе приведет к панике на мировых рынках энергоносителей и обусловит скачок биржевых цен на нефть, что серьезно затронет интересы многих государств, особенно в АТР. Это будет важнее, чем споры о ядерной программе или требования о соблюдении принципов демократии, поэтому, удар по логистическому маршруту со стороны Ирана, скорее всего, подвергнется решительному и единогласному осуждению со стороны ряда государств, в том числе членов СБ ООН. Иными словами, этот шаг является суицидальным с политической точки зрения и, вероятно, рассматривается Тегераном лишь в качестве крайней меры.
Реальными причинами, способными обусловить подобные действия со стороны Ирана, может стать, например, военный удар по объектам ядерной инфраструктуры либо попытка свержения режима с помощью иностранного вмешательства. Хотя даже при таких условиях реальной пользы от этих действий не будет.
Кроме того, возникновение конфликта может быть обусловлено и провокационными действиями со стороны третьих сторон, например, террористических группировок.
Что касается озвучиваемых угроз о возможном перекрытии Ормузского пролива, то они имели место и в предыдущие годы, однако до практических действия такого масштаба дело не доходило.
Однако пока военно-политическая обстановка вокруг Ирана не настолько драматичная, а возникавшие инциденты с отдельными судами не являются событиями, неминуемо ведущими к конфликту. Скачки биржевых цен на нефть, связанные с инцидентами в Ормузском проливе, обусловлены скорее спекулятивными действиями участников торговли и психологическим эффектом, нежели фундаментальными факторами.