Узбекистан в июле с. г. в очередной раз подтвердил готовность провести на своей территории очередной раунд межафганских переговоров, точная дата встречи будет объявлена после согласования со всеми участниками. Ранее сообщалось, что следующий раунд межафганских переговоров может пройти в Самарканде через несколько недель. «Узбекская сторона подтверждает свою готовность к созданию необходимых условий для проведения очередного раунда инклюзивного межафганского диалога в городе Самарканде и выражает надежду на успех предстоящих переговоров. Конкретное время проведения самаркандской встречи будет объявлено по мере его согласования со всеми участниками межафганских переговоров», — говорится в сообщении. В МИД подчеркнули, что приветствуют результаты конференции в Дохе, и отметили, что позиция Ташкента состоит в том, что политический процесс в Афганистане должен осуществляться самим афганским народом. 7-8 июля в Дохе прошла третья межафганская конференция. В ней приняли участие делегация катарского политического офиса движения «Талибан» (запрещено в РФ) и афганские политики. Представители правительства Афганистана присутствовали на встрече как частные лица. По окончании конференции ее участники приняли совместное заявление, в котором договорились об освобождении пленных, находящихся в преклонном возрасте, раненых, больных, а также обеспечении безопасности гражданских объектов. Ранее представитель талибов Забихулла Муджахид в интервью Анатолийскому агентству сообщил, что переговоры в Дохе возобновятся после дополнительных консультаций. Мы привели это сообщение для того, чтобы еще раз продемонстрировать ту роль, которая отводится сейчас Ташкенту Москвой с точки зрения создания параллельного от «американского»  переговорного механизма  в рамках внутриафганского урегулирования. В этой связи еще раз подчеркнем, что Москва на регулярной основе пытается играть на этой площадке, стараясь то вклинится в уже существующий формат переговоров в том же Катаре, то пытаясь создать свой собственный альтернативный формат (в том числе и через Ташкент) через запуск процесса межафганских консультаций. При этом становится очевидным, что последние в большей степени имею своей целью создать некую видимость параллельного жизнеспособного процесса прежде всего с той же целью: добиться от США своего полноправного участия в ратификации пока еще не достигнутого соглашения с талибами. Это в том числе следует и из несколько противоречивых заявления различных чиновников  МИД РФ в последние месяцы. Соединенные Штаты и движение «Талибан»  настаивают, чтобы Россия в том или ином качестве присутствовала при возможном подписании договоренностей, над которыми стороны сейчас работают. Об этом заявил журналистам во вторник 3 сентября  заместитель министра иностранных дел России Игорь Моргулов, отвечая на вопрос ТАСС. «Мы, во-первых, должны сначала понять, когда будет договоренность, в чем ее суть будет состоять. Действительно, не исключается, причем по настоянию обеих сторон — участниц переговоров, что Россия будет в том или ином качестве присутствовать при подписании документа, опять-таки если и когда он будет согласован», — сказал он. Моргулов добавил, что присутствовать при возможном подписании может «не только Россия, но еще и ряд других государств». В этой связи отметим, что сказанное совершенно не означают тот факт, что «Вашингтон страстно желает того, чтобы на подписании договоренностей присутствовала Россия». Что означает термин «присутствие»? Скрытая форма одобрения при отсутствии официальной ответственности за подписанное? А зачем тогда нужна такая поддержка соглашений в роли статиста, особенно если ты не сможешь никак гарантировать выполнения пунктов этого договора? Только для того, чтобы продемонстрировать, что Россия также является участником этого процесса, и тем самым помогая Вашингтону выпутаться из сложной ситуации? Не надо обманываться: Кремль не является полноправным участником этой истории в той форме, которое подразумевает деятельное участие в подготовке и подписании соглашений между США и талибами. Оно будет подписано вне желания Москвы, если американцы согласятся на условия почетной капитуляции и полный вывод своих войск из Афганистана, как на этом настаивают талибы. Если не согласятся (а пока американцы торгуются по срокам и численности), то это соглашения не будет подписано, но опять же вне всяких оглядок на позицию Москвы на эту тему. Ровно по одной важной причине — основная тема переговоров в Дохе — это вывод американских войск из Афганистана, а не российских.  Россия проводила с США консультации по ситуации в Афганистане, которые были откровенными и продуктивными. Об этом заявил во вторник 3 сентября постоянный представитель России при ООН Василий Небензя на пресс-конференции по случаю начала российского председательства в Совете Безопасности в сентябре. «Совет Безопасности активно обсуждает ситуацию в Афганистане, очередное заседание по этому вопросу состоится 10 сентября, — отметил он. — Одной из тем будет вопрос о переговорах США с представителями движения «Талибан». Россия проводила с США консультации по Афганистану, которые, как представляется, были весьма откровенными и продуктивными».  «Мы заинтересованы в мирном урегулировании и в том, чтобы стороны внутриафганского конфликта выработали афганское решение, — продолжал он. — Конечно же, одним из ключевых является вопрос о выводе иностранных войск из Афганистана. Однако и вопрос о том, что произойдет после вывода войск, вызывает озабоченность». При этом Небензя подчеркнул, что «волна террористических вылазок в Афганистане, к сожалению, не спадает». «Если вы спрашиваете о наших гарантиях в отношении соглашения, то мы гарантируем соглашение, которое выработают сами афганцы, чтобы страна наконец избавилась от террористической угрозы и встала на путь развития», — подчеркнул он, пояснив при этом, что «сначала нужно ознакомиться с соглашением и понять, что именно гарантировать». Вот это очень интересное замечание: от Москвы Вашингтон оказывается требуют неких гарантий соблюдения соглашения, в подготовке которого Москва никакого участия не принимала. А зачем это надо Москве, особенно с учетом того, что такое соглашение (если оно состоится на условиях пакистанцев и талибов, или не состоится вообще) однозначно приведет к явной или скрытой экспансии талибов с конечным обрушением режима в Кабуле?  При этом отметим, что Москва не располагает никакими реальными данными от своих партнеров-американцев в отношении деталей и хода подготовки подписания этого соглашения.  Россия рассчитывает на получение официального подтверждения информации об итогах недавних переговоров Соединенных Штатов и движения «Талибан», в том числе о возможном заключении договоренностей между сторонами. Об этом заявила в среду 4 сентября на брифинге официальный представитель МИД РФ Мария Захарова.  «Завершение девятого раунда переговоров между США и движением талибов пока не дает однозначного ответа на вопрос о том, достигли ли стороны окончательных договоренностей по итогам проведенной работы или не достигли. Мы сейчас ожидаем официального подтверждения этой информации. Российская сторона пока еще не располагает содержанием проекта американо-талибского соглашения», — сказала она.  Захарова добавила, что о проекте соглашения очень много говорится в СМИ, но для России самое главное «получить по официальным каналам соответствующие документы». «Судя по имеющим место утечкам информации, принципиальные договоренности достигнуты по параметрам вывода иностранных войск из Афганистана и прекращению огня, а также запуску межафганских переговоров», — сказала дипломат. Захарова отметила, что движение талибов также настаивает на том, чтобы Россия, Китай, Иран, Пакистан и некоторые другие страны выступили в роли гарантов выполнения соглашения, но в то же время указала, что все это уже озвучивалось в публичной сфере. Кроме того, официальный представитель МИД РФ заявила, что «российская сторона подтверждает свою готовность выступить в роли гаранта выполнения упомянутого соглашения, в случае получения соответствующего обращения от сторон, которые его заключили». Дипломат также указала на готовность России «приложить максимальные усилия для скорейшего запуска мирного процесса в Афганистане». Из этого заявления следует, что никакой координации с американцами по вопросу соглашения нет. При этом Москва высказывает пожелание гарантировать выполнение такого рода соглашений, не обладая никакими внятными инструментами влияния на его подписантов, а одной из сторон соглашения является сила, которая запрещена в России. Мало того. Вопрос исключения представителей движения «Талибан» из террористических списков ООН в случае успешных мирных переговоров с США пока не стоит на повестке дня. Об этом в четверг 5 сентября заявил журналистам замглавы МИД РФ Олег Сыромолотов. «Сейчас временно исключают из списков тех, кто участвует в переговорах, и это договоренность стран. Они [представители «Талибана»] в ооновских списках и исключить их не так просто, это вопрос года на три вперед. Не стоит спешить», — сказал он.  Санкции против «Талибана» введены Совбезом ООН в 1999 году и с тех пор несколько раз корректировались. В последний раз это происходило в декабре 2015 года, когда была принята резолюция 2255, ужесточившая меры, направленные на пресечение потоков финансирования группировки. Рестрикции ООН также включают блокировку банковских счетов членов движения и связанных с ними лиц, запрет на поездки за рубеж, а также оружейное эмбарго. В соответствии с резолюцией, любые лица и группы, которые оказывают поддержку талибам, подлежат включению в черный список. Таким образом, Москва, выступая гарантом соглашений, должна быть внесена в черный список ООН. Это не говоря уже о нарушении внутреннего законодательства.  Напоминает это все в некотором роде политическую шизофрению. Хотим стать полноправным участником процесса внутриафганского регулирования, но нас туда не пускают американцы, а талибы используют российский фактор в качестве «пугалки» для все тех же США с точки зрения усиления своих переговорных козырей; при этом Москва не против стать гарантами предстоящих соглашений, не имея никаких рычагов влияния на стороны на фоне возрастающих репутационных рисков, и нарушая при этом самими же одобренными решениями по линии санкций ООН и внутреннего законодательства.

В этой связи рискнем отойти от официальной точки зрения и предположить, что оптимальным алгоритмом действий Москвы на афганском направлении является два основных момента.

1. Надо дать возможность США самим продолжать «барахтаться» в рамках заключения своих соглашений с талибами, максимально дистанцируясь от них. И дело в данном случае не только в реальных политических и репутационных рисках взятия на себя роли гаранта в этом ущербном изначально соглашении (талибы с большей долей вероятности начнут нарушать его сразу же после вывода американских сил, захватывая новые территории и города). Дело в другом: зачем Москве нужен вывод войск США и их союзников по НАТО из Афганистана? Если отбросить в сторону алармические пропагандистские заявления ряда экспертов о том, что в Афганистане американцы создают свои базы и там растет влияние «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России) то надо признать, что этот фактор является одной из главных гарантий относительной политической стабильности в гораздо более важном для российских национальных интересов регионе Центральной Азии. Содействовать в этом контексте скорейшему уходу американских войск означает по факту готовность Москвы к началу возможной дестабилизации не только в Афганистане, но и в этом регионе. А Москва готова? В этой связи пробуксовка такого возможного соглашения является приоритетом национальных интересов России. Если же американцы все-таки решаться уйти, то для Москвы принципиально важно остаться над схваткой. Для этого надо налаживать и развивать свои собственные сепаратные контакты с талибами через все тех же пакистанцев и иранцев. Они уже есть и работают, но в достаточной степени именно для сегодняшнего момента.
2. Формирование долгосрочных конструктивных отношений с силами бывшего «Северного альянса» через Ташкент прежде всего. Такая работа также идет, причем при явном участии Анкары. В частности, достаточно вспомнить недавнее возвращение в Афганистан узбекского генерала Раштда Дустума, что стало итогом работы спецслужб этих двух стран.

Афганское направление традиционно считается одним из наиболее приоритетных во внешней политике Узбекистана с момента обретения страной независимости в 1991 году. Главными причинами при этом являются присутствие там значительной группы узбекского населения (около 4 млн), а также то обстоятельство, что, по мнению узбекского руководства, именно оттуда, наряду с Таджикистаном, исходит основная угроза для национальной безопасности: южный сосед в 1990-е г.г. стал базой для формирования и укрепления т.н. «Исламского движения Узбекистана (ИДУ), составной части «Аль-Каиды» (запрещена в России), отряд которого в 2000 г. даже осуществил вторжение на территорию страны. Все проблемы в сфере безопасности, включая «Андижанские события» 2005 г., политическая верхушка страны всегда связывала с Афганистаном, именно туда, в частности, направляя и главный вектор работы национальных спецслужб. При И.Каримове основной установкой работы госаппарата на афганском направлении была концепция «сдерживания и локализации угроз», включающая в себя и участие в международных дипломатических проектах, направленных на умиротворение ситуации в ИРА (с 1998 г., в частности – в работе группы «6+2»), и активную работу спецслужб. Первый президент, по натуре очень подозрительный и осторожный, масштабных задач на афганском направлении перед своим исполнительным аппаратом не ставил, придерживаясь оборонительной и упреждающей тактики.

После прихода к власти Ш.Мирзиеева политическая активность в отношении Афганистана получила новый импульс. Стремящийся скорее проявить себя на фоне покойного президента и самоутвердиться в роли национального лидера, новый руководитель провозгласил и стал рьяно претворять в жизнь и обновленный внешнеполитический курс, основанный на прагматизме, постановке во главу угла соображений экономической выгоды, выстраивании новых добрососедских отношений с приграничными государствами, акценте на конкретные прорывные результаты. В полной мере подобная методология была задействована и на афганском направлении.

Прежде всего, была значительно активизирована работа на треке экономического взаимодействия с соседним государством, выразившаяся в 2017 – 2018 г.г. в старте ряда новых совместных проектов, среди которых необходимо упомянуть следующие.

1. В 2018 г. начата активная проработка проекта по продолжению построенной в 2011 г. узбекскими специалистами железной дороги Хайратон — Мазари-Шариф (протяженность — 75 км, пропускная способность — 9 млн тонн грузов в год) до Герата. В настоящее время идет проработка ТЭО, проводятся переговоры по финансированию (предполагаемая стоимость дороги — 2,7 млрд долларов, не исключено участие китайцев).
2. В середине прошлого года начата предварительное изучение проекта строительства железнодорожной линии Мазари-Шариф — Кабул – Пешавар.
3. Планируется реализация проекта по строительству линии электропередачи Сурхан — Пули-Хумри, которая, как предполагается, позволит значительно увеличить поставки электроэнергии из Узбекистана в Афганистан (до 6 млрд квт/ч в год). Узбекистан заплатит 45 млн долларов за строительство линии электропередачи на территории Афганистана. Об этом, по сообщению агентства Бахтар, заявил 2 июля премьер-министр Узбекистана Абдулла Арипов на встрече с премьер-министром Афганистана Абдуллой Абдуллой.  «Длина линии электропередачи из населенного пункта Сурхан в Узбекистане до афганского города Пули-Хумри составит 200 километров, — заявил Арипов. — Стоимость строительства составит 110 млн долларов США, из которых Узбекистан заплатит 45 млн». Глава правительства Узбекистана назвал Афганистан «второй родиной узбекского народа», а также сообщил об успехах в двусторонней торговле. В свою очередь, Абдулла Абдулла отметил важность «создания благоприятного инвестиционного климата не только для узбекских предпринимателей в Афганистане, но и для афганского бизнеса на территории Узбекистана».
4. На базе свободной экономической зоны «Термез» планируется открытие промышленных производств по выпуску готовой продукции, необходимой для проектов и программ, реализуемых в Афганистане. Также планируется создание и зоны свободной торговли на границе с Афганистаном.

При Ш.Мирзиееве в январе 2018 г. появился и первый совместный узбекско-афганский проект в сфере гуманитарного сотрудничества — в Термезе был открыт т.н. «образовательный центр по обучению афганских граждан». Сегодня там учится 130 афганских студентов (юношей и девушек), в перспективе планируется увеличение числа учащихся до 250.

Кардинальная активизация последовала и во внешнеполитической  деятельности Ташкента по афганскому вопросу. В 2016-2019 г.г. узбекское внешнеполитическое ведомство, выполняя установку президента, активно задействовало различные формы такой работы. Были проведены многочисленные переговоры с  представителями всех участников конфликта и внешних игроков (официальный Кабул, «Талибан», «старые муджахеды», США в лице, в частности, З.Халилзада, российский МИД и др.). Ташкент участвовал, по возможности, во всех международных многосторонних встречах и форумах по афганской тематике, в 2017 г., в частности – во встречах в рамках «Московского формата консультаций по Афганистану» и «Стамбульского процесса «Сердце Азии», в 2018 г. – «Кабульского процесса». Главным событием в узбекской активности на афганском направлении стала, безусловно, состоявшаяся в Ташкенте в марте 2018 г. представительная международная конференция по безопасности в Афганистане (официальное название — «Мирный процесс, сотрудничество в сфере безопасности и региональное взаимодействие»).  Значимость этого мероприятия была, конечно, девальвирована отсутствием представительства на ней «Талибана», но, несомненно, организовав мероприятие такого уровня, Ташкенту удалось, фактически, создать новую площадку для обсуждения ситуации в Афганистане, заявив о себе, как о новом достаточно влиятельном игроке в этом вопросе.

В этой связи можно сделать следующие выводы:

1. Императивом политики Ташкента в отношении ИРА является обеспечение национальной безопасности и локализация угроз, исходящих с территории Афганистана. Этому подчинена работа всех ведомств страны, как гласная, так и закрытая, осуществляемая спецслужбами на конспиративной основе. Ташкент не устраивает то, что, по выражению Ш.Мирзиеева, соседняя страна стала «центром притяжения экстремистских и террористических группировок». Данный момент является основной для участия в ней российских соответствующих структур. Генеральная задача при этом — создание устойчивой лояльной в целом или в худшем случае нейтральной этнической базы узбеков и таджиков на севере Афганистана. Это будет тот самый буфер безопасности от возможных попыток радикалов в рамках вооруженной экспансии из этих районов в регион Центральной Азии. Отсюда важность укрепления характера сотрудничества с Ташкентом в области безопасности. Пока это процесс идет успешно. После многих лет изоляции Узбекистан, похоже, намерен значительно расширить свое сотрудничество с Россией. 21 мая министр обороны России Сергей Шойгу посетил Узбекистан для встречи со своим коллегой Абдусаломом Азизовым. В ходе визита Шойгу предложил российскую помощь в подготовке узбекских военнослужащих для борьбы с боевиками и терроризмом из соседнего Афганистана. Расширяя сотрудничество в области безопасности, по оценке тех же американских экспертов, Узбекистан вносит серьезные изменения в то, как он взаимодействует со своими соседями. При многолетнем лидере Исламе Каримове, который умер в 2016 году, Узбекистан проводил изоляционистскую внешнюю политику, в частности по вопросам безопасности. В отличие от большинства своих соседей в Центральной Азии, Узбекистан избегал вступления в военные союзы, такие как возглавляемая Россией Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Узбекистан ранее сотрудничал с силами США и НАТО, предоставляя часть логистического маршрута снабжения в Афганистан и позволяя американским войскам использовать авиабазу Карши-Ханабад, но база была закрыта после критики Западом положения в Узбекистане в области прав человека. Однако преемник Каримова наметил для страны более кооперативный курс. При Мирзиееве Узбекистан расширил сотрудничество в области безопасности с Москвой, направив войска для участия в совместных военных учениях в России впервые за десятилетия. Потенциал для дальнейшего совместного обучения с российскими войсками-не только в России, но и на узбекской земле — является значительным сдвигом в прежней стратегии. Сроки этих обсуждений также заслуживают внимания, поскольку они происходят вскоре после того, как Мирзиеев посетил Вашингтон для встречи с президентом США Дональдом Трампом, госсекретарем Майком Помпео и министром обороны Джеймсом Мэттисом. Этот визит также вызвал обсуждение сотрудничества в области безопасности в Афганистане, а президент Д.Трамп пообещал расширить сотрудничество с Узбекистаном в борьбе с терроризмом и наркотиками. Кроме того, Трамп предложил США поддержку экономических инициатив Узбекистана, в том числе железнодорожных и инфраструктурных проектов. Таким образом, при Мирзиееве Узбекистан стал все более востребованным партнером в сфере безопасности. По мере выхода Узбекистана из изоляции Россия будет работать над тем, чтобы сделать свое сотрудничество более ценным, чем партнерство с Соединенными Штатами, особенно в вопросах безопасности. Однако Узбекистан вряд ли в ближайшее время присоединится к иностранному альянсу или разместит на своей территории иностранные базы.
2. Решение указанной основной задачи Ташкент видит в посильном содействии процесса мирного урегулировании в соседней стране, поддержании диалога и переговорного процесса со всеми сторонами конфликта. Главным при мирном урегулировании в ИРА Ташкент полагает прекращение войны и укрепление афганского государства (в т.ч. и в случае прихода к власти в стране талибов или формирования коалиционного политического режима с участием Талибана»). Узбекистан считает талибов неотъемлемой частью афганского общества, и полагает, что «Талибан» должно быть полноправным легитимным участником политического процесса.

Процесс укрепления афганской государственности Узбекистан поддерживает, прежде всего, в контексте укрепления стабильности, предсказуемости и снижения напряженности в соседней стране, что формирует, как считает Ташкент, основу для минимизации, а в перспективе – и ликвидации там присутствия террористических группировок.

3. Ташкент выступает за то, чтобы только афганцы, без какого-либо навязывания установок извне, решали свою судьбу. В этом контексте узбеки безусловно выступают за вывод иностранных войск из ИРА, вместе с тем они категорически не разделяет идею резкого одномоментного ухода Международных сил содействия безопасности (МССБ), так как справедливо предвидит в этом случае возникновение в стране вакуума силы и угрозу существенного обострения обстановки.
4. Важная роль во взаимодействии с ИРА отводится экономическому и гуманитарному сотрудничеству.
5. В решении главной задачи на афганском направлении Ташкент стремиться сотрудничать со всеми заинтересованными политическими силами и государствами. При этом Узбекистан не претендует быть «основной переговорной площадкой» по Афганистану. Для узбеков главное — скорейший запуск мирных переговоров и стабилизация ситуации в этой стране.