Президенты России, Турции и Ирана, которые провели в понедельник 16 сентября трехсторонний саммит в Анкаре, договорились содействовать скорейшему началу работы Конституционного комитета Сирии. Как заявил по итогам встречи глава российского государства Владимир Путин, список участников комитета «полностью согласован при самом активном участии стран-гарантов». «Теперь необходимо, чтобы Конституционный комитет как можно скорее начал свою деятельность в Женеве», — сказал он. Участники саммита подчеркнули важность продолжения борьбы с террористическими группировками, которые все еще действуют на территории Сирии. Одновременно они указали на безальтернативность политико-дипломатического урегулирования в Сирии и высказались за активизацию международной гуманитарной помощи этой стране. Нынешний российско-иранско-турецкий саммит по Сирии стал уже пятым по счету начиная с ноября 2017 года. В принятом по итогам саммита совместном заявлении его участники «подтвердили твердую приверженность суверенитету, единству и территориальной целостности Сирии». «[Президенты] подчеркнули, что эти принципы подлежат всеобщему соблюдению и что никакие действия, кем бы они ни предпринимались, не должны их подрывать», — сказано в документе. Участники саммита обсудили ситуацию на северо-востоке Сирии, подчеркнув, что «достижение стабильности и безопасности в этом районе возможно только на основе уважения суверенитета и территориальной целостности страны и согласились с этой целью координировать свои усилия». Путин, Эрдоган и Роухани отвергли в этой связи все попытки создать новые реалии «на земле» под предлогом борьбы с терроризмом, включая незаконные инициативы по самоуправлению. «Мы все выступаем за территориальную целостность Сирии и исходим из того, что когда вопросы, связанные с обеспечением безопасности и борьбой с терроризмом, будут решены, то территориальная целостность Сирии будет восстановлена в полном объеме. Это касается и вывода всех иностранных войск с территории Сирии», — прокомментировал российский лидер на пресс-конференции итоги встречи. Президенты трех стран «поприветствовали Ливан и Ирак в качестве новых наблюдателей астанинского процесса» по урегулированию в Сирии. Кроме того, в заявлении отмечается, что «израильские военные удары по Сирии дестабилизируют ситуацию и нарушают территориальную целостность страны», а также ведут к усилению напряженности в регионе.
Как рассказал президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, участникам саммита удалось «преодолеть разногласия относительно вопроса о формировании Конституционного комитета Сирии». «Было решено безотлагательно переходить к работе по формированию комитета», — сообщил Эрдоган, добавив, что «процесс создания комитета и подготовки механизма его работы будет проходить в координации с ООН». По мнению президента России, речь пока не идет о конкретных сроках начала деятельности Конституционного комитета, главное — запустить его работу как можно скорее. «Мы исходим из того, что работа Конституционного комитета окажет решающее воздействие на окончательную нормализацию ситуации в Сирийской Арабской Республике. Мы много раз говорили об этом и постоянно повторяли, что нет никакой другой альтернативы, кроме политического процесса», — подчеркнул Путин. Он также указал, что участникам комитета необходимо самим договориться о процедуре работы. «Нельзя ни в коем случае допустить, чтобы участники этого процесса, то есть сами сирийцы, участники Конституционного комитета, были связаны по рукам и ногам внешними силами. Надо создать условия, чтобы они работали добровольно, творчески и стремились к позитивному результату», — добавил российский лидер. Это, пожалуй, основной пункт достигнутых договоренностей, если не считать констатации сторон о том, что контакты в таком формате будут продолжены. По итогам нынешнего саммита в Анкаре президенты России, Ирана и Турции договорились, что следующая их встреча состоится в Тегеране. Кроме того, сообщил на итоговой пресс-конференции президент России, «будет продолжена практика проведения регулярных экспертных встреч с участием представителей стран-гарантов, сирийских сторон, а также ООН и региональных наблюдателей». По его словам, очередной, 14-й раунд таких консультаций пройдет в октябре в Нур-Султане.
По итогам проведения саммита отметим, что сохранение Астанинского формата (а подобные саммиты в данном случае надо рассматривать как кульминацию такого формата) продолжает оставаться важным пунктом российской повестки дня в рамках сохранения противовеса переговорному формату в Женеве. Теперь о Конституционном комитете.Формула — стороны сняли противоречия по списку участников, но пока неизвестно, когда такой орган заработает, — вызывает вопросы. Опять же отметим позицию Москвы — надо запустить его как можно скорее. При этом рискнем заметить, что вопрос не в скорейшем начале работы, а в качественном наполнении такого комитета, что обеспечивает его эффективность. В противном случае мы увидим очередной мертворожденный орган, который тихо отомрет сам по себе. Что определяет в этой связи эффективность такого органа? А) признание такого органа всеми сторонами конфликта, как инструмента устройства послевоенной Сирии. Что мы имеем в наличии в этой связи? Значительная часть территории (Идлиб плюс несколько «карманов» по обеим берегам р. Евфрат) контролируется непримиримой оппозицией, костяк которой составляет откровенные джихадисты. В том же Идлибе население эксперты оценивают в 3 млн человек. Еще примерно 5-6 млн являются беженцами. Эта категория лиц также по определению является в той или иной степени оппозиционной к нынешнему режиму в Дамаске. К этому надо прибавить курдов на севере страны, которые в своей массе принадлежат к партии «Демократический союз» (ДС) и находятся под американской опекой. ДС расценивается турками как террористическая организация и филиал РПК. В этой связи рискнем предположить, что на прошедшем саммите турки вряд ли согласились на участие этой категории лиц в составе Конституционного комитета. Все сказанное по определению означает, что примерно треть населения (это очень приблизительная и самая оптимистичная оценка) оказывается без своих представителей в этом органе. Или стороны последнего по времени саммита пришли к мнению о том, что джихадисты в Идлибе будут иметь своих делегатов? Сомневаемся в этом. Позиция Москвы по этому вопросу аналогична позиции Анкары по курдам. Тогда о каком достаточном представительстве в этом органе всех политических сил общества мы говорим? И о какой эффективности его работы, если учесть, что в него хотят включить в основном рефлексирующих интеллектуалов из числа зарубежных эмигрантов, которые не имеют силовой опоры «на земле» или членов прирученной структурной оппозиции? Б) Каково отношение к этому органу со стороны Дамаска? Вообще интересно, что об участии представителей режима в работе Астанинского формата говорится крайне мало. А каково отношение тех же турок к режиму Башара Асада? Пока ни на одной из встреч в Астанинском формате Анкара внятно не обозначила свое отношение на длительную перспективу именно к президенту САР Б.Асаду. Зато было много заявлений Р.Т.Эрдогана о том, что Асад должен уйти в любом случае. С) Что по вопросу Конституционного комитета думают в Вашингтоне и Эр-Рияде? Судя по предыдущим попыткам созвать Конституционный комитет, надо констатировать, что просаудовские группы просто блокировали его работу, требуя в качестве первого условия ухода Асада. Что-то с той поры изменилось, и турки монополизировали свое влияние в Идлибе и теперь могут управлять настроениями таких групп? Опять же сомневаемся. Американцы вообще настаивают на том, что такой комитет должен работать в тесной координации с Женевским форматом. Цель таких усилий очевидна — наполнить Конституционный комитет своими креатурами (а это вполне логично — больше половина населения Сирии — это сунниты) и выдать такой проект конституции, который априори приведет к смене режима в среднесрочной перспективе. В этой связи конечно недопустимо, чтобы сирийцы «были связаны по рукам и ногам внешними силами», но надо смотреть правде в глаза: они не просто связаны, а получают от этих сил деньги и оружие. Причем делают это не под пистолетом.
Таким образом надо констатировать, что попытка запуска работы Конституционного комитета делается без наличия соответствующих условий для его эффективности и решения задач внутриполитического урегулирования с учетом интересов Москвы по сохранению режима Асада или его ближнего круга. В этой связи отметим и недавнее заявление российского министра иностранных дел С.Лаврова, которое было сделано, как теперь представляется, не случайно, а как раз перед саммитом в Анкаре. В опубликованном 13 сентября интервью газете «Труд» он заявил, что война в Сирии закончена. «Война в Сирии на самом деле закончилась. Страна постепенно возвращается к нормальной, мирной жизни», — считает Лавров. По его словам, в стране продолжают сохраняться «очаги напряженности», в том числе, на не подконтрольных сирийскому правительству территориях — в провинции Идлиб и в районе восточного берега реки Евфрат. Также глава МИД России утверждает, что самые главные задачи в Сирии сейчас — предоставление гуманитарной помощи и поддержка политического процесса по урегулированию кризиса в стране. Посыл достаточно понятен, война должна закончиться и стороны конфликта должны разговаривать о будущем устройстве страны. Если кто-то не хочет разговаривать об этом в предложенном формате, то это их проблемы, наши предложения на террористов не распространяются. То, что таковых, по самым скромным оценкам, миллионов пять плюс курды, которые в такой комитет не попадут из-за позиции турок и американцев (каждая сторона сделает это по своим резонам) — это детали. Другим словами, это очень напоминает заклинание: война остановись, раз-два. Или статьи поздней советской печати о том, что в Афганистане остались только отдельные банды, а весь афганский народ занят созиданием. Просто отметим, что такие попытки регулярно Москвой ранее предпринимались (разрабатывался проект новой конституции, собирался Конгресс сирийского народа, инициировалась идея созыва Конституционного комитета, начиналась и затухала кампания по возврату беженцев из-за границы), и все время что-то мешало: то наличие боевиков в Восточной Гуте, то их активность в самом Дамаске или Южной зоне деэскалации. Теперь вот совершенно очевидно, что таким надежным препятствием является Идлиб, и пока эта проблема будет стоять, война не прекратится. И говорить о территориальной целостности Сирии в этом контексте излишне. Идлиб — это то, что стимулирует в равной степени и западные, и аравийские монархии, и подконтрольных им оппозиционеров вести себя по хамски в отношении попыток запустить процесс работы Конституционного комитета. Более того, это ровно тот момент, который позволяет Анкаре всячески тормозить выполнение Сочинских соглашений от 17 сентября 2018 г. Это обстоятельство объясняет единство позиций турок, западников, арабских стран и оппозиционеров по вопросу возможной силовой зачистки Идлиба. Но без этого обстоятельства никакого политического урегулирования (а это действительно единственный алгоритм решения сирийского кризиса) не будет. Это просто надо признать, и осознать раз и навсегда, что Восток не любит торопливости и по команде он ничего не делает. Он сам дойдет до точки понимания того, что в мире жить выгоднее, чем воевать, но для этого необходимо одно маленькое условие: в стране не должно быть альтернативных от Дамаска состоятельных примеров государственности. А это на сегодня опять же Идлиб, с Заевфратьем вопрос сложнее. При этом позиция сирийских властей в отношении этой мятежной провинции во много раз продуктивней, чем попытки слать вид, что этой проблемы нет. Или вернее — делать эту проблему второстепенной для успешной динамики политического процесса. Стоит напомнить, что еще в последних числах июля в сирийском Идлибе погибли свыше 60 человек при авиаударах. А в прошлом месяце сирийские военные объявили о возобновлении военной операции против террористических группировок в провинции Идлиб, как заявлялось, из-за несоблюдения боевиками режима прекращения огня.
А что на эту тему решили в Анкаре? Стороны обсудили проблематику дальнейшей борьбы с терроризмом на сирийской территории, уделив особое внимание ситуации в провинции Идлиб, где, по оценке Путина, «контроль фактически захватили аффилированные с «Аль-Каидой» (запрещена в России — авт.) радикальные группировки». Как отмечается в заявлении, президенты России, Турции и Ирана согласились «предпринять конкретные меры на основе предыдущих договоренностей по обеспечению защиты гражданского населения в соответствии с нормами международного гуманитарного права и безопасности военнослужащих стран-гарантов, находящихся внутри и за пределами Идлибской зоны деэскалации». Как пояснил пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков, речь не идет о возможности совместной трехсторонней военной операции России, Турции и Ирана в Идлибе. По его словам, имеются в виду шаги «для повышения эффективности» борьбы с террористами. «Дело в том, что значительная часть Идлиба находится под контролем террористических группировок, которые признаны таковыми Советом Безопасности ООН. И прекращение огня не распространяется на террористические организации, с ними будет продолжаться борьба», — пояснил представитель Кремля. Ни слова про выполнение Сочинских соглашений Турцией, а сам контекст комментариев говорит нам о том, что ничего конкретного по этой ситуации достигнуто не было. То есть, Москва пока снова берет тайм-аут в рамках участия в ползучей экспансии правительственных сил в районе Идлиба и смотрит на динамику запуска Конституционного комитета. Теперь возможные наступательные операции в провинции увязываются именно с этим моментом. И еще видимо с самостоятельными действиями турок по созданию своей зоны безопасности на севере Сирии.
Как заявил на итоговой пресс-конференции президент Турции, его страна будет готова самостоятельно сформировать зону безопасности к востоку от реки Евфрат в Сирии, если «не сумеет в течение двух недель» договориться по этому вопросу с США. По мнению Эрдогана, в настоящее время «основная угроза для будущего Сирии» исходит от курдских отрядов «Сил народной самообороны» (СНС) и партии «Демократический союз». В этой связи турецкий лидер указал на «недопустимость оказания поддержки террористическим организациям под предлогом борьбы с боевиками» экстремистской организации «Исламское государство» (ИГ, запрещено в России). Этот упрек он фактически адресовал Соединенным Штатам, поддерживающим коалицию «Сил демократической Сирии» (СДС), костяк которой как раз и составляют курдские отряды СНС. С критикой в адрес США выступил и президент Ирана Хасан Роухани. «К востоку от Евфрата, в районах под контролем США, как мы знаем, тоже есть террористические группировки. Мы знаем, кто всем им дает оружие», — сказал он. «Жизненно важно, чтобы американские силы ушли из региона и сирийское правительство вернуло под свой контроль все территории, в том числе северные и находящиеся восточнее Евфрата», — подчеркнул Роухани. Он напомнил, что Вашингтон «в прошлом году обещал покинуть Сирию, но это осталось лишь пустыми словами». «Что касается американских вооруженных сил, то они присутствуют на территории Сирии незаконно. Всем это хорошо известно, — отметил, в свою очередь, российский лидер. — Будем исходить из того, что принятое президентом Соединенных Штатов господином [Дональдом] Трампом решение о выводе американских военных из Сирии будет реализовано и доведено до конца». Про позицию иранцев в контексте нынешней политической ситуации говорить излишне: для них все, что делают американцы — это плохо. С турками вопрос сложнее и не так линеен, как его пытаются представить некоторые российские эксперты, В частности, в своих комментариях по вопросу итогов последнего по времени саммита в Анкаре, эксперт В.Аватков сделал предположение о том, что в его рамках Москва сделала предложение странам региона (а том числе и Турции) по созданию локальных форматов безопасности с упором на силовой компонент. Если грубо, то Россия предложила поставки в страны региона своего оружия, которые должно заместить западные аналоги. В этой связи не надо обманываться: продажа С-300 и С-400 не выводит страны из орбиты влияния США и коллективного Запада. Система коллективной безопасности — это не только оружие, но и прежде всего — инкорпорация страны в мировую экономическую и технологическую систему. На сегодня это может дать только Запад, а говорить об этой возможности применительно к России можно будет только тогда, когда в Москве будет стоять печатной станок одной из мировых валют. Или он перестанет стоять в Вашингтоне. Этот нюанс дает Западу большой запас прочности в рамках выстраивания долгосрочной стратегии в отношении таких диссидентов, как Р.Т.Эрдоган. Они мыслят эрами, а не ежеминутным положением дел: Р.Т.Эрдоган уйдет рано или поздно, а есть турки будут хотеть всегда. И реструктуризировать свои государственные и корпоративные долларовые кредиты. В этой связи закупки дорогостоящих «игрушек» — это лишь эпизод в рамках опоры на националистический электорат и уравнивания потенциала ПВО с той же Грецией. По большому счету, защищаться такими системами туркам не от кого. В этой связи все пожелания Р.Т.Эрдогана по вопросу самостоятельного обустройства зоны безопасности остаются только пожеланиями — идти на прямой конфликт с американцами он не будет. Пугать такой перспективой при каждом ощутимом контакте с российской стороной на политическом уровне — это сколько угодно, но вот практически это может привести к введению уже самых серьезных санкций против Турции. В общем-то такая опция остается на повестке дня, что США очень оперативно обозначили накануне саммита в Анкаре. Американская администрация рассматривает все варианты возможных санкций в отношении Турции за приобретение ею зенитных ракетных систем (ЗРС) С-400 у России. Об этом сообщил в четверг 13 сентября на встрече с небольшой группой журналистов, помощник госсекретаря США по военно-политическим делам Кларк Купер. Он не стал прогнозировать, когда можно ждать решения США на этот счет. По словам Купера, исполнительная ветвь власти США не ставит перед собой каких-то крайних сроков применения рестрикций против Турции за покупку С-400. «Все это базируется на [конкретных] условиях, а не на календаре. Нет <…> графика, установленного [американским] законодательством, в том, что касается санкций», — сказал сотрудник внешнеполитического ведомства США, комментируя перспективы применения Вашингтоном ограничительных мер против Анкары за покупку ЗРС С-400. «Но, безусловно, рассматриваются все варианты действий в плане того, как реагировать (на приобретение Турцией С-400 у России — прим. ТАСС)»_,- подчеркнул дипломат. «Их (турок — прим. ТАСС) еще не миновало введение санкций, — продолжал Купер. — Этот фактор все еще сохраняется». В связи с этим он напомнил, что в данном случае применение рестрикций предусмотрено принятым в США в 2017 году законом CAATSA («О противодействии противникам Америки посредством санкций»). Этот нормативно-правовой акт предполагает, в частности, введение правительством США санкций в отношении тех государств, которые заключают с Россией крупные контракты на закупку у нее оружия и военной техники. «Некоторые наши санкционные режимы, включая относящийся к CAATSA, диктуются [американским] законодательством. Мы (исполнительная ветвь власти США — прим. ТАСС) обязаны этим заниматься», — констатировал помощник госсекретаря. Купер указал, что резкие трения, подобные нынешним, в американо-турецких отношениях случались и в прошлом, но Вашингтон рассчитывает на сохранение союзнических отношений с Анкарой. Кроме того, он подтвердил, что США настроены на исключение Турции из программы производства истребителя-бомбардировщика пятого поколения F-35 из-за покупки Анкарой ЗРС С-400. «Это не первый раз, когда нам, США, приходится структурировать части своих отношений с Турцией. Мы уже через такое проходили», — отметил представитель Госдепартамента. «Однако это (сегодняшние противоречия — прим. ТАСС) не закрыло нам сохранение двусторонних отношений, и это, безусловно, не ликвидировало наши ожидания активного участия Турции в НАТО. Это — часть сложного вызова, деликатного баланса, который у нас теперь будет с Анкарой, по мере того, как мы (США — прим. ТАСС) будем, как я бы сказал, использовать хирургическую точность их (турок — прим. ТАСС) устранения [из программы производства F-35]. Между представителями промышленности (ВПК США — прим. ТАСС) и в [американском] межведомственном процессе были активные дебаты относительно того, каким образом этого лучше всего добиться. Я бы сказал, что мы увидим очень точное устранение [Турции] из программы [создания F-35] и связанных с нею элементов, но не промывку военных связей, которые мы хотим сохранить, разумеется, все еще призывая Турцию играть активную роль в регионе и в НАТО», — заявил Купер. Вот и вся система локальной безопасности.
Что еще надо отметить по вопросу итогов саммита в Анкаре? Президент России акцентировал внимание на том, что Сирия нуждается в помощи развитых государств и международных организаций для восстановления объектов социальной и экономической инфраструктуры. Причем эти международные силы должны быть «действительно искренне заинтересованы в том, чтобы беженцы вернулись к своим родным очагам, а не в том, чтобы использовать беженцев и перемещенных лиц для решения каких-то политических задач, в том числе в возможном будущем голосовании по ключевым вопросам развития» Сирии, подчеркнул Путин. Согласно приведенным им данным, с июня 2018 года в Сирию возвратились свыше 390 тысяч беженцев и порядка 1,3 млн внутренне перемещенных лиц смогли вернутся домой. Эти цифры, кстати, подтверждают отсутствие позитивной динамики по возвращению беженцев из-за границы. «Все мы должны предпринять все необходимое для предотвращения любого ущерба гражданскому населению», — заявил российский лидер. Президент Турции выступил с предложением создать полноценное жилье для беженцев в планируемой зоне безопасности в Сирии. По его словам, Турция «готова взять на себя необходимую ответственность в этом вопросе». Как сказал Эрдоган, Анкара хочет «возвести новое жилище для беженцев на территории протяженностью 450 км с запада на восток Сирии и глубиной в 30 км от собственной границы». То есть, создать там свою зону влияния; ни слова о том, что беженцы должны вернуться в районы своего предвоенного проживания. Участники саммита согласились координировать свои инициативы по организации международных конференций по вопросам гуманитарного содействия Сирии и возвращения сирийских беженцев.
Отметим, что вопрос экономического восстановления Сирии видимо предполагается синхронизировать с процессом запуска Конституционного комитета. Полагается, что это даст возможности по привлечению иностранных инвесторов и восстановления членства Сирии в ЛАГ. В этой связи подчеркнем, что, если принять за основу тот факт, что пока условий для полноценного запуска работы Конституционного комитета нет, то и значить говорить об улучшении инвестиционного климата преждевременно. Сразу обозначим тот факт, что никто из стран и аравийцев в серьезной степени в такой реконструкции при наличии Башара Асада у власти участвовать не будет. И надежды на это надо пока оставить. Сирийцы сами за счет средств своей зарубежной диаспоры и ее связей в бизнес-среде арабских стран начнут успешно восстанавливать свою экономику, как только для этого настанут надлежащее условия. И этот процесс уже пошел, но он не наберет свою силу, пока население твердо не уверено в безальтернативности существования режима Асада на среднесрочную перспективу.