В условиях финансового кризиса, переживаемого Турцией, особую актуальность приобретает диверсификация внешних экономических связей этой страны и развитие связей с новыми партнерами. Можно обозначить несколько причин турецкого экономического кризиса, носящих как конъюнктурный, так и долговременный (структурный) характер. Во-первых, это падение курса турецкой лиры по отношению к доллару, наблюдающееся с 2017 года. Данное явление уже вызвало в Турции галопирующую инфляцию (по некоторым товарам повседневного спроса цены за 2 года выросли в два, а то и в три раза). Правящие круги Турции обвиняют в этом внешние силы, ведущие экономическую войну против турецкого государства. Однако, представляется, что этот процесс имеет более глубокие причины. Хотя, конечно, здесь сыграло свою роль и повышение американских пошлин на импорт турецкой стали и алюминия. Во-вторых, отрицательное сальдо внешней торговли и бюджетный дефицит. Во многом они объясняются зависимостью Турции от импорта энергоносителей, потребление которых в последние годы заметно увеличилось. В-третьих, зависимость турецких коммерческих банков от иностранных (прежде всего, европейских) кредитов. В условиях падения курса национальной валюты эти кредиты все равно приходится отдавать в евро, что не способствует капитализации банков и повышению финансовой стабильности. В-четвертых, увлечение турецкого руководства крупными инфраструктурными проектами, такими как аэропорт Султана Абдул Гамида в Стамбуле или проект нового судоходного канала, параллельного проливу Босфор. На короткое время они вызывают всплеск экономической активности, но ничего не дают мелкому и среднему бизнесу, являющемуся основой турецкой экономики. В-пятых, утрата турецкими компаниями, экспортными и строительными, рынков Ближнего Востока. Напомним, что к 2011 году (начало «арабской весны») такие компании активно работали в Египте, Сирии, Ливии, Алжире, других странах региона. Однако вмешательство Турции во внутренние дела этих стран привело к возникновению враждебности в отношениях с Дамаском и Каиром и политическому коллапсу в Ливии, и как следствие к разрыву экономических отношений Турции с этими странами. Заметное ухудшение отношений с Саудовской Аравией ведет к тому, что выгодные строительные подряды на территории королевства получают французские и китайские подрядчики, а не турки.
В этих условиях турецкая политическая элита все больше присматривается к Китаю как к долгосрочному источнику инвестиций и партнеру по реализации крупных экономических проектов. Индикатором заметного улучшения отношений между двумя государствами стало проведение 1 октября с.г. празднеств по случаю 70-летия образования КНР, затеянное китайскими дипломатическими представительствами в Турции с беспрецедентным размахом. Например, в Стамбуле, это празднование проходило в известном Дворце Чираган. Выступая на этом приеме, генеральный консул КНР в Стамбуле Гуй Вэй заявил о том, что прямые китайские инвестиции в турецкую экономику достигли 4 млрд долларов, а объем взаимной торговли неуклонно растет. В настоящее время объем двусторонней торговли достигает 23 млрд долларов. При этом китайский экспорт составляет 21 млрд долларов. По словам китайского дипломата, компании из КНР будут продолжать инвестиционную активность в различных сферах, включая энергетику, инфраструктурные проекты, телекоммуникации, информационные технологии, сельское хозяйство и здравоохранение.
Китайские банки получили прямой доступ к турецкой финансовой системе. В августе 2019 года Центробанк Китая перевел в Турцию фонды на сумму 1 млрд долларов. Это крупнейший трансферт со времени заключения в 2012 году двустороннего соглашения о своп-сделках лира-юань. Крупнейшие турецкие коммерческие банки, такие как Isbank, Akbank и Garanti открыли свои отделения в Китае. Государственный Ziraat Bank в 2017 году подписал кредитное соглашение на сумму в 600 млн долларов с Китайским банком развития для предоставления финансовых гарантий турецким компаниям, работающим в Турции. В марте 2019 года турецкий Eximbank заключил кредитную сделку на 350 млн долларов с Industrial and Commercial Bank of China (ICBC). В сентябре 2019 года китайский Eximbank выдал кредит на сумму в 140 млн долларов турецкому государственному заемщику Vakifbank для использования в двусторонней торговле.
Интерес китайских деловых кругов к Турции во многом обусловлен ключевым геополитическим и геоэкономическим положением этой страны в Евразии, что делает ее важнейшим пунктом «Нового Шелкового пути». Можно выделить, по крайней мере, пять проектов транспортных коридоров, проектируемых китайской стороной: Китай-Центральная Азия-Западная Азия (проходящий через Казахстан, Узбекистан, Туркменистан, Иран и Турцию); Китайско-Пакистанский экономический коридор (CPEC); железнодорожный коридор Пекин-Москва; связка Китай-Монголия-Россия; Индокитайский железнодорожный коридор из КНР в Таиланд и Мьянму. При этом коридор Китай-Центральная Азия-Западная Азия рассматривается многими экспертами в качестве важнейшего. Программа «Нового Шелкового пути» имеет не только сухопутное, но и морское измерение. Учитывая то, что Турция имеет доступ к трем морям (Черному, Средиземному и Эгейскому), развитие турецкой портовой системы представляет большой интерес для китайских инвесторов. В настоящее время, однако, важнейшим морским партнером для КНР в регионе Восточного Средиземноморья является не Турция, а Греция. С 2009 года китайцы вкладывали большие средства в порт Пирей около Афин, а в 2016 году китайская компания China Ocean Shipping Company (COSCO) приобрела контрольный пакет акций в управлении этим портом. В настоящее время порт приспособлен для ежегодного принятия контейнеров в объеме 3,67 млн тонн. Планируется довести этот объем до 5 млн тонн. Таким образом, Пирей становится важнейшим перевалочным пунктом для турецких товаров, идущих в Европу. Этот порт в пять раз больше своего потенциального турецкого конкурента – порта Алсанчак вблизи Измира. В настоящее время турки понимают, что не смогут заместить Пирей своими портовыми возможностями. Тем не менее, ставится задача совместного с китайскими компаниями развития турецких портов для того, чтобы дополнить возможности этой греческой гавани.
Китайские компании уже начали вкладывать капиталы в турецкую портовую инфраструктуру. В 2015 году консорциум в составе COSCO, China Merchants Holdings International и China Investment Corporation приобрел за 920 млн долларов 65% акций терминала Кумпорт в окрестностях Стамбула. Еще два порта рассматриваются в качестве возможных перспективных проектов с участием китайской стороны. Во-первых, это порт Чандарлы севернее Измира, расположенный напротив греческого острова Лесбос. Эта гавань ближе всего расположена к греческому Пирею. Порт Чандарлы располагает возможностями по приему 12 млн тонн груза в год. Его развитие до сих пор тормозилось отсутствием интермодальных коммуникаций – железных дорог и подъездных путей. Этот недостаток, а также бюрократические проволочки существенно замедлили развитие Чандарлы, однако с помощью китайских партнеров турецкие компании стремятся наверстать упущенное и превратить порт в перевалочный пункт для транспортировки турецких товаров в Европу. В качестве второго пункта интеграции Турции с проектом «Морского шелкового пути» рассматривается порт Мерсин на средиземноморском побережье. Этот турецкий порт расположен ближе всего к региону Ближнего Востока. Благодаря возможностям приема судов из Северной Африки, Суэцкого канала и близости к сухопутным путям, связывающим Турцию с Ираном, Мерсин может стать важнейшим звеном проекта «Один пояс, один путь».