В Ираке складывается довольно парадоксальная ситуация. На протяжении нескольких месяцев в стране зреет и расширяется социальный протест против правительства. В основе протеста лежит недовольство общества реформенным курсом, который проводит пришедший к власти ровно год назад премьер-министр страны Адель Абдель Махди. Основной причиной протестов называются социальные проблемы в стране — высокий уровень коррупции и безработицы. Антиправительственные акции последовательно расширяют свою географию и уже привели к жертвам (21 человек погиб, около 2 тысяч получили ранения). Обещания премьер-министра Махди внедрять необходимые реформы и провести в обозримой перспективе кардинальные изменения в правительстве пока не служат убедительным доводом и не способствуют снятию напряженности. После короткого перерыва протесты с 25 октября вновь возобновились. Складываются серьезные предпосылки для возникновения нового сюжета «арабской весны» в Ираке.
Феномен причин нынешней волны социальных протестов трудно объясним. Год назад страна окончательно избавилась от угрозы «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России), взяв устойчивый курс на экономическую стабилизацию. Более того, c социальными волнениями в стране явно контрастируют объективные данные роста иракской экономики в нынешнем году. По данным экспертов Всемирного банка, после двухлетней рецессии впервые в 2019 году экономика Ирака демонстрирует признаки оздоровления — разумеется главная заслуга в этом прогрессе принадлежит новой правительственной команде во главе с премьером Махди. Только в первой половине текущего года ВВП Ирака вырос на 4.8%, восстановив частично потери экономики в 2017-2018 гг. Причем столь впечатляющего роста иракская экономика добилась не только за счет нефтяного сектора.
Логично, что производства сырой нефти сыграло роль локомотива общего роста — оно увеличилось на 6.3%. При этом ранее тиражируемые доводы местных и международных экономистов о том, что нефтяная отрасль Ирака себя исчерпала и достигла потолка по уровню добычи оказались необоснованными. В частности, до начала кампании ИГ в 2014 году потенциал ежедневной добычи нефти в Ираке оценивался максимально на уровне 3 млн баррелей. Cегодня Ирак производит около 5 млн баррелей нефти в день и это еще не предел.
Однако рост иракской экономики в 2019 году был обеспечен не только благодаря нефтяному производству. В ненефтяном секторе экономики прирост также оказался существенным — до 5.6% по итогам первого полугодия 2019 года. Здесь экономика роста за счет улучшенного производства электроэнергии, прироста аграрной продукции благодаря хорошим показателям осадков в посевной сезон, а также успехам фискальной и налоговой политики правительства, которая обеспечила прирост налоговых поступлений за счет роста цен на нефть на мировых рынках. Благоприятная конъюнктура нефтяных цен в мире также позволила Багдаду увеличить заработную плату и обеспечить рост потребления в стране в последние месяцы.
На среднесрочную перспективу прогнозы экономистов также благоприятны. Ожидается, что экономический рост в 2020 году составит 5.1%. Однако уже в 2021 году и впоследствии прогноз ухудшаетcя: по данным Всемирного банка рост не превысит отметки в 2.7 %. Думается, что оценка экономических перспектив Ирака при этом была проведена в первую очередь с привязкой к перспективам и трендам на мировых нефтяных рынках. В частности, прогнозы ценообразования и экспорта нефти сегодня выглядят довольно пессимистичными для производителей, в том числе с учетом неопределенностей вокруг возобновления соглашения ОПЕК +. Также на негативный долгосрочный прогноз иракской экономики скорее всего повлияли и нынешние внутренние социальные проблемы. Отсутствие назревших структурных реформ и сохраняющаяся высокой коррупция будут тянуть экономику вниз.
Развернуть такую тенденцию обратно смогут лишь массовые иностранные инвестиции, на которые Ирак активно уповает, особенно с учетом позитивных изменений в стране и улучшения условий безопасности для работы инвесторов. Особенно иракское правительство надеется на приток инвестиций в сферу инфраструктуры, банковский сектор и сектор цифровых технологий. Одновременно, в Багдаде не сбрасывают со счетов и возможность очередных потрясений на мировых энергетических рынках, которые смогут снова потянуть цены вверх.
В то же время, c учетом проблем бюджетного дефицита и растущих расходов национального бюджета страны, продолжающаяся волатильная ситуация на мировых нефтяных рынках играет не в пользу Багдада. Скачущие цены на нефть подрывают в первую очередь основы социальной политики правительства, вынуждая его сворачивать программы социальной помощи и действовать непоследовательно. Это в свою очередь вызывает негативную реакцию общества и выливает в протестные настроения. Кроме того, колебания в нефтяном секторе могут подорвать позитивную динамику роста в секторе электроэнергии и сельском хозяйстве, которая наблюдается в нынешнем году. Такой сценарий весьма вероятен, поскольку лишит государство свободных нефтедолларов ресурсов для инвестирования в эти прогрессирующие отрасли ненефтяной промышленности, что затормозит их реконструкцию. Негативным эффектом такого развития станет рост безработицы и удар по трудовым рынкам — особенно пострадают социально уязвимые категории населения, такие как женщины и дети. Только благодаря нефтяным поступлениям правительству удастся — в отсутствие высокого интереса со стороны иностранных инвесторов — подпитывать другие сектора и инвестировать в развитие программ человеческого потенциала и создание новых рабочих мест.
Другим элементом риска для иракской экономики в 2020-2021 гг станет фактор внутренне переселенных лиц (ВНП). По мере наступления политической стабилизации и минимизации угрозы личной безопасности репатриация внутренних беженцев обратно в места постоянного проживания обретает массовый характер. Этот процесс привносит естественные вызовы, требуя от правительства проведения целевой социальной политики для обеспечения социальной защиты этой категории и содействия их обратной адаптации. Также процесс репатриации создает существенную дополнительную нагрузку на рынки занятости в местных общинах по мере возвращения туда репатриантов и требует превентивных мер по созданию новых рабочих мест и условий занятости для бывших мигрантов в целях их полноценной интеграции в экономическую систему страны.