Говоря о йеменском конфликте в контексте национальных интересов России, необходимо отметить прежде всего один важный момент. Это то, что именно Йемен является той реперной точкой региона, которая может стать одним из детонаторов широкомасштабного военного конфликта на Ближнем Востоке. В данном случае мы имеем ввиду прежде всего саудовско-иранское противостояние. Война в Йемене является ключевой проблемой в отношениях Исламской Республики и Саудовской Аравии. Об этом заявил президент ИРИ Хасан Роухани на пресс-конференции по итогам своего участия в неделе высокого уровня Генассамблеи ООН в конце сентября с.г. «По нашему мнению, проблема с Саудовской Аравией — это йеменский кризис. Если наступит перемирие в этой стране, наши разногласия с Эр-Риядом будут разрешены», — сказал Роухани. Он добавил, что «конфликт в Йемене не выгоден никому в регионе». Особо обратим внимание на атаки 14 сентября предприятия Saudi Aramco («Сауди Арамко») на востоке Саудовской Аравии беспилотными летательными аппаратами и крылатыми ракетами. Ответственность за это нападение взяли на себя йеменские мятежники-хоуситы из движения «Ансар Аллах». В частности, атаке подвергся крупнейший в мире нефтеперерабатывающий комплекс вблизи города Абкаик, где проживают западные специалисты, а также НПЗ в районе Хурайс, где располагается второе по величине нефтяное месторождение королевства. Именно эта атака, которая самым серьезным образом повлияла на мировой уровень нефтяных цен и вскрыла самые серьезные риски дестабилизации углеводородного рынка в случае начала масштабного вооруженного кризиса, была проведена с иранских баз. Но сути это не меняет: территория Йемена, как и территории Ирака и Сирии, сейчас рассматриваются в Тегеране как основной инструмент в рамках своего возможного противостояния с Израилем или КСА с точки зрения реализации теории «дисперсионного ответа». То есть, создания своих ракетных баз на территории тех стран региона, которые входят в орбиту иранского влияния. На сегодня это Ирак, Ливан, Сирия и конечно Йемен, где иранцы действуют через возможности лояльных себе прокси-групп. Напомним, что в Йемене с августа 2014 года продолжается противостояние между правительственными силами и мятежниками. В наиболее активную фазу оно перешло с вторжением в марте 2015 года коалиции, возглавляемой Саудовской Аравией (к ней присоединились Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Египет, Иордания, Марокко, Пакистан и Судан).
Таким образом, йеменский конфликт надо рассматривать как один из элементов регионального противостояния по оси Иран-Саудовская Аравия, что самым серьезным образом осложняется сейчас крушением СВПД или иранской ядерной сделки. Иран намерен включить в переговоры с европейскими странами-участницами Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) вопросы, связанные с йеменским кризисом. «Принято решение, что в переговорную повестку с четырьмя европейскими странами [Великобритания, Франция, Германия, Россия] будет включен только йеменский кризис. Это обусловлено проблемами народа Йемена и страданиями, которые он испытывает», — заявил заместитель министра иностранных дел Ирана Аббас Арагчи в мае прошлого года. И эта позиция не изменилась. Иран тогда выдвинул европейским странам семь условий, соблюдение которых сохранит приверженность Тегерана ядерной сделке. Среди этих условий — обеспечение со стороны европейских банков продолжения торгового сотрудничества с Ираном, а также гарантии стран ЕС по поводу продажи иранской нефти. Вот под гарантии европейцев Тегеран пошел на уступку в рамках «ограничения своей противоправной (по оценке США -авт.) региональной деятельности» путем вброса в эту глобальную повестку дня темы йеменского кризиса. Отметим, что пока речь о полноценном размене (Йемен на СВПД) не идет в принципе: все зависит от позиции США и их готовности искать эти самые компромиссы. Но для Брюсселя в рамках его нынешних попыток каким-то образом нащупать тему для диалога с Вашингтоном по сохранению СВПД этот шаг Тегерана принципиально важен. И есть все основания полагать, что в рамках недавних ирано-европейских консультаций и определялась как раз какая-либо подходящая «кость» для американских партнеров. Собственно роль самих саудовцев и их военных успехов (о роли самого «законного йеменского правительства» в этом контексте вообще говорить не приходится) в таком «миролюбии» иранцев и хоуситов минимальна. Вопрос тут в большом торге, который Европа, Иран и США начинают сейчас вокруг темы СВПД. И роль Москвы в данном случае второстепенна, поскольку Тегеран волнует сохранение своего свободного доступа к европейской банковской системе, а не к российскому ее аналогу. И это хорошо, поскольку с учетом большой «тягучести» всех этих компромиссных вариантов, лучше предоставить европейцам право самим барахтаться в мутных водах восточной политики в поисках решения. Принципиальная роль Москвы в данном случае иная — она в отличие от США и их западных союзников находятся над схваткой, что дает возможность всегда в случае необходимости выступить в качестве головного посредника, как это произошло недавно в той же Сирии. Только в данном случае это посредничество будет носить гораздо более глобальное значение.
В этой связи обратим внимание на главный аспект иранского давления с йеменского в том числе плацдарма на нефтяную инфраструктуру КСА. Это ракетные обстрелы и атаки беспилотников. В Эр-Рияде утверждают, что за все время конфликта им удалось перехватить более 120 ракет мятежников. При этом они не указывают, сколько из них долетело до цели. По оценкам тех же США, таковых примерно треть от всего числа запусков. При этом йеменские хоуситы используют в основном ракеты «Бадр-1», которые являются модернизированными СКАДами, а также китайские и северокорейские ракеты типа «земля-поверхность». Отметим, что атаки проиранскими прокси именно нефтяной инфраструктуры КСА не случайны. В данном случае дается четкий ответ попыткам американцев обнулить в конечном счете иранский экспорт углеводородов с одновременным замещением выпадающего таким образом объема на мировом рынке именно саудовской нефтью. Таким образом, активизацию йеменских мятежников с точки зрения ракетных обстрелов (прежде всего объектов нефтяной инфраструктуры) и атак танкеров в Красном море надо рассматривать как сигнал по иранской реакции на попытки реализации такого сценария. Таким образом, основным моментом оперативной обстановки в этом регионе является тот факт, что хоуситы при помощи Тегерана начинают усиливать давление именно на углеводородный аспект экспорта КСА и на корабли, которые доставляют в королевство продовольственный импорт и пытаются проникнуть в зоны Йемена, которые контролирует условно «законное правительство Йемена». 14 мая ракета попала в судно, перевозившее груз пшеницы из России в Йемен, никто не пострадал. Об этом сообщило агентство Блумберг. Судно принадлежит базирующейся в Стамбуле компании Ince Shipping Group. На его борту было около 50 тыс. тонн пшеницы, погруженной в Новороссийске, ее покупатель — компания Fahem Group. Когда судно находилось в 113 км от берегов Йемена, по нему была выпущена ракета, которая попала в трюм, где взорвалась. Ракета безусловно была выпущена хоуситами. Они делали это и ранее, используя для этих целей китайские ракеты «земля-поверхность», но первый раз на такой дальности от побережья. Примерно за два года они произвели несколько таких атак, в том числе и в отношении эсминца США, и два раза совершенно точно попали цель: в прошлом году из строя были выведены саудовский корвет и эмиратский сухогруз. Атаки на танкеры и сухогрузы в Красном море происходят не в первый раз. Собственно в прошлом году хоуситы (а вернее — иранские инструкторы) очень продуктивно апробировали использование как ракет «земля-поверхность» (северокорейского производства) и примитивных морских дронов. Вот собственно таким дроном (катер со взрывчаткой) и был атакован в апреле с.г. саудовский танкер. Кстати, вопреки заявлениям представителей Вооруженных сил КСА, танкер дроном был поражен, но смог продолжить ход. В прошлом году саудовцам повезло не в такой степени: два корвета были поражены дроном и ракетой и вышли из строя, несколько членов команды погибли. До этого южнее в акватории Красного моря ракетой с берега был выведен из строя эмиратовский сухогруз, который вез продовольствие и амуницию на базу ОАЭ в Эритрее. А в прошлом году с помощью дронов была предпринята попытка атаки портовой нефтеналивной инфраструктуры в КСА. Тогда еще министр внутренних дел КСА Мухаммед бен Найеф объявил 25 апреля прошлого года, что силами береговой охраны королевства был запеленгован, перехвачен и уничтожен радиоуправляемый катер со взрывчаткой, который направлялся к верфи и нефтяному терминалу в Джизане. Указанный терминал принадлежит Jazan Gas Projects Co, которая аффилированна с саудовской национальной компанией «Сауди Арамко». Эксперты оценивают его как один самых перспективных проектов КСА в области добычи нефти и газа. В Эр-Рияде в свою очередь выражают «полную уверенность» в том, что указанный фактически надводный дрон был снаряжен и отправлен с позиции в йеменском порту Ходейда, который находится под контролем хоуситов. При этом эксперты отмечают. что возможности хоуситов по применению новых типов средств дистанционного поражения противника существенно возросли за последние шесть месяцев прошлого года. Другими словами, такая опасность блокирования в значительной части судоходства в Красном море реальна, и такая перспектива возрастает геометрически в случае выхода Ирана из СВПД. ВМФ КСА приходиться практически в регулярном режиме конвоировать танкеры, что накладывает дополнительные издержки на бюджет. Сейчас эксперты ожидают еще большое распространения использования хоуситами именно морских примитивных дронов. При этом значительную часть функций операторов ракет выполняют ливанские шииты из «Хизбаллы». На сегодня очевидно, что йеменские мятежники при поддержке иранцев и ливанцев сумели в значительной стене локализовать производство необходимого количества ракетного оружия и дронов непосредственно на подконтрольной территории Йемена. При этом безусловно существует и контрабанда компонентов ракетного оружия, но не существует стопроцентных доказательств поставок иранского оружия хоуситам. Об этом очень четко заявили эксперты соответствующего санкционного комитета СБ ООН. По их данным, в текущем году перехватов сколько-либо значительных партий иранского оружия ни на йеменской территории, ни в прибрежных водах не зафиксировано. В этой связи отметим, что реальных доказательств участия иранских военных или сотрудников КСИР в операциях по переправке или производству ракет на территории Йемена на настоящий момент действительно не получено. Но это совершенно не означает, что такие поставки не ведутся. И собственно безуспешные попытки сил арабской коалиции овладеть единственным на сегодня крупным морским портом Ходейда на побережье Красного моря, который находится под контролем хоуситов, в значительной степени преследовало цель самым серьезным образом блокировать такого рода поставки. Хотя помимо этого канала контрабанды компонентов для производства ракет существует еще и традиционный оманский канал контрабанды оружия. И он работал еще задолго до всех нынешних событий. Но в любом случае надо констатировать следующее. Иранцы сумели в рамках нынешней гражданской войны в Йемене продемонстрировать способность КСИР проводить операции не просто по контрабанде оружия и компонентов для производства ракетного оружия (а то и целых изделий, как это имеет место в случае с контрабандой образцов китайских ракет типа «земля-поверхность») в точку приложения своих усилий за пределами Ирана, но и организовать там производство ракет определенного класса и даже примитивных морских и воздушных дронов. При этом отметим, что для такой схемы обязательно наличие в том или ином регионе соответствующей разветвленной базы. Если проще, то наличие больших арсеналов оружия и соответствующих производственных мощностей. И то, и другое в Йемене существовало. И в этой связи надо отметить, что главную роль в этом процессе играют не иранцы, а их союзники из ливанской «Хизбаллы». Именно ливанские инженеры и подготовленные ими специалисты из числа йеменцев играют основную роль в организации сборки ракет того или иного класса на йеменской территории из сопутствующих местных компонентов. Можно даже с уверенностью сказать, когда ливанские инженеры начали осуществлять этот процесс на постоянной основе. Ракета, выпущенная из Йемена по Эр-Рияду 4 ноября 2017 года с радиусом дальности около 1000 км, стала тем самым переломным моментом, когда хоуситы перешли от использования в основном старых ракет советского производства СКАД к задействованию уже собранных новых изделий. Тех самых, которые сейчас в основном и используются для атак по саудовской территории. Именно к этому моменту времени стоит отнести и участие ливанских шиитов в производстве ракетного оружия на постоянной основе. Причем к этому времени им уже активно начали помогать йеменцы, подготовленные заблаговременно в лагерях «Хизбаллы» в ливанской долине Оронт, недалеко от границы с Сирией. Причем появление ливанских инструкторов в Йемене и начало подготовки таких национальных кадров надо датировать более ранним периодом: где-то к середине 2015 года, когда КСИР акцентировано обратился к своим ливанским союзникам с просьбой об оказании массированной помощи хоуситам. В настоящее время все вопросы йеменского досье в «Хизбалле» ведет Насер Ахдар, также известный как Абу Мустафа. Н.Ахдар отвечает за материально-техническую, кадровую, учебную и материально-техническую поддержку хоуситов со стороны «Хизбаллы» и находится в постоянном контакте с командованием КСИР по этому вопросу. Его заместителем в настоящее время является Халиль Херб, бывший глава отделения «Хизбаллы» в районе Иклим-аль-Туффа на юге Ливана. Таким образом, надо отметить, что за сборку ракет на месте отвечает в основном ливанцы, а иранские инженеры, которых не так много в Йемене, участвуют только в пусках северокорейских и китайских ракет, а также морских дронов в большей степени с испытательными целями. Они апробируют эти изделия в реальных боевых условиях. Вот такое разделение труда. Здесь можно дискутировать, насколько мы имеем дело в данном случае с полным циклом сборки ракет. По нашей оценке, речь в большей степени идет об «отверточной сборке», но топливо и ряд серьезных компонентов несомненно производятся в самом Йемене. Как собственно и сами морские дроны.
Каковы перспективы мирного разрешения этом кризиса? Рискнем предположить, что на сегодня они минимальны. Не вдаваясь в излишние исторические и страноведческие дебри, отметим, что этот вариант обусловлен, прежде всего, в силу племенных, клановых и конфессиональных противоречий и разновекторных интересов международных спонсоров. Кратко скажем, что таких игроков в Йемене на сегодня четыре. Это проиранские зейдиты-хоуситы, которые ведут свою ветвь от последнего йеменского имама и соответственно позиционируют себя основными наследниками верховной власти на севере страны. При этом они очень нейтрально относятся к реальности сценария государственного обособления Южного Йемена. Для Ирана это оптимальная база своей лояльности в мягком подбрюшье своих антиподов в лице КСА. Второй игрок — это просаудовское законное правительство страны А.М.Хади, которое заинтересованно прежде всего в сохранении государственного единства страны в том или ином качестве. Это южнойеменские сепаратисты, которых поддерживаются ОАЭ в рамках реализации своего глобального плана установления максимума контроля над основными портовыми мощностями на йеменском побережье путем создания фактически своего автономного доминиона в границах примерно бывшей НДРЙ. В данном случае — это основной камень преткновения между вроде бы союзниками по аравийской коалиции в лице КСА и ОАЭ. Это наконец исламисты из партии «Ислах», которые имеют свою питательную базу в виде крупного племенного клана Хашед. Они являются официальными союзниками правительства Хади и выступают за государственное единство страны. При этом от участиях в активных боевых действиях против мятежников воздерживаются и являются, как носители идей глобального движения «Братья-мусульмане», ярым антиподом и для южнойеменцев и для эмиратцев. И пока противоречия между этими участниками кризиса носят непримиримый характер. Между ними возможны и случаются сиюминутные альянсы и союзы, которые обусловлены решением одномоментных задач, но которые не носят стратегического характера.
В этой связи помимо вышеперечисленных рисков для глобальных национальных интересов России с точки зрения дестабилизации мирового нефтяного рынка и угроз судоходству в Красном море, обратим внимание и на тему исламского радикализма. Сразу отметим, что было документально подтверждены контакты арабов, которые воевали в составе НВФ в Чечне, с йеменским исламистами. Это прежде всего один лидеров т.н. «Зеленого Интернационала» шейх Зиндани. На территории Йемена долгое время функционировали лагеря, в которых тренировались зарубежные радикалы, которые затем растекались по горячим точкам, в том числе и на Северном Кавказе. С тех пор ситуация коренным образом изменилась, в том числе и в связи с тем, что те же хоуситы основные лагеря радикалов разгромили за последние три-четыре года. В этой связи кратко коснемся темы нынешней состояния «Аль-Каиды Аравийского полуострова» (АКАП) и «Исламского государства» (ИГ), запрещены в России) в Йемене. Аналитики из США проанализировали степень исламистской опасности на Аравийском полуострове в рамках сравнительного анализа между активностью т.н. «Аль-Каиды Аравийского полуострова» (АКАП) и местными сторонниками «Исламского государства» (ИГ, запрещенного в России)), которое больше известно, как «Вилает Сана». В этой связи указывается, что АКАП, начиная с 1992 года, проводила скоординированные и хорошо организованные атаки против американских целей в Йемене. 1992 год в этой связи считается отправной точкой, поскольку именно в этот период времени было совершено два подрыва самодельных взрывных устройств (СВУ) в двух отелях Адена «Голд Михор» и «Мовенпик». Датой же оформления АКАП в некую централизованную структуру в США считают 2009 год, когда организацию возглавил саудовец Насир аль-Вахайши, что ознаменовало объединение саудовских и йеменских сторонников «Аль-Каиды». По нашей оценке, это не совсем отражает реальное состояние ситуации, поскольку джихадизм в Йемене очень многолик и разновекторен. Помимо уже покойного Н.аль-Вахайши, который по большому счету сумел выбиться в лидеры аравийского филиала «Аль-Каиды» в результате жесткой конкурентной борьбы с египетским лобби в этой организации, существует еще Тарик аль-Фадли, являющийся личным другом Усамы бен Ладена и ветераном борьбы с советскими войсками в Афганистане. Именно он создал в свое время группировку «Армия освобождения Адена и Абъяна» (АОАА), на совести которой и вышеуказанные взрывы в двух отелях, нападение и подрыв эсминца ВМФ США «Коул» в порту Адена в 2000 году. И основные акты джихадистского террора в это время в Йемене как раз и осуществляла группировка АОАА. Был еще А.аль-Авлаки, который провозглашался американскими силовиками чуть ли не как новый Усама бен Ладен, но на самом деле — просто вышедший из-под контроля ФБР их информатор, который в период пребывания в США (имел американское гражданство) сумел обратить в свою веру несколько десятков местных мусульман. В реальности же мы имеем на примере его деятельности конкретный вариант проведения операции сходной с операцией советских спецслужб «Трест» по выявлению радикалов путем создания легендированной ячейки, и, как в советском варианте, в американском также не обошлось без срывов. А.аль-Авлаки обиделся на кураторов, уехал в Йемен и начал массовую антиамериканскую пропагандистскую кампанию с призывами совершать теракты в США. Естественно, по всем этим причинам он стал главной мишенью для американских силовиков и в итоге был убит, хотя, конечно, ни в какое сравнение с Усамой бен Ладеном и его организацией он не шел.
Но самое главное, что надо констатировать, все эти три течения джихадизма никоим образом между собой не связаны и свои действия не координировали. То есть говорить о какой-то одной структуре «Аль-Каиды» в Йемене мы бы не стали. Есть разрозненные, замкнутые на ту или иную племенную группу фигуры, которые с помощью джихадизма решают свои локальные задачи. В случае с Т.аль-Фадли и его АОАА — еще и задачи тогдашнего президента страны Али Абдаллы Салеха, который таким образом серьезно стимулировал американцев на финансирование и подготовку своей личной гвардии в лице Сил специального назначения («Куат аль-Хасса») и Республиканской гвардии. И нынешняя ползучая экспансия, как считается сторонников «Аль-Каиды» на юге страны, где они время от времени захватывают целые города, опять же следует рассматривать как, с одной стороны — действия местных племенных милиций, без которых никакая «Аль-Каида» просто головы бы не высунула, а с другой — активной позицией саудовской разведки, которая все более и более использует различные джихадитские группы в конкретной местности для закрепления там своего влияния в условиях нынешнего противостояния с хоуситами. В частности, об этом уверенно не раз заявлял бывший директор ЦРУ США и специалист по Йемену Д.Бреннан.
Что же касается «Исламского государства» (ИГ), то его активность в основном связана со взрывами в шиитских мечетях в КСА и аналогичных терактах в Сане. Отметим при этом, что СВУ, которые при этом использовались, сравнительно маломощны. Говорить при этом о каком-то «Вилаете Сана» пока всерьез не приходится. Кроме появившегося в 2014 году некого рекламного ролика с ритуальными плясками и беготней с автоматами никакого более весомого доказательства существования ИГ в Йемене или КСА пока общественности не представлено. Сами йеменцы в большинстве своем ни о каких сторонниках ИГ на своей земле пока не слышали. Вообще надо учитывать, что характерной особенностью ИГ в том же Ираке или Сирии является наличие централизованной структуры с попытками захвата и удержания территории, чего пока в Йемене мы не наблюдаем. В данном случае, по нашей оценке, мы имеем не какую-то внятную экспансию ИГ, а борьбу между собой различных джихадистских групп и участие в этом процессе сторонников бывшего йеменского президента А.А.Салеха, и саудовской разведки. Всего за два года якобы активности ИГ в Йемене ими (или теми, кто активно использовал это название) было совершено около 40 терактов, в которых погибло 557 человек. При этом основные атаки проведены в Адене, Лахдже, Шибама и Захире. Еще раз повторим, что считать все эти деяния делом рук неких йеменских сторонников ИГ было бы наивно. В Йемене идет жесткая гражданская война, и противостояние приобретает разные формы, а тот же А.А.Салех являлся большим мастером на такие игры. Собственно, для этого он и создал на базе «Куат аль-Хасса» специальную группу, которая организовывает и проводит атаки с применением СВУ и террористов-смертников. Эр-Рияд также активно использует так называемых сторонников «Аль-Каиды» в боях против хоуситов, в частности, в том же Таизе. Причем там используются в основном переправленные из Сирии около 800 иностранных наемников. УОР КСА установило тесные связи с тем же Т.аль-Фадли и его отряды принимали активное участие в освобождении Адена. Не обошлось без «саудовских ушей» и в установлении контроля суннитским племенным ополчением, в составе которого были и сторонники АКАП в Хадрамауте. То есть происходит примерно то, о чем мы и сообщали ранее. Участие КСА в событиях в Йемене несет в себе очень высокие риски ползучей исламизации и радикализации страны на юге, то есть там, где необходимо жестко противостоять и южнойменским сепаратистам, и зейдитам, и, если понадобится – партии «Ислах» на севере страны. Других внятных методов воздействия на ситуацию у КСА просто нет. А что касается ИГ, то этот больше «фантом», нежели чем реальная сила, вряд ли будет оказывать какое-то действенное влияние на развитие ситуации в Йемене. Из всего это следует только один важный вывод: пока в самом Йемене идет гражданская война, в которую напрямую и тяжело вовлечены саудиты, ожидать какой-либо экспансии из этого региона в мусульманские районы России с целью их дестабилизации, маловероятна.