- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

К развитию турецко-китайских экономических отношений. Часть 2

Значительным подспорьем для развития связей между Турцией и КНР в системе морских коммуникаций является то, что турецкие судоходные компании и портовые операторы находятся на подъеме и ведут экспансию за рубежом. На  сегодняшний день одиннадцать крупнейших шиппинговых турецких компаний располагают активами на сумму в 6 млрд долларов и имеют все возможности для ведения сложной судоходной деятельности по всему Средиземноморью. Турецкие портовые операторы в последнее время активно покупают акции морских портов по всему миру. Турецкие компании являются акционерами в 29 портах. Большинство из них расположены в Европе, но в последнее время были приобретены порты в Бангладеш и Эквадоре.

Возможное присоединение  Турции к проекту «Морского Шелкового Пути» имеет не только экономические, но и геополитические аспекты. В апреле 2018 года в Стамбуле под патронажем Университета Коч (патронируется семьей олигархов Кочей, занимающей сильные позиции в турецком бизнесе)  прошла конференция, посвященная данным аспектам турецко-китайского сотрудничества. На ней обсуждались три основных вопроса.  Если Китай и дальше будет увеличивать свое сотрудничество с Грецией, а Турция останется на задворках «Морского Шелкового Пути», то как поведет себя Пекин в возможном конфликте между Грецией и Турцией в Эгейском море? Если китайские компании будут вкладывать большие средства в турецкие порты и приобретут в них контрольный пакет акций, то не появится ли у них соблазн со временем использовать данные порты не только в коммерческих, но и в военных целях? Как будут развиваться отношения Турции с западными партнерами в условиях экономической зависимости от Китая?

Как известно, китайские компании по всему миру инвестируют средства в сырьевые проекты. На территории Турции нет крупных нефтяных и газовых месторождений, рудников золота и цветных металлов. Однако и в Турции нашлись сырьевые ресурсы, заинтересовавшие китайцев. Речь идет, прежде всего, о мраморе. Запасы мрамора в этой стране оцениваются в 5 млрд куб.  (30% всего мирового мрамора). Учитывая размах строительства в нынешнем Китае, мрамор стал одним из основных товаров турецкого экспорта в эту страну. Турецкий мрамор 120 видов и оттенков, включая такие как бежевый, лиловый, вишневый и черный,  пользуется активным спросом по всему миру. Его использовали при строительстве и реконструкции собора святого Петра в Риме, Диснейленда, германского Бундестага и отелей Дубая. В 2017 году Китай закупил мрамора на 1,23 млрд долларов (60% мировых закупок). При этом 59% этого импорта пришлось на Турцию. Одновременно 85% турецкого мраморного экспорта приходится на КНР. Особым спросом у китайских строителей пользуется так называемый «вишневый мрамор», заменяющий в настоящий время практически исчезнувший итальянский мрамор rosso levanto. Китайские компании имеют концессии на разработку турецких мраморных карьеров Испарта, Бурдур, Афьюн.

Представляется, что интеграция Турции в большие экономические проекты, патронируемые КНР, сталкивается с двумя основными проблемами. Первая заключается в возможности их совмещения с традиционной ориентацией турецкой экономики в сторону Запада. С 1963 года Турция безуспешно добивалась полноправного членства в  Европейском Экономическом Сообществе, а затем в Евросоюзе.  В ноябре 2016 года, в пору очередного охлаждения турецко-европейских отношений президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил о том, что его страна «не должна зацикливаться на вступлении в ЕС, а искать другие возможности, такие как Шанхайская Организация Сотрудничества». По мнению турецкого экономиста Алтая Атли, «Несмотря на то, что полноправное членство в Евросоюзе не светит Турции, европейская ориентация внесла значительный вклад в турецкое развитие в аспектах демократизации, экономического роста, культурного диалога и обмена. Оставить эти завоевания не было бы благом для Турции. В то же время Турция стремится расширить свой выбор и избежать односторонней политической и экономической зависимости. Укрепление же сотрудничества с ШОС по линии экономики не означает разрыва традиционных связей с Европой».

Начиная  с 2012 года, Турция пользуется статуса партнера ШОС по диалогу. После заявления Эрдогана в пользу ШОС, китайское руководство немедленно дало понять, что даст зеленый свет на полноправное членство в организации. В 2017 году, несмотря на отсутствие этого членства, Анкара становится председателем Энергетического клуба ШОС. Это событие стало чрезвычайно важным для Турции, развивающей энергетическую дипломатию. В российско-турецких отношениях это выражается в строительстве АЭС Аккую и газопровода «Турецкий поток». Кооперация с ШОС приобретает большую важность для Турции еще и потому, что после периода «арабских революций», закончившегося разрывом или ухудшением отношений между Турцией и большинством стран Ближнего Востока, основным направлением экспортной, инвестиционной и строительной активности турецких компаний стали Россия и государства Центральной Азии.

В то же время Европа все еще остается основным экономическим партнером Турецкой Республики. Согласно статистическим данным 2016 года, 44% турецкого экспорта приходилось на страны Евросоюза. Если прибавить сюда страны Европы, не входящие в ЕС, такие как Босния и Албания, то получается доля в 54,3% турецкого экспорта. Страны ШОС, напротив, являются источниками импорта в Турцию. Например, только на долю России и КНР приходится 21,8% импортных потоков, идущих в Турцию.  Более тесное экономическое сотрудничество с ШОС не может за короткое время изменить ситуацию. Европа в краткосрочной и среднесрочной перспективе все равно останется важнейшим турецким экономическим партнером. В то же время, по мнению Алтая Атли, партнерские отношения Турции с государствами ШОС, прежде всего, с Китаем и Россией, может отлично дополнить сотрудничество с Европой. Впрочем, этот турецкий экономист выступает также за то, чтобы определить новые параметры турецко-европейского экономического сотрудничества. Турция уже не может как раньше дожидаться  полноправного членства в ЕС. Этот путь закрыт. В то же время необходимо институционализировать непростые отношения Анкары с этой организацией.

Второй крупной политической проблемой, временами создающей помехи для экономического сотрудничества двух стран является проблема сепаратизма в Синьцзян-Уйгурском автономном округе КНР (СУАР). Турция, одним из основных компонентов внешней политики которой в течение долгого времени является пантюркизм, традиционного позиционирует себя в качестве защитника прав тюркских народов Китая. Отметим, что Турция является одной из очень немногих исламских стран, затрагивающих нарушения прав уйгуров в КНР в своем внешнеполитическом дискурсе. Например, Саудовская Аравия и Пакистан, связанные с Пекином миллиардными контрактами, давно хранят молчание по вопросу Синьцзяна. С 1950-х годов Анкара предоставляет политическое убежище беженцам из СУАР. В настоящее время на территории Турции проживает уйгурская диаспора численностью в 50 тысяч человек. Более того, турецкие посольства в странах Юго-Восточной Азии частот выдавали документы уйгурам, направлявшимся в третьи страны, так как правительства Камбоджи и Таиланда часто выдавали беженцев с китайскими паспортами китайским органам. Уйгурские боевики из Исламской партии Туркестана активно использовались турецкими спецслужбами для реализации своей политики на севере Сирии в активную фазу гражданской войны. В настоящее время турецкое руководство пересматривает вои позиции по уйгурской проблеме. В 2016 году, во время посещения Турции с официальным визитом Реджеп Тайип Эрдоган подчеркнул турецкую поддержку территориальной целостности КНР и выразил уверенность в том, что «турецко-китайское сотрудничество не будет подвержено влиянию нездоровых сил». В этом же году впервые из Турции за связь с экстремистскими организациями были депортированы на родину около 100 граждан КНР.   Остается добавить, что антикитайские настроения и стремление поддержать уйгуров не являются в Турции исключительно правительственной установкой, а частью общественного мнения, на котором играют и оппозиционные силы, такие как Народно-Республиканская партия и «Хорошая партия».

Подводя итоги обзору турецко-китайских экономических связей, можно отметить, что они находятся на подъеме. К увеличению взаимодействия с Китаем Анкару подталкивают как экономические, так и политические факторы. Спад в турецкой экономике побуждает бизнесменов и политическую элиту страны искать внешние источники финансирования. В условиях ухудшившихся отношений с США и Евросоюзом таким источником наряду с Катаром может стать Китай. Одновременно участие в китайской программе «Один пояс, один путь» поможет Турции реализовать уникальный геополитический и геоэкономический потенциал этой страны, соединяющей Европу и Азию. Политический фактор стоит в том, что руководство ПСР со времени прихода этой партии к власти в Турции стремится к проведению многовекторной политики и диверсификации внешних связей. Этот тренд заметно усилился после неудачной попытки переворота в 2016 году, к которой был причастен Вашингтон. Все это формирует некоторые предпосылки для того, чтобы Турция смогла включиться в проект «глобализации по-китайски».