Неудавшаяся попытка 75-летнего Мухаммеда Сафади, опытного ливанского политика и бывшего министра финансов (2011-2014), занять кресло премьер-министра после отставки в октябре с.г. правительства С.Харири, ставит Ливан в еще более сложное и неопределённое положение. Уже более месяца в стране продолжаются массовые протесты, которые все чаще в последние недели переходят из формата мирных демонстраций в силовое сопротивление. Вакуум власти с каждым месяцем повышает риски политического коллапса и грозит новой масштабной революционной ситуацией, которая может смести политический истеблишмент с непредсказуемыми для страны последствиями.
В этой ситуации, выдвижение М.Сафади, политического тяжеловеса и крупного бизнесмена с позиции политических сил казалось логичным и стабилизирующим фактором. Сложившийся вокруг фигуры Сафади политический консенсус основных партий позволял рассчитывать на скорую развязку кризиса. В пользу выдвижения этой кандидатуры выступил экс-премьер и глава ведущей суннитской партии С.Харири, тесно связанный с западными странами и ведущими игроками Персидского залива. Также в пользу данного компромисса высказалась поддерживаемая Ираном шиитская «Хизбалла» и другой ее союзник — партия «Амаль». Согласовав компромиссную кандидатуру Сафади, три ведущие политические силы договорились о его совместном официальном выдвижении на этот пост.
Согласно ливанской конституции, и закреплённого в ней принципа распределения властных полномочий между этно-религиозными группами, кресло премьер-министра должен занять суннит, кандидатуру которого на утверждение парламента вносит президент страны, представляющий христианское население Ливана. При этом, президент обязан проконсультироваться с членами парламента и выдвинуть того кандидата, который пользуется поддержкой большинства.
В ситуации с выдвижением М.Сафади процесс шёл по аналогичному сценарию, и поскольку все внутренние консультации между политическими силами были проведены, вопрос его премьерства в ливанском истеблишменте считали почти решенным. Однако общественное мнение неожиданно выступило резко против его кандидатуры, подняв с середины ноября новую волну протестов. Cразу после утечки информации о планах выдвижения Сафади в местную прессу, население вышло на улицы в знак протеста, скандируя обвинения в воровстве и коррупции. Причина блокирования кандидатуры М.Сафади все та же — население не хочет видеть у руля страны выходца из старой и — как считают в обществе — погрязшей в коррупции — политической элиты. Тем более, М.Сафади имеет тесные связи с Саудовской Аравией и королевской семьей — именно там в эмиграции он построил свой прибыльный бизнес в строительном секторе и нажил состояние, до старта политической карьеры. Поэтому, по мнению ливанских протестующих, М.Сафади также сильно зависим от Эр-Рияда, имеющего свои особые интересы в Ливане. В целом, протестующие с октября ливанцы твёрдо нацелены на смещение нынешнего политического класса, и продолжают настаивать на формировании чисто технократического правительства, без политических фигур. В итоге, под давлением народных протестов 17 ноября с.г. М.Сафади был вынужден признать своё поражение и официально отозвать кандидатуру с поста премьер-министра. Он заявил, что в нынешних условиях не сможет сформовать «гармоничное» правительство, которое пользовалось бы поддержкой всех политических сил и партий в стране.
Фиаско М.Сафади осложнило ситуацию в Ливане и ведёт к дальнейшему углублению внутриполитического кризиса. Позиция «Хизбаллы» традиционно оказывает важнейшее воздействие на внутриполитическую ситуацию. Удивительно, но «Хизбалла» в этот раз ведёт себя достаточно непоследовательно: если на первом этапе народных волнений она аккуратно поддерживала протестующих или по крайней мере вторила их декларациям, то впоследствии сменила тактику, настаивая на возвращении к власти С.Харири. Наконец, в ноябре «Хизбалла» поддержала идею выдвижения Сафади в качестве компромиссного варианта, c провалом которого ей придется вновь корректировать позицию. В целом, «Хизбаллу» устроит бы статус-кво c возвращением к власти С.Харири во главе коалиционного правительства, но при условии вхождения в его состав своих политиков наряду с технократами. Сам Харири категорически против такого варианта и настаивает на своем возвращении исключительно в формате формирования правительства технократов, не связанных со старыми политическими элитами, что собственно идет в русле требований протестующих.
Важное воздействие на развитие ливанского кризиса оказывает позиция внешних игроков. Вашингтон через свое посольство в Бейруте официально поддержал массовые народные выступления против политической элиты, подчеркнув, что выступает за единство Ливана и исключительно мирный характер демонстраций. При этом США категорически отрицают свое вмешательство во внутренний кризис.
Очевидно, что позиция Вашингтона на данном этапе развития кризиса не отвечает реалиями и требует корректировки — протесты давно вышли за рамки мирных демонстраций, и власти постепенно наращивают давление на оппозиционеров, опасаясь не удержать контроль за ситуацией. Вооруженные силы увеличивают число арестов протестующих в ответ на рост протестных акций. Правозащитные организации, включая Amnesty International, в ответ наращивают волну критики в прессе против репрессивных действий политической элиты, требуя от Бейрута соблюдения международных норм и обязательств, что ведет к еще большему углублению кризисной ситуации.
Думается, что в сложившихся условиях «Хизбалла и все шиитское крыло политической элиты постепенно теряет авторитет и свои позиции. Всегда позиционируя себя в качестве народной силы, стоящей на страже интересов социально уязвимых слоев, «Хизбалла» откровенно проспала нынешний социальный взрыв и не смогла вовремя сориентироваться, оказавшись между двух огней. C одной стороны, «Хизбалла» тесно ассоциируется с просуществовавшим менее года и ушедшим в отставку коалиционным правительством и несет свою долю ответственности за его провал, имея в нём министерские портфели. В этом смысле, она прочно ассоциируется у протестующих с держателями власти, которые провалили реформу в Ливане и погрязли в коррупционных скандалах. Тем более, что «Хизбалла» до настоящего момента отказывается от идеи правительства технократов, требуя распределения мест в нем согласно влиянию политических партий. С другой стороны, согласно ливанской конституции шиит не может возглавить правительство страны, поэтому любой маневр «Хизбаллы» в попытках взять на себя ответственность заведомо ограничен.
C учетом этих обстоятельств, «Хизбалла» оказалась в незавидном положении: не имея серьезных рычагов воздействия на формирование нового кабинета, она одновременно оказалась связана в глазах протестующих с провалами нынешнего правительства и старой элиты. После провальной попытки назначения на пост премьера М.Сафади, позиции «Хизбаллы» еще более ухудшились. Наконец, в конце ноября позиционирование «Хизбаллы» и «Амаль» в политическом кризисе вошло в новую стадию — начались прямые столкновения сторонников шиитского крыла с демонстрантами, сведя таким образом на нет отчаянные попытки «Хизбаллы» отмежеваться в политическом поле от коррупционной государственной системы. В своих ответных действиях руководство «Хизбаллы» выбрало пропагандистский формат традиционной критики США во вмешательстве в дела Ливана, обвиняя их в нынешнем политическом кризисе.
Таким образом, фиаско М.Cафади стало по сути важнейшим водоразделом, подведя таким образом «красную черту» под попытками нынешних политических элит, включая «Хизбаллу» и христианского президента Мишеля Ауна, которые стремились сохранить систему и удержаться у власти за счет переформатирования кабинета. Теперь, внутриполитический кризис в Ливане вступает в новую фазу противостояния, c затяжным характером и непредсказуемыми последствиями. Угроза повторения полномасштабной гражданской войны 1975-1990 гг. сегодня высока как никогда. Нарастание с конца ноября противостояния между сторонниками шиитской «Хизбаллы» и протестующими — весьма тревожный сигнал возможного перехода ливанского кризиса в этно-религиозные столкновения, которые способны подорвать шаткий статус-кво ливанской политической системы. Не стоит забывать и главную первопричину всего происходящего — фактор сирийских беженцев с 2012-2013 гг. создал предпосылки для глубокого социально-экономического и впоследствии политического кризиса, и безусловно продолжит оказывать существенное воздействие на ход нынешней ситуации в Ливане.