- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

О приоритетах США и КНР на Ближнем Востоке

Автор: iimes - 02/12/2019 @ 10:09 В рубрике: Ближний Восток,Китай,Кузнецов Р.А.,США | Комментарии закрыты

Отношения между Китаем и государствами Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА) по своей сути не являются простыми. Соединенные Штаты своими действиями добавляют в отношения КНР с ближневосточными странами динамику: экономическая выгода для Китая в регионе может быть частично связана с архитектурой безопасности США, которая позволяет Китаю торговать и инвестировать без соответствующего участия в обеспечении региональной безопасности в ближневосточном регионе. С другой стороны, интерес стран БВСА к более глубоким связям с Китаем может быть в значительной степени связан с неопределенностью относительно планов США на регион. Поэтому любой анализ китайского присутствия в ближневосточном регионе должен проводиться с учетом влияния США как на сам Китай, так и на страны БВСА.

Политологи американского Центра международных стратегических исследований приходят к тривиальному выводу, что Соединенные Штаты сражаются, но не побеждают на Ближнем Востоке в течение 20 лет, в то время как Китай побеждает, но не сражается. Такое положение дел характеризует последние два десятилетия. Американские авторы рассматривая подходы США к выстраиванию отношений со станами Ближнего Востока отмечают значительную роль атак 11 сентября в формировании внешнеполитической деятельности США. Война в Афганистане началась вскоре после этих событий и по сути продолжается до сих пор. Военное присутствие США в Ираке также началось в ответ на события 11 сентября и переросло в оккупацию и борьбу с повстанческим движением. Затем данная деятельность трансформировалась в контртеррористическую операцию, которая привела войска США в Сирию для борьбы с «Исламским государством» (ИГ, запрещено в России). В основном, борьба с терроризмом стала главным приоритетом США на Ближнем Востоке и во всем мире, и ее широко поддерживает общественность США [1].

Но война с террором, как война с наркотиками или война с бедностью, никогда не заканчивается, а новые технологии вносят новые трудности. Распространение грамотности и телекоммуникаций подвергло миллиарды дополнительных людей политике США за рубежом и значительно расширило круг потенциальных «антиамериканцев» за последние пять десятилетий. Не менее важно и то, что они позволили гражданам США непосредственно узнавать об антиамериканских протестах, заявлениях и акциях в режиме реального времени в любой точке мира. Порог для совершения террористической атаки становится все ниже, а публичность, полученная в результате такой атаки, растет. Приверженность «войне с террором» означает поражение; неудивительно, что американцы проводят прямую грань между терроризмом и Ближним Востоком, а затем и неудачей. Если бы на этом проблемы США закончились, ситуация для США на Ближнем Востоке была бы намного лучше, чем сейчас. Но Соединенные Штаты приближаются к региону с целым рядом амбиций, обладающих либо масштабными возможностями, либо своими ресурсами, что еще более укрепляет восприятие неудачи. Например, в Сирии Соединенные Штаты выделили на миллиарды долларов больше, чем Россия, но они остаются второстепенным игроком в будущем этой ближневосточной страны. Россия пришла в Сирию с довольно ограниченным набором целей (в сочетании с отсутствием заботы о жертвах среди гражданского населения), и она искала рычаги с первого дня. Соединенные Штаты считали само собой разумеющимся, что у них будут рычаги влияния в Сирии, и мало что сделали для своего усиления. Усилия США зашли в тупик, и российско-турецко-иранские дискуссии, похоже, призваны оказать гораздо большее влияние на будущее Сирии, чем усилия Соединенных Штатов. Россия и Иран также изменили внешнеполитическую траекторию Турции, страны-союзника НАТО. Это точно не победа для Соединенных Штатов.

Кроме того, растущая конфронтация США с Ираном отделила Соединенные Штаты от их союзников и партнеров, не вызвав при этом ни краха иранского правительства, ни насильственного изменения поведения Ирана в регионе. Вместо этого иранское правительство, похоже, правильно прочитало неприятие президентом Д.Трампом военных действий на Ближнем Востоке и предприняло смелые шаги с кажущейся безнаказанностью. Арабские союзники США в перекрестии иранской агрессии теперь ищут какое-то соглашение с Исламской Республикой, е что еще больше изолирует Соединенные Штаты. Но не менее важно, что союзники по всему миру задаются вопросом, куда США идут и как они могут помочь самой могущественной стране в мире. Вместо этого они обнаруживают, что правительство Соединенных Штатов применяет транзакционный подход ко всем: от Японии до Южной Кореи и Германии. Соединенные Штаты ищут уступки с противоположной стороны стола, а не работают в партнерстве над общими интересами. Партнеры США на Ближнем Востоке реагируют на это. Разговаривая с высокопоставленными должностными лицами Ближнего Востока, создается впечатление, что они видят действия США как «шум» — громкий, непредсказуемый, но зачастую неустойчивый. Когда регион смотрит на Соединенные Штаты, которые утомлены войной и освобождены от растущей самодостаточности в энергетике, предполагая, что Соединенные Штаты снова будут играть ту роль, которую они играли в течение трех четвертей века, является опасным заблуждением [2].

Политика Китая породила в рассматриваемый период почти полностью противоположную ситуацию. Отчасти Китай выигрывает от увеличения импорта энергоносителей, дружеского отношения к правительству и населению других стран. Но еще более важным является широко распространенное во всем мире убеждение в том, что Китай — это будущее. Китай проецирует доверие, а жители Ближнего Востока проектируют модель Китая, как они надеются, в будущем. Хотя Соединенные Штаты не могут и не будут применять китайский подход, есть некоторые уроки, которые необходимо извлечь.

По информации экспертов китайского Центра изучения Ближнего Востока (город Пекин), интересы США в регионе основаны на трех соображениях: доступ к энергетическим ресурсам для глобальных рынков, свобода судоходства и обеспечение безопасности Израиля. Эти цели легли в основу военного доминирования Соединенных Штатов в регионе, создав сеть военных баз на основе соглашений о сотрудничестве в области обороны. Как отмечают китайские специалисты по ближневосточному региону, интересы Китая в БВСА схожи. Безопасность Израиля не входит в стратегический план Пекина по отношению к БВСА, а вот доступ к энергии и свобода навигации являются его основными интересами. Для реализации инициативы «Один пояс, один путь» Китаю также требуется стабильность в регионе [3].

Политические цели Китая в регионе БВСА претерпели существенные изменения за последние годы. Во времена Мао Цзэдуна регион БВСА в китайской стратегии был частью промежуточной зоны: это было, по сути, игровое поле для конкуренции великой державы и, хотя она фигурировала в стратегическом мышлении товарища Мао, она не была важна сама по себе. Революционная внешняя политика в первые дни культурной революции подорвала репутацию Китая на Ближнем Востоке, особенно на Аравийском полуострове [4].

В эпоху реформ, начатую Дэн Сяопином, китайская внешняя политика характеризовалась изречением из двадцати четырех символов, сводимых к тезису taoguang yanhui («прятать и выжидать»): «Соблюдайте спокойствие, отстаивайте свою позицию, спокойно справляйтесь с делами, скрывайте свои возможности и выжидайте время, будьте хороши в сдержанности и никогда не претендуйте на лидерство» [5]. Сейчас, по китайской оценке, они находятся на следующем этапе, когда принцип «прятать и выжидать» заменен на fen fa you wei председателя Си, что означает «быть активными в поиске достижений». Инициатива «Один пояс, один путь» занимает центральную позицию в выдвинутой концепции, и в регионе БВСА интересы Китая в значительной степени прогрессируют не только в экономической сфере, но и в стратегической [6].

Таким образом представляется возможным сделать следующие выводы и обобщения в отношении приоритетов США и КНР на Ближнем Востоке:

Китай и США имеют общие интересы на Ближнем Востоке. Так, в пример китайские специалисты приводят израильского ученого Ицхака Шихора, который заметил «относительно высокую конвергенцию американских и китайских взглядов, политики и поведения по различным проблемам Ближнего Востока». В то же время он подчеркивает, что Пекин и близко не имеет такого же уровня политического влияния, как Вашингтон в столицах по всему региону. Это происходит главным образом из-за огромного разрыва между экономической зоной покрытия Китая и его сравнительно небольшим вкладом в общественную жизнь региона.
Существует мнение, что до тех пор, пока Китай не будет более глубоко вовлечен в вопросы безопасности, он не будет считаться игроком высшего уровня. Проекты в рамках инициативы «Один пояс, один путь» могут стать твердым первым шагом к изменению этого восприятия, равно как и готовность общественности Китая играть более активную роль в региональной дипломатии. Достаточно вспомнить ситуацию, когда министр иностранных дел Ван И предложил услуги Китая для посредничества между Эр-Риядом и Тегераном в 2017 году.
Торговая война между США и Китаем повышает вероятность выстраивания двусторонних отношений, определяемых конкуренцией, а не сотрудничеством; это повлияет на подход Пекина к Персидскому заливу, а также к Индо-Тихоокеанскому региону в целом. То, что его стратегический конкурент может легко нарушить важнейшие маршруты морских перевозок, является стратегической уязвимостью, которая потребует расширения зоны действия военно-морских сил Китая, и рассмотренные в рамках инициативы «Один пояс, один путь» проекты портов могут потенциально использовать Джибути в качестве зарубежной базы для ВМС Народной освободительной армии Китая.
С точки зрения США, Китай воспользовался «зонтиком безопасности», предоставленным Соединенными Штатами, без соответствующего вклада в стабильность на Ближнем Востоке. Китай рассматривается Вашингтоном как государство, пользующееся общественными благами, но не участвующее в их создании «как пассажир-безбилетник». Неудивительно, что Китай в лице официального представителя МИД КНР отверг это утверждение, обосновав наличие своих миротворческих сил в Ливане, миссию по борьбе с морскими пиратами в Аденском заливе и вклад в стабильность, обеспечиваемый его экономической активностью.

Источники