Вывод и последствия для интересов и политики США
Россия вернулась на Ближний Восток. В Леванте, в Северной Африке и в Персидском заливе Кремлю удалось восстановить некоторые из старых отношений, которые он в значительной степени утратил в кризисные 1990 — е годы. Благодаря успешному военному вмешательству в Сирию Москва превратилась в важного силового брокера на пересечении принципиальных региональных интересов, которые обнажила гражданская война в Сирии. При своей настойчивости и готовности пойти на некоторый риск Москва может оказаться «незаменимой посреднической силой», на что когда-то претендовали США. На сегодня один факт не подвергается сомнению: Россия снова в верхнем эшелоне ближневосточной политики. Тем не менее, существуют серьезные различия между ролью Соединенных Штатов после 1990 года и ролью, которую Россия стремится играть сейчас. Соединенные Штаты 1990-х годов были создателем и исполнителем ситуации, способным и желающим играть эту роль. Это было причиной безальтернативности монополии Вашингтона на принятие решений. В этой связи отметим, что крушение двуполярного мира после распада СССР оказалось для США и коллективного Запада «пирровой победой»: они не выдержали роли монополиста в рамках принятия ключевых решений в мировой политике и откровенно погорели на этоми репутационно, и финансово. Отсюда и вынужденный уход Вашингтона из многих региональных точек, отсюда и восстановление многополярной системы.
Американские эксперты утверждают, что роль России в региональном аспекте не кажется незаменимой. В нескольких ситуациях ее участие неоспоримо, но Москва вряд ли в состоянии обеспечить правильные решения прим. — с чьей точки зрения? С точки зрения своих национальных интересов — вполне в состоянии — авт.) серьезных проблем. Страны Ближнего Востока не питают иллюзий в том, что Москва может дать им те результаты, к которым они стремятся. Главный результат, к которому они стремятся, — это минимизация открытого противостояния в регионе с тем же Ираном. И в данном аспекте позиция Москвы на порядки сильнее, чем у тех же США. Американские эксперты полагают, что успех России в восстановлении себя в качестве важного актора на Ближнем Востоке опирается на сочетание инструментов — военного, дипломатического и экономического — для проецирования и поддержания своей мощи и влияния в регионе. При этом реальное влияние России довольно скромное. Громкая дипломатия оказалась полезной для России в рамках восстановления имиджа как крупной державы в то время, когда администрации Обамы и Трампа искали возможности для сокращения присутствия США в регионе. Даже в сочетании с продажей оружия, который является ключевым инструментом в российской тактике, Кремль мало что может сделать для решения насущных проблем безопасности региона, в том числе в рамках решения экономических или социальных проблем. По нашему мнению, снова американские эксперты не улавливают главного — роль Москвы в данном случае надо рассматривать не как главного кредитора и поставщика передовых технологий. Ее роль более проста и эффективна — она является силовой и дипломатической альтернативой доминированию в принятии решений со стороны коллективного Запада. Помимо Сирии, наиболее важными контрагентами России на Ближнем Востоке являются неарабские государства — Израиль, Турция и Иран. Тем не менее, наиболее насущными проблемами Ближнего Востока являются кризисы внутри арабских обществ. Россия мало что может предложить им для решения тех проблем, которые имеются, и, вероятно, это ограничит его охват и пребывание в регионе. А, что могут предложит в данном контексте США? Ничего. Ни один кризис в регионе они решить не смогли. Москва же на примере сирийского досье четко показала алгоритм решения локального конфликта. Пусть этот метод не универсален, но в данном конкретном случае он сработал.
Американские эксперты замечают, что способность говорить со всеми центрами силы в регионе — это капитал, который российские лидеры, по-видимому, ценят больше всего. Но этот же момент является мощным ограничением для российской дипломатии на Ближнем Востоке. В Сирии, например, российские интересы несколько расходятся с интересами Ирана после их совместного успеха в поддержке режима Асада. Очевидно, что Россия не желает и не может убедить ключевого партнера в регионе отказаться от подрывной политики в отношении Израиля, с которым Россия хочет поддерживать хорошие отношения. В Персидском заливе, где отношения с Саудовской Аравией достигли исторических максимумов, Москва также не желает и не может открыто принять сторону Эр-Рияда или Тегерана, не говоря уже о умеренных эскалациях напряженности. Несмотря на мастерство и настойчивость, проявленные российскими дипломатами в реализации главной цели — вернуть России влиятельное положение на Ближнем Востоке, возвращение России в регион было в значительной степени облегчено тем обстоятельством, что Соединенные Штаты пытаются выйти из региона. В преддверии российских военных действий осенью 2015 года в Сирии администрация Обамы сделала это совершенно очевидно и не собиралась вмешиваться непосредственно в конфликт на стороне оппозиции. В этой связи военная роль США была ограничена кампанией против «Исламского государства». В Персидском заливе Россия извлекла выгоду из опасений, связанных с широко разрекламированным поворотом США в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона и стремление к новому «модусу вивенди» с Ираном. Аналогичным образом, сближение Турции с Россией было обусловлено деградацией ее отношений с Соединенными Штатами и Европой. Возвращение России в Северную Африку происходит на фоне отсутствия США в регионе после провальной ливийской кампании 2011 года. В этой связи надо отметить, что американские эксперты не задаются основным вопросом: а почему Вашингтон стал дистанцироваться от проблем в регионе, причем это делают синхронно антагонистические две последние администрации? Ровно потому, что там пришли к простому выводу — пытаться играть роль мирового жандарма бесперспективно и дорого. Тогда зачем Москве повторять этот путь? Отсюда адресное применил усилий, что позволяет «вытягивать всю цепь»
Несмотря на ранние прогнозы, что Россия перенапряжется в Сирии и может столкнуться с серьезными дипломатическими проблемами, военными и экономическими последствиями, Кремль в целом был достаточно консервативен в своих действиях и умело избежал неоправданных рисков в своих ближневосточных операциях. Интервенция в Сирию была проведена сразу после того, как стало ясно, что Соединенные Штаты не будут препятствовать военным операциям России ( интересно, а как они это могли сделать? — авт.). Российские военные действовали в Сирии в алгоритме, направленного на минимизацию риска потерь на земле и в воздухе. В других местах российские обязательства были выполнены с учетом минимизации своих затрат и максимизации своей прибыли. Другими словами, Кремль был склонен к оправданному риску. В политическом сообществе Соединенных Штатов возвращение России на Ближний Восток было встречено в основном с тревогой и опасениями возрождения своего основного конкурента. Это отношение проявилось особенно после решения Трампа вывести американские войска из Северной Сирии в октябре 2019 года, что фактически проложило путь для турецкого вторжения в регион и поставило под угрозу лояльных США курдских ополченцев. Такой поворот событий привел к перемещению российских войск в приграничный регион Сирии и соглашению между курдскими ополченцами и Асадом, что позволило правительству вернуть территорию, удерживаемую ими, под контроль правительства в качестве цены за остановку турецкого наступления.
Большая часть комментариев в Соединенных Штатах была связана с озабоченностями по поводу успехов, которые получит России в результате решения Трампа. Поразительной особенностью этих комментариев было то, что они не предлагают реалистичный взгляд на интересы США в регионе, и Сирии в частности. Было бы ошибкой и ударом по интересам США, если бы этот односторонний взгляд на ситуацию закрепился в политическом сообществе и действительно стала обоснованием формирования дальнейшей политики США в отношении Сирии, России и Ближнего Востока. Пока фактом является то, что Соединенные Штаты пытаются (пока — безуспешно) сократить свои обязательства в регионе Ближнего Востока. Подъем Китая создал мощный вызов для США, в рамках чего началось переориентация энергии и ресурсов США на Азиатско-Тихоокеанский регион. Меняющийся характер глобальных энергетических рынков, движимых сланцевой революцией и необходимостью решения проблемы изменения климата постепенно, но значительно снижает значение Ближнего Востока для мировой экономики. Этот процесс, вероятно, только ускорится в обозримом будущем.
В свете этих событий основные интересы США на Ближнем Востоке могут быть сконцентрированы в следующих четырех категориях: предотвращение террористических нападений на Соединенные Штаты; предотвращение приобретения ядерного оружия странами региона; обеспечение безопасности Государства Израиль; гарантия бесперебойного нефтяного экспорта из Ближнего Востока, пока он остается важным фактором здоровья мировой экономики. Возвращение Москвы на Ближний Восток в качестве крупного энергетического брокера не ставит под угрозу ни один из этих интересов. Россия так же заинтересована в победе над «Исламским государством» и другими террористическими движениями, как и США. Партнерство с Россией в борьбе с терроризмом уже давно является одной из основных целей нескольких администраций США и должно быть продолжено. Кроме того, Соединенные Штаты продолжают поддерживать мощное морское, воздушное и сухопутное военное присутствие на Ближнем Востоке, что позволяет им наносить удары по террористическим объектам, чему не препятствует российское военное присутствие в Сирии.
Ядерная сделка администрации Обамы (Совместный всеобъемлющий план действий — СВПД) с Ираном остается лучшим вариантом для решения иранской ядерной программы, если не считать войны. План не решал проблему ядерных амбиций Ирана, но это помогло сдерживать и управлять ими в течение длительного времени. Важно отметить, что Россия была партнером в этих переговорах и до сих пор остается участником сделки.
Российско-израильские отношения претерпели серьезную трансформацию со времен холодной войны и находятся на подъеме. В Москве в основном закрывают глаза на удары Израиля по иранским целям в Сирии и выразили свою приверженность безопасности Государства Израиль. Обе страны разделяют заинтересованность в восстановлении определенной степени стабильности в Сирии и сдерживании там иранского влияния и, вероятно, предпочтут стабильное правительство, поддерживаемое Россией, возглавляемое Асадом, хаосу или иранскому доминированию.
Российская дипломатия в Персидском заливе не представляет угрозы для экспорта нефти из региона. Россия не имеет военного присутствия в регионе, где присутствие США все еще прочно. Кремль занят налаживанием отношений с ключевыми нефтедобывающими государствами Персидского Залива, о чем свидетельствует недавний визит В.Путина в Саудовскую Аравию и ОАЭ. В то время как рычаги влияния России в отношении Ирана в лучшем случае ограничены, ее способность взаимодействовать с Тегераном может оказаться полезным в будущей кризисной ситуации.
Уменьшение доли присутствия США на Ближнем Востоке должно привести к другому набору целей для Вашингтона. После двух неудачных войн с трансформационными целями — в Ираке и Афганистане — и с американским фокусированием на Азиатско-Тихоокеанском регионе, цель решения многочисленных проблем Ближнего Востока вряд ли будут определять политику США в регионе. Более вероятной и реалистичной целью политики США является помощь американским партнерам на Ближнем Востоке в управлении проблемами региона и предотвращения их эскалации. Сочетание ограниченных ресурсов и значительных амбиций России делает ее на первый взгляд привлекательной партнером для Соединенных Штатов. Прежде всего в рамках общего понимания России с Соединенными Штатами, направленного на управление нестабильностью и предотвращения эскалации напряженности. Это слияние интересов могло бы послужить основой для творческой дипломатии и для привлечения России к ней в рамках возвращения на Ближний Восток. Эти новые дипломатические усилия потребуют иного подхода к России и Ближнему Востоку со стороны США. Взгляд на Россию как на второстепенную державу может привести к рискованной недооценке амбиций, возможностей и ресурсов Москвы, а также формированию тенденции в рамках неверного представления о том, как другие державы и лидеры рассматривают место и положение России. Такое неправильное восприятие чревато негативными последствиями для интересов США. Несмотря на многие проблемы и недостатки, Россия обязана оставаться важным фактором на Ближнем Востоке, чьи интересы порой будут несовместимы с интересами Соединенных Штатов, но не всегда будут таковыми. Задача американской дипломатии будет состоять в том, чтобы управлять первыми рисками и увеличивать последние.