- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Турецкие аналитики о конституционном процессе в Сирии. Часть 2

 

Идентичность сирийского государства

Таким образом, последовательные сирийские конституции пытались дать различные описания идентичности сирийского государства и роль религии в государстве, что отражал внутренне дискуссию в различные времена. Из краткого обзора бывших сирийских конституций становится ясно, что ссылка на арабскую идентичность была последовательным элементом во всех из них. Тем не менее, они получили большее значение с 1950-1970-х годах — периода расцвета панарабского националистического движения — в силу того, что  обсуждение темы арабской идентичности больше не было теоретическим вопросом, а скорее трансформировалось в реальность во время союза Сирии с Египтом (1958-1961), а также нескольких других попыток создания арабских федерации, последней из которых была Федерация арабских республик 1971 года между Сирией, Египтом и Ливией. Судан должен был присоединиться к этой федерации, но этого так и не произошло.  Далее следует краткий обзор того, как различные сирийские конституции решали вопрос об арабской идентичности и отношения государства к  религии.

Первая редакция  конституции Сирии (Конституция 1920 года),  составленный сирийским Конгрессом, предусматривала в своих общих положениях, что «правительство Сирийского арабского королевства» является гражданским парламентским правительством со столицей в Дамаске и религией его короля — исламом. Статья третья предусматривает, что официальным языком является арабский язык во всем сирийском королевстве. Основной закон неоднократно ссылался в своих статьях на арабский характер Сирии, требуя от губернаторов региона (в отношении трех регионов, составляющих  сирийское королевство, т. е. центр, побережье и юг), быть «сирийскими арабами». Одновременно участники  Конгресса заявили, что: «они являются  представителями сирийской нации по всей Сирийской арабской стране,  которая включает Палестину в свой естественный состав границ …». Это упоминание сирийской арабской идентичности соответствовало периоду, когда турецкие войска уходили из Сирии под давлением и руководством западных союзников. Основной закон  стремился  провозгласить  новую идентичность страны, чтобы отличить ее от Османской Империи, при которой исламская связь была источником легитимности для всего государства. Составляя Основной закон, участники сирийского Конгресса хотели подчеркнуть, что сирийская нация способна обрести свою независимость и автономию перед лицом амбиций западных стран, которые не дали зарождающейся стране больше трех месяцев самостоятельного существования и  поставили Сирию под французский колониальный мандат, который заменил османское правление. Согласно Основному закону, роль религии в зарождающемся королевстве ограничивалась требованием того, что король  должен быть мусульманином, при условии, что он будет уважать «все божественные религии», без любой ссылки на конкретную роль исламского права (шариата) или исламской юриспруденции в законодательстве.  Королю Фейсалу дали больше исполнительных и законодательных полномочий, чем те, что даны монархам западных демократий. Тот факт, что король обладал реальными полномочиями и не был просто номинальным главой государства, означал, что немусульмане были лишены возможности занимать эту важнейшую должность. Тем не менее, позицию премьер-министра, который является главой исполнительной власти в конституционных монархиях, мог  занимать немусульманин.

В конституции 1930 года ссылки на сирийскую арабскую идентичность были удалены. Эта конституция была разработана Учредительным собранием, которое было избрано под французским мандатом в 1928 году. Когда Учредительное собрание окончательно согласовало проект конституции, французский Верховный комиссар возражал против шести статей, которые предусматривали полную независимость Сирии и ее территориальное единство. Верховный комиссар рассматривал эти вопросы, как противоречащие французскому мандату. В конечном счете,  Верховный комиссар был вынужден обнародовать конституцию, принятую Учредительным собранием, в составе которого преобладали члены Национального блока. Верховный комиссар добавил еще одну последнюю статью, предусматривающую, что ни одно положение Конституции не могло бы противоречить обещаниям, взятым Францией в рамках  полномочий  административного контроля над Сирией в рамках мандата Лиги Наций.

Что касается вопроса идентичности, то конституция 1930 года включала следующие статьи: 1) Сирия является независимым суверенным государством, ни одна часть его территорий не может быть отделена; 2) Сирия является одной неделимой политической единицей; 3) Сирия-парламентская республика; религия ее президента ислам и ее столица — Дамаск. Эти статьи  подчеркивали право Сирии на свою независимость и свое единство после того, как Ливан, Палестина были отделены  от Сирии, а Искендерунскому краю была предоставлена  ограниченная автономия. В соответствии с французским мандатом Сирия была разделена на четыре государства: Дамаск, Алеппо, алавитское  и друзские государства. Формулировка второй статьи оговаривало: «сирийская страна, отделившаяся от Османского государства, является неделимой политической единицей, пренебрегающая любым разделением, которое было навязано ей извне». Роль религии в конституции 1930 года была ограничена указанием религии президента республики, в дополнение к предпоследней статье, которая дала «Исламскую деноминацию» и  право управлять Исламским фондом через избранных представителей. Политическая система, определенная конституцией 1930 года, была полупрезидентской и, скорее всего, была сформирована  под влиянием Четвертой французской республики, где должность премьер-министра была открыта для всех членов сообщества. В конституции говорится, что президент будет разделять исполнительную власть с другими гражданами, что означает, что немусульмане не могли занимать должность президента.  В отличие от конституции сирийского арабского королевства, конституция 1930 года была введена в действие  в пределах, допускаемых французским мандатом, особенно в период после подписания договора 1936 года между Францией и Сирией. После заключения договора 1936 года в Сирии были проведены выборы в соответствии с конституцией 1930 года.

Третьим конституционным документом Сирии, который считался самым демократическим в ее современной истории, была  конституция 1950 года. Первые четыре статьи первой главы определили идентичность Новой Республики. Хотя слово «араб» не было включено в название республики, она называлась просто «Сирийская Республика», но в следующих статьях прямо говорилось об арабской республике и исламской идентичности Сирии. Статья первая предусматривала следующее: 1) Сирия является арабской демократической страной — парламентской республикой с полным суверенитетом; 2) Сирия является неделимой политической единицей и  части ее территории  не могут быть переданы в концессию; 3) Сирийский народ является частью арабской нации. Статья вторая оговаривает, что суверенитет принадлежит народу и ни один человек или группа не может претендовать на него. Что касается роли религии, то в статье третьей предусматривалось следующее: 1) религия президента республики — ислам; 2) исламская юриспруденция является основной; 3) свобода вероисповедания гарантируется, и государство уважает все божественные религии и гарантируют соблюдение всех их ритуалов, не посягая на общественное сознание. 4) Личный статус религиозных конфессий гарантируется и уважается. Наконец, статья четвертая предусматривает, что «официальным языком является арабский язык». Из краткого анализа того, как конституция 1950 года рассматривала вопрос идентичности, следует отметить следующие моменты. Во-первых, конституция 1950 года была первой конституцией, которая была составлена вне влияния колониализма. Это стало результатом обсуждений Учредительного собрания в уникальный момент  национального консенсуса.  Этот период стоит как альтернативная модель практикам политической системы в условиях более поздней монополии на  власть партии Баас и семьи Асадов. Во-вторых, хотя слово «араб» не было включено в название Сирийской Республики, арабская  идентичность Сирии была сильной и ощутимой, отражая подъем арабского национализма. Больше свидетельства влияния подъема арабского национализма можно было увидеть в клятве, которую нужно было принести членами сирийского парламента: «Я клянусь Всемогущим Богом, чтобы быть верным конституции страны,  защищать независимость страны и свободы, интересы, средства и достоинство народа, а также уважать законы страны и честно выполнять миссию членства в парламенте, добросовестно и правдиво работать над достижением единства арабских стран». В-третьих, как и в случае с конституцией 1930 года, требование в отношении религии в части вероисповедания президента страны  осталось  в конституции 1950 года. Но политическая система реализовала правила чистой парламентской системы, предоставив исполнительные полномочия премьер-министру, который получал эту должность, исходя из победы на выборах. Это означало, что  высшая исполнительная должность была доступна для немусульман и должность президента была бы чисто церемониальной позицией, как и в случае с чисто парламентской системой. Новизна конституции  1950 года состояла в том, что она предусматривала, что исламская юриспруденция является «главным источником законодательства», с упором на свободу вероисповедания, уважение всех божественных религий со стороны государства, и гарантированное право практиковать все ритуалы. Это дополнение, возможно, было связано с влиянием политического ислама, который был представлен  в парламенте через «Братьев-мусульман».

Конституция 1953 года, которую представил Адиб аш-Шишакли, ничем не отличалась от первых двух, что касается ссылок на арабскую и исламскую самобытность Сирийской Республики, за исключением добавления фразы к первой статье, которая гласила: «и сирийский народ является частью арабского народа, и государство должно стремиться, при его суверенитете и республиканском строе, для достижения единства этой арабской нации». Это дополнение можно объяснить  признанием факта подъема националистических настроений в стране.  Примечательно, что конституция 1953 года сохранила требование того, что «религия президента республики является ислам», и лишила  немусульман возможности достичь этой позиции. Это несло несколько другой смысл, чем когда система была ближе к парламентской системе при прежних режимах. конституция 1950 года оставалась в силе вплоть до учреждения объединения Сирии и Египта в единую арабскую республику в феврале 1958 года, когда конституция, которая была разработана при президенте А.аш-Шишакли, стала недействительной.

Конституция Объединенной Арабской Республики, которая была краткой в своих 73 статьях, отражала сентиментальный национальный момент. Часть, связанная с идентичностью, не занимала много места в конституции ОАР. В статье I Конституции говорится, что Объединенная Арабская Республика является суверенной независимой демократической республикой и ее народ являются частью арабской нации». Интересно, что роль религии в государстве осталась неопределенной, будь то в плане идентичности государства, условий для президентства или роли шариата или исламской юриспруденции в законодательстве. При этом в ней были более четко выражены позиции, сделанном по поводу национальных арабских настроений. Провал первой попытки объединения арабских стран стал сильным ударом по  националистическим идеологиям, особенно насеризму, баасизму и арабскому национализму. Неудача объединения заставила некоторые политические элиты рационально подумать об укреплении своих позиций именно  в рамках усиления фактора национальной идентичности, прежде чем бросаться в межарабскую  унификацию без должной подготовки. Эта неудача заставила некоторые националистические партии прибегнуть к недемократическим средствам, включая военные перевороты, чтобы обеспечить националистическую модель, которая отличалась от  режима Насера. Особенно это касалось партии Баас, лидеры которой считали, что они использовались египетским режимом.

В период между переворотом 8 марта 1963 года и принятием конституции 1973 года две временные конституции были изданы партией Баас в Сирии. Первая была выпущена 25 апреля 1964 года и вторая — 1 мая 1969 года, в которые были внесены дополнительные поправки после переворота, приведшего Хафеза Асада к власти в 1971 году. Эти временные конституции были похожи на более ранние с точки зрения решения вопроса об идентичности, но с уделением большего внимания приверженности реализации арабского единства, а также в определении политической системы как «народной демократии» и принятии социализма как «экономической системы». Например, в статье первой конституции 1964 года говорится:

1) Сирия является суверенной Народной Демократической Социалистической Республикой, которая является частью Арабской Родины, 2) Арабский народ Сирии является частью арабской нации, и он верит в единство и борьбу за его достижение, и 3) суверенитет в Сирии принадлежит населению. Что касается роли религии, то в третьей статье  конституции 1964 года говорится,  что религией президента республики является ислам (эта статья была исключена из временных конституций 1969 и 1971 годов), а исламская юриспруденция была  «главным» источником законодательства, а не «основным» источником, как это было в ранних редакциях. Впервые в конституцию 1969 года была добавлена статья, гласившая: «ведущей партией в обществе и государстве является социалистическая арабская партия Баас». Эта статья осталась во временной конституции 1971 года , но в конституции Хафеза Асада 1973 года нет некоторых деталей, связанных с арабской идентичностью Сирии. Например, в статье 37 конституции 1964 года оговаривалась присяга, которую должны были принять члены Национального совета, гласившая: «Клянусь Всемогущим Богом быть верным конституции страны, защищать ее и защищать независимость Родины, интересы народа и уважение законов страны, с честью беру на себя свои задачи и работаю для достижения целей революции в единстве, свободе и социализма». В промежуточных конституциях партии Баас роль религии отступила, чего и следовало ожидать от «прогрессивной светской» партии. Однако это отступление не отменяло роли религии в истории государства вообще, а скорее просто уменьшило ее, сделав исламскую юриспруденцию «главным» источником законодательства, а не «основным» источником. Ссылка на Бога была удалена из клятвы, предусмотренной для членов Народного Собрания в конституциях 1969 и 1971 годов. Наконец, есть сходство между конституциями 1973 и 2012 годов (конституциями Хафеза и Башара Асада) с точки зрения вопроса идентичности и роли религии в общественной жизни, но с некоторыми значимыми различиями. В Конституции 1973 года, глава первая, которая включала политические принципы, характеризовала самобытность страны следующим образом: «1) Сирийская Арабская Республика является демократическим, народным, социалистическим и суверенным государством. Никакая часть ее территории не  может быть передана. Сирия является членом Союза арабских республик. 2) Сирийский арабский регион является частью Арабской Родины. 3) Люди в сирийском арабском регионе являются частью арабского мира и нации. Они работают и борются за достижение всеобъемлющего единства арабской нации». В Конституции 2012 года предусматривается в статье первой следующее: «1) Сирийская Арабская Республика является демократическим государством с полным суверенитетом, неделимое и не может отказаться от какой-либо части своей территории, и является частью Арабской Родины. 2) Народ Сирии является частью арабской нации». Четкое различие между этими конституциями является отсутствием в конституции 2012 года упоминания «народного социалистического характера», а также «приверженности сирийского народа в борьбе за достижение арабского единства». Эти изменения свидетельствуют об отказе от двух важных  аспектов идеологии Баас. Существует еще одно различие между конституциями Сирии 1973 и 2012 годов в тексте конституционной присяги, которая была включена в седьмую статью обеих конституций. В Конституции 1973 года это: «Клянусь богом всемогущим искренне сохранить республиканскую, демократическую и народную систему.  Уважайте Конституцию и законы, следите за интересами народа и безопасности Родины,  и борьбе за реализацию интересов арабской нации». В Конституции Башара Асада 2012 года эта присяга звучит так:  «Клянусь Всемогущим Богом уважать конституцию страны, законы и республиканский строй, заботиться об интересах и свободах народа, охранять суверенитет, независимость, свободу Родины и защищать ее территориальную целостность и действовать в целях достижения социальной справедливости и единства арабской нации». То есть налицо  отход от трех целей партии Баас, которые были целями арабской нации, а именно: единство, свобода и социализм. Тем не менее, присяга в конституции 2012 года сохранил обещание достичь «социального единства и единства арабской нации».

Существует сходство в языке как в Конституции 1973 года, так и в конституции 2012 года в отношении роли религии, с логическим дополнением в конституции 2012 года  следующего: «1) религией Президента Республики должен быть Ислам. 2) Основным источником законодательства является исламская юриспруденция». Конституция 2012 года добавила следующие два пункта: 1) «государство уважает все религии, а также обеспечивает свободу выполнения всех ритуалов, не наносящих ущерба общественному порядку» и 2) «личный статус религиозных общин охраняется и уважается».

Права и свободы

Хотя основные права и свободы иногда были ограничены в Сирии, предыдущие конституционные документы никогда не игнорировали их полностью. Однако важно отметить, что сирийские конституции, особенно в соответствии с программными установками партии Баас, призваны были уменьшить политические права, которые составляют наиболее существенную часть этих прав. Анализ разделов, посвященных правам, свободам и гражданству, показывает, как сирийские конституции отражали международные стандарты прав и свобод человека. Ниже приводится сравнительное исследование языка, используемого в более ранних сирийских конституциях:

Во-первых, примечательно, что первый конституционный опыт Сирии (конституция  1920 года) был очень продвинут в своем разделе о правах и свободах. Глава третья из упомянутой конституции была озаглавлена «О правах отдельных лиц и групп»  и включала 17 статей, охватывающих следующие права: гражданство, равенство перед законом, уважение прав человека,  свободу личности, свободу вероисповедания и исполнение религиозных обрядов, запрет пыток, право на объединение, неприкосновенность жилища, уважение частной собственности, свобода совести и публикаций, бесплатное начальное образование, право быть судимым в компетентных судах, а также запрещение административной ссылки. Во-вторых, конституция 1930 года сохранила права и свободы, предусмотренные в первой конституции и предоставила более подробную информацию о некоторых из них. В области свободы вероисповедания и практики религиозных ритуалов, например, было дано расширительное толкование. Статья 15 предусматривает следующее: «свобода убеждений является абсолютной. Государство должно уважать все конфессии и религии, присутствующие в стране, гарантирует и защищает свободу вероисповедания, выполнение всех религиозных обрядов без ущерба для общественного порядка или морали. Государство гарантирует также всем людям, независимо от их вероисповеданий, уважение их прав и свобод,  религиозных интересов и личного статуса». Статья 28 добавляет гарантию прав всех религиозные конфессии, включая создание своих школ.

В-третьих, конституция 1950 года считается наиболее подробной и всеобъемлющей с точки зрения прав и свобод. Конституции, которые последовали за ней, ввели ограничения на некоторые из этих прав и свобод. Раздел о правах и свободах в конституции 1950 года появился во второй главе, под заголовком «основные принципы». Что отличает эту конституцию от предыдущих — это то, что она увеличила права и полностью их детализировала. Например, в отношении права на собрания и мирный протест она дополнила следующей статьей  — « сирийцы должны иметь право создавать политические партии при условии, что они преследуют законные цели и работают мирными средствами и принимают демократические системы». Еще один пример — включенные  в статью 10 толкования о праве граждан на справедливое судебное разбирательство. Статья включала 11 конкретных пунктов, включая презумпцию  невиновности, запрещение пыток, право на защиту, отказ от чрезвычайных и военных трибуналов, а также право на апелляцию. Этот момент позволяет экспертам рассматривать  конституцию 1950 года  как самую  «демократическую» среди предыдущих конституционных начинаний. В ней  подчеркивались не только основные свободы, но и социально-экономические права, такие как право на работу, на образование, на социальное страхование. Статья 39 подробно описывала, как государство должно защищать право на труд, в том числе: лимиты рабочего времени, компенсация работникам в таких ситуациях, как болезнь и инвалидность, а также создание специальных условий труда женщин и несовершеннолетних таким образом, чтобы гарантировать их защиту. В следующем пункте говорилось: «заработная плата женщин, работающих в тех же условиях, что и мужчины, должна быть равной». Однако это была также единственная Конституция, которая прямо оговаривала, что: «женщинам запрещается баллотироваться на пост президента.» Откат прав и свобод в конституциях, последовавших за конституцией 1950 г., стало очевидным фактом. Это было сделано путем сокращения их пространства или ограничения их действия, но главное — невыполнение статей конституций.  Три временные конституции, которые были изданы в эпоху правления партии Баас, продолжали практику наложения ограничений на права и свободы. Эти конституции пересмотрели некоторые такие понятия, как свобода в рамках приоритета свободы Родины и государства, а уже потом свободы  индивидуальной. Например, конституция 1969 года, которая была похожа на обе конституции 1964 и 1971 годов, сводила права и свободы к: «равенству перед законом, равным возможностям, праву на судебное разбирательство (однако криминализация пыток и запрещение чрезвычайных мер и трибуналов исчезли из этих двух конституций), конфиденциальности переписки, запрещения высылки граждан, права на образование и работу, а также право граждан участвовать в политической, экономической, социальной и культурной жизни, но в соответствии с законом». Более пристальный взгляд на эти права показывает, что право на участие в политической жизни, например, было ограничено 7 статьей конституции 1969 года, которая гласила «ведущая партия в обществе и государство -э то арабская социалистическая партия Баас». Иными словами, в этой статье,  которая скопирована с опыта коммунистических государств — единственная политическая основа для политической жизни и профсоюзной  деятельности — это участие в этой   партии. Даже когда временная конституция 1969 года добавила ссылку на поддержку права женщин на участие в общественной жизни, она подпадала под определение общественной жизни баасистского режима следующим образом: «государство гарантирует женщинам все возможности, позволяющие им вносить эффективный вклад в общественную жизнь. Государство будет работать над устранением ограничений, препятствующих развитию женщин, в том или ином виде, что позволяет им вносить свой вклад в построение социалистического арабского общества». Конституции 1973 и 2012 годов следовали по пути предыдущих временных конституций,  ограничивая ряд свобод и прав, по сравнению с конституцией 1950 г. Это ограничение проявляется в следующих видах практики: 1) увязка прав и свобод с возможностью приостановления этих предусмотренных законом прав и свобод путем введения военного положения; закон, который был введен в 1963-2012 годах; 3) и игнорирование этих положений полностью или частично. Одним из примеров отступления от определенных свобод было отсутствие статей, которые препятствовали суду граждан  чрезвычайными или военными трибуналами. Конституции 1973 и 2012 годов включали в себя большинство прав и свобод, присущих современному обществу, но проблема в том, что они были проигнорированы на практике. Например, конституции 1973 и 2012 годов пересмотрели статью, касающуюся криминализации пыток, но Сирия, особенно после сирийской революции 2011 года, была одним из лидеров  с точки зрения количества политических заключенных, которые систематически погибали от пыток. Конституция 2012 года даже сняла условность прав и свобод, как они были сформулированы в предыдущей конституции, но они остались теоретическими положениями и никогда не были реализованы.