Гражданское общество Пакистана в последние годы столкнулось с разгулом исламского экстремизма и религиозного фанатизма. Террористические акты прокатились по всей стране. Порожденный комплексом объективных и субъективных факторов, экстремизм сегодня вырывается из самых глубин пакистанского общества и усиливается на фоне широких демократических преобразований в стране. По мнению китайских специалистов, отличительной чертой экстремизма в Пакистане является его исламская направленность, в первую очередь суннитская. Подавляющее большинство населения Пакистана – мусульмане, последователей суннизма свыше 80 % всех мусульман, шиизма около 10 %. Христиане составляют всего около 1,5 % населения Пакистана. Китайские исследователи отмечают, что в целом усиление исламского экстремизма и – в последнее время – религиозного фанатизма свидетельствует об «охватившем значительную часть исламского мира внутреннем разломе»; о неготовности традиционного пакистанского общества к принятию ценностей, пропагандируемых правящими, в основном прозападными, кругами Исламабада; и о неспособности самих правящих кругов инкорпорировать прозападные демократические ценности в местное традиционное общество. Гражданский разлад разрывает страну на два идеологических фронта – светский, либеральный, умеренно прозападный, и исламистский, консервативный, резко антизападный, и процесс этот со временем только углубляется. В целом пакистанское общество глубоко традиционно и религиозно. Например, занятия в колледжах и университетах начинаются с произнесения молитвы студентами, не говоря уже о деловых совещаниях и встречах. Любое проявление экстремизма в Пакистане – это наивысшая форма протеста против политики, проводимой правящими администрациями, часто – открытая вооруженная оппозиция. Радикальная исламская оппозиция в ИРП – понятие широкое: силы, противостоящие федеральной власти, выступают против вмешательства иностранных государств как во внутреннюю политику, так и дела соседних стран; силы, выступающие за сохранение контроля над территориями компактного проживания местного населения, в отдельных случаях – за установление шариатского правления в ряде районов; наконец, выступления против религиозных меньшинств. По данным китайских источников, экстремистская радикальная оппозиция не выступает единым организованным фронтом. Она различается, в первую очередь, по этническим признакам: исламская оппозиция провинции Хайбер-Пахтунхва; зоны пуштунских племен; Кашмир, белуджская радикальная исламская оппозиция. Существуют и другие группы, выражающие оппозиционные экстремистские настроения, как, например, в Пенджабе, Синде и т.д. Этнические, конфессиональные, территориальные, исторические, социально-экономические, политические причины обусловили цели и задачи каждого из экстремистских направлений в современном Пакистане. Известно, что традиции антиправительственных боевых группировок в Пакистане существуют давно. В 1970-х годах, после свержения правительства премьер-министра З.А.Бхутто, один из его сыновей создал антиправительственную организацию «Аль-Зульфикар» и вел некоторое время подрывную деятельность против режима генерала М.Зия-уль-Хака. Организация «Лашкар-и Тайба» («Ополчение правоверных») действует в основном в Кашмире и южных районах провинции Синд. Организация в 90-х годах XX века объявила джихад Индии на спорных территориях Кашмира; выступала за присоединение к Пакистану и, как следствие, осуществила серию террористических актов, самым крупным из которых явился Мумбайский в ноябре 2008 года. В настоящее время организация значительно снизила агрессивность своих действий. Значительная часть экстремистских организаций (пакистанская пресса называет их «повстанческими») в основном базируется в северных и северо-восточных окраинных районах Пакистана. На сегодняшний день наиболее влиятельная исламская оппозиция представлена организацией «Движение за установление шариата» в провинции Хайбер-Пахтунхва, а также различными группировками боевиков, объединенных в «Движение Талибан» Пакистана и афиллированные с ней группировки боевиков. В круг их основных «идеологических противников» входят не только представители религиозных меньшинств страны (шииты, христиане, последователи секты ахмадия и т.д.), но и пакистанские военные, участвующие в антитеррористических мероприятиях против боевиков; члены местных администраций Территорий племен федерального управления и провинции Хайбер-Пахтунхва, отказывающиеся выполнять требования боевиков; иностранцы, в основном американцы, которых они считают оккупантами соседнего Афганистана, но и начиная с 2011 года – государственные деятели Пакистана, выступающие за реформирование Закона о богохульстве. Необходимо подчеркнуть, что весь комплекс событий, связанных с инициированием законопроекта о внесении поправок в Закон о богохульстве и резонансное убийство свидетельствует: во-первых, об укреплении социальных позиций талибов и расширении их социальной базы в обществе; во-вторых, о действенности их давления на принятие властями политических решений. Иными словами, выразители исламского экстремизма и религиозного фанатизма являются одним из дестабилизирующих факторов социально-политического развития страны в период становления конституционно-парламентских форм правления в Пакистане в 2013-2018 годах. Приведенные китайскими специалистами исследования показывают, что широкий выход исламских экстремистов на политическую арену в Пакистане и адаптация их в обществе были закономерными в силу ряда объективных и субъективных причин как в самом Пакистане, так и в регионе Западной Азии. Основные объективные и субъективные причины усиления исламского экстремизма в Пакистане кроются во внешних и внутренних факторах. К внутренним факторам следует отнести снижение основных социально-экономических показателей развития страны, галопирующие цены на энергоносители, продукты питания, хроническое недофинансирование социальных и образовательных программ, низкое качество или нехватка медицинского обслуживания, рост безработицы, большой выброс в общество люмпенов и т.д. Кардинальная смена правящих элит, переход в сжатые сроки от военно-гражданской к конституционно-парламентской форме правления, жесткие противоречия между правящей и оппозиционными политическими партиями, борьба различных ветвей власти, отвлекали федеральный кабинет министров от решения вопросов борьбы с экстремизмом и терроризмом в стране. В последние годы государство вело борьбу с терроризмом, и основным инструментом этой борьбы была армия, которая провела несколько успешных военных кампаний в ограниченных районах провинции Хайбер-Пахтунхва. Что же касается борьбы с экстремизмом во внутренних районах страны, то, судя по материалам пакистанской и западной прессы, с исламским экстремизмом безуспешно пыталось бороться Министерство внутренних дел. Создавалось впечатление, что оно лишь констатирует акты агрессии, не предпринимая или имея ограниченные возможности на активные превентивные действия. Очевидно одно – усиление экстремизма, в первую очередь исламского, свидетельствует о слабости нынешних государственных структур и отсутствии опыта адекватно отвечать на очередной вызов времени. Становление новых, конституционно-парламентских форм правления в Пакистане сопровождается усилением исламистских тенденций в обществе и укреплением позиций традиционных исламистских партий, расширением их социальной базы. По мнению китайских специалистов антитеррористическая кампания Международных сил содействия безопасности в Афганистане оказала влияние на развитие внешней и внутренней политики Пакистана и – опосредованно – на экстремистские организации и соответственно политику федеральных властей и армии по отношению к ним. Афганский фактор в дальнейшем стал одним из решающих в становлении и распространении экстремизма и, в первую очередь, исламского экстремизма на территории Пакистана. Агрессия террора обрушилась на Пакистан в последние годы, поразив в первую очередь северо-западные районы, а затем и крупные города страны, дав параллельно импульс активности радикальным организациям. Подводя промежуточный итог необходимо отметить, что любой конфликт в Афганистане за последние тридцать лет сопровождался потоком афганцев, в первую очередь пуштунов (как боевиков, так и беженцев), в южном направлении, на земли пуштунских племен, издревле населяющих предгорья Гиндукуша по обе стороны пакистано-афганской границы. Например, в 80-х годах XX века, по различным оценкам, до 3,5 млн афганцев проживали в лагерях беженцев в Белуджистане и в Северо-Западной пограничной провинции (с 2010 года – Хайбер-Пахтунхва). Очередная волна афганских беженцев хлынула в Пакистан после ввода американских войск в Афганистан в октябре 2001 года. По состоянию на начало 2019 года, по данным международных организаций, в Пакистане в лагерях беженцев проживает более 2 млн человек. Помимо беженцев, в приграничные земли Пакистана устремились боевики (в конце XX века – моджахеды, в первое десятилетие XXI века – афганские талибы), «передвигая и расширяя», таким образом, зону своего базирования на территории соседней страны. Географически они базировались в пограничных районах Пакистана – провинции Белуджистан и далее к востоку – центральных и южных районах провинции Хайбер-Пахтунхва. Пуштунские племена издревле населяют земли в предгорьях Гиндукуша, считая их родовыми. Афганские пуштуны, двигаясь на юг, не нарушали, по их мнению, пакистано-афганской границы, так как в 1949 году Афганистан в одностороннем порядке заявил о выходе из договора 1893 года о признании «линии Дюранда» в качестве государственной границы.