Китайские экономисты отмечают, что на ВВП Ирана практически не сказалось влияние первых санкций периода 2004-2007 гг., он демонстрировал стабильный рост. Однако эмбарго, введенное ЕС на импорт иранской нефти (20% иранского экспорта) вызвало заметный спад ВВП. Перенаправив часть экспорта, снизив объемы добычи, а также воспользовавшись благоприятной конъюнктурой нефтяного рынка, Иран в итоге восстановил положительные тенденции данного экономического показателя. Обменный курс национальной валюты Ирана прямо коррелировался с усилением санкций. Резкий рост курса доллара США по отношению к иранскому риалу наблюдался в 2002 г., когда Иран был объявлен США частью «оси зла» и обречен на экономическую изоляцию, а также с 2012-2014 гг., когда против ЦБИ и правительства Ирана был введен ряд финансовых инфраструктурных ограничений. Как отмечают обозреватели издания «Цзинцзи чжоукань», на иранский экспорт первоначальные санкции не повлияли. Его спад был зафиксирован лишь в 2009 г., после введения США запрета на транзитные платежи при покупке нефти (на этом примере отчетливо заметно, что даже в случае распространения санкций на товарное производство и торговлю, их практическая реализация осуществлялась не путем препятствования физическому движению товаров, а посредством парализующего воздействия на финансовую инфраструктуру противника). Упомянутое выше эмбарго ЕС 2012 г. вызвало падение экспорта в целом на 25%. Применительно к импорту наблюдалась похожая ситуация. После ослабления санкций в 2014-2016 гг. основные показатели торгового баланса восстановили свой рост.
Внешний долг, резервные активы, импорт, экспорт Ирана
(по данным издания «Цзинцзи чжоукань»)
[1]
Известно, что за последние тридцать лет внешний долг Ирана находился на относительно низком уровне. Китайские исследователи отмечают, что в настоящее время страна относится к странам с низкой долговой нагрузкой (2,5% ВВП). Отмечается некоторое его снижение после 2007 г. и рост с 2014 г., в основном связанные с ослаблением международных санкций. Рост суверенного долга в период ослабления санкций свидетельствует о том, что его низкий уровень является следствием не выбора соответствующих подходов руководством страны, а невозможностью, в результате санкционного воздействия на финансовую инфраструктуру, обеспечить трансграничное движение инвестиций. В последний раз официальные данные относительно состояния ЗВР Ирана (позволяют ЦБИ производить стабилизирующую корректировку обменного курса национальной валюты) были опубликованы в 2007 г. и составили 76,1 млрд долл. США. Приведенная далее на втором рисунке кривая рассчитана китайскими экономистами на основании данных по изменению позиции резервных активов платежного баланса Ирана на основе базового 2007 г. и согласуется с данными, публикуемыми официальным сайтом ЦРУ США, что подтверждает возможность использования данного маркера как доступного и достоверного.
Банковская учетная ставка, уровень инфляции, изменения валютного курса (доллар США/ иранский риал) (по данным издания «Цзинцзи чжоукань»)
[2]
Китайские обозреватели отмечают, что начиная с 2000 г., Иран начал плавно наращивать свои ЗВР, постепенно выводя свои золотые запасы из хранилищ за рубежом, аккумулируя на своих счетах нефтедоллары и ведя расчеты за нефть в золоте. В 2008-2010 гг., а также с 2015 г. по настоящее время отмечается расходование резервных активов ЦБИ, в основном связанное с действующими валютными ограничениями США, которые предположительно могли повлиять на переход в расчетах за поставки нефти на золото. По данным Международного валютного фонда в 2017 г. страна заняла 22 место после США по показателю ЗВР (115 млрд долл. США). Наращивание ЗВР национальной экономикой, нуждающейся в притоке инвестиций и не способной самостоятельно обеспечить производство оборудования для модернизации своих ключевых отраслей, также свидетельствует об эффективности санкций, направленных против финансовой инфраструктуры, поскольку имеет своим следствием, в результате пресечения трансграничного движения капитала, сужение и без того ограниченного инвестиционного ресурса и замедление развития страны. По данным «Цзинцзи чжоукань», уровень занятости населения под воздействием санкций существенным образом не менялся, составляя 10-14%. При анализе этого показателя следует учитывать по преимуществу аграрный (в его демографическом аспекте) характер иранского рынка труда и парцеллярный характер самого сельского хозяйства, предусматривающий низкую производительность при высоком уровне частичной занятости. Это снижает способность с помощью санкций добиться дестабилизации социально-политической ситуации в результате роста безработицы, но усиливает потенциал такой дестабилизации с точки зрения зависимости мелкой, в т.ч. сельской буржуазии, от ростовщичества. Динамика инфляции, тесно связанной с показателем стоимости заемных средств – банковской учетной ставкой, как следует из рисунка 2 резко ускорилась с 2009 г., а ее пик пришелся на 2013 г., (введение США валютных ограничений). С ослаблением санкционного воздействия и структурной перестройкой экономики Ирану удалось снизить уровень инфляции (к 2015 г. до приемлемых значений 10-11%). Возвращение санкций США в 2018 г. резко повысило уровень инфляции (до 40%). Китайские обозреватели отмечают, что динамика банковской процентной ставки была подчинена целям противодействия санкций. Правительство Ирана не прибегало к ее повышению в целях борьбы с инфляцией, а в некоторые годы даже понижало ее, добиваясь снижения стоимости заемных средств и тем самым не давая промышленности, в том числе ориентированной на экспорт, разгонять инфляцию предложения (издержек), а также не снижать инвестиционную привлекательность по различным видами финансовых инструментов. В рамках данной статьи, с учетом ограниченности объема, не рассматривается такой заметный и требующий углубленного исследования аспект экономической жизни Ирана, как ростовщичество. Оценивая инвестиционный климат Ирана китайские экономисты замечают, что действие экономических санкций существенно повлияло на приток как прямых, так и портфельных ИИ в страну, несмотря на достаточно привлекательную норму доходности, например, по муниципальным облигациям (15-20%). Спад более чем в 50% отмечается в период 2006-2008 гг. и в период 2012-2015 гг., т.е. четко коррелируется как с фактом введения санкций, так и с их масштабом. Напротив, ослабление санкций в 2016 г. вызвало зафиксированный по финансовому счету платежного баланса значительный приток ИИ, снизившийся после того, как, начиная с 2017 г., риск возобновления санкций стал актуален.
Таким образом, представляется возможным сделать следующие выводы и обобщения:
- Китайские специалисты в области экономики, считают рассмотренные макроэкономические показатели ИРИ репрезентативными, поскольку их изменение совпадает с изменением санкционной политики хронологически и по динамике.
- Их анализ позволяет предположить, что основной целью воздействия санкций выступает финансовая инфраструктура государства, в результате существенного снижения эффективности функционирования которой достигается дестабилизация национальной экономики в целом, затрудняется военное строительство и обеспечивается повышение уровня социально-политической напряженности в стране.
- Механизм деструктивного воздействия санкций является растянутым по длительному временному интервалу, а эффект его применения носит «накопительный» характер. Динамика рассмотренных выше экономических маркеров свидетельствует также о том, что по своему результату санкционное воздействие на финансовую инфраструктуру сопоставимо с искусственным продуцированием ситуации структурного экономического кризиса, со всеми свойственными последнему последствиями.