- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Турецкая позиция по Ливии и берлинский саммит. Часть 1

Ливийский вопрос, в контексте более широкой проблемы газовых месторождений Восточного Средиземноморья, становится для Турецкой Республики, начиная с 2019 года, внешнеполитическим вопросом №1.

То, что Турция встала на путь борьбы за Средиземноморье, знаменует возникновение другой страны – не М.К.Ататюрка с её основополагающим миролюбивым принципом международной политике «Мир на Родине, мир – на Земле!», а Р.Т.Эрдогана, где интересы страны простираются за её границы и их можно отстаивать с применением как дипломатических, так и военных методов.

Мы не раз писали о том, что Сирия с 2019-го года вовсю уходит для Турции на второй план. Рамки урегулирования сирийского конфликта, так или иначе, заданы. Функционирует Астанинский формат и сформирована Конституционная комиссия.

Важным для Турции остаётся ещё вопрос Идлиба, однако, турецкий подход здесь понятен: Идлиб – это последний оплот оппозиции и чем дольше он существует, тем лучше для переговорного процесса в рамках политического урегулирования между оппозицией и официальным Дамаском.

Соответственно, то давление, которое оказывается официальным Дамаском на Идлиб, с очевидного одобрения России, дублируется Турцией медийной кампанией в центре которой – «жертвы среди мирного населения вследствие атак режима» и «возможность гуманитарной катастрофы с возникновением неконтролируемого потока беженцев в Турцию, а через нее – и в Европу». Даже при том, что на пути сирийских беженцев оказывается Турция, угроза миграционного кризиса для ЕС является весомой. Кроме того, турецкое руководство умело «напоминает» России о наличии у нее стратегических интересов в Турции, что не позволяет просто так от неё «отмахнуться». Это мы видели и в случае Сирии и наблюдаем сейчас по Ливии.

Однако, повторимся: расклад в Сирии для Турции – более-менее понятен с учетом того, что турецко-сирийская граница «закрывается» для «Сил народной самообороны» (считаются в Турции сирийским филиалом террористической Рабочей партии Курдистана – В.К.) через подписание Турцией соглашений с США и с Россией.

Опять же, дискуссионным является то, обеспечен ли и в какой мере, к настоящему времени, вывод СНС с турецко-сирийской границы за пределы буферной зоны. Однако, главным для Турции является то, что у неё теперь есть по этому вопросу два контрагента – США и Россия, которым она может направлять жалобы и которые, по сути, является гаранторами создания и функционирования на турецко-сирийской границе буферной зоны безопасности от террористической угрозы. Иными словами, Турция, так или иначе, сделала двух глобальных игроков гаранторами безопасности своей границы. И довольно любопытно, что эти гарантии Турция – страна НАТО – получила как от США, так и от России.

Удастся ли Турции добиться инкорпорирования во власть в Сирии своих происламских сторонников из числа так называемой «умеренной оппозиции»? – Это отдельный, но для турок уже технический вопрос: турки, в свойственной им манере, продолжат выжимать из вопроса все, что только можно. Более того, осмелимся утверждать, что хоть Сирия и является для Турции важной страной, но её значение, все же, достаточно ограничено.

На этом фоне, на первый план в турецкой повестке дня, со всей отчетливостью, вышло Восточное Средиземноморье с его газовыми месторождениями. Про то, что доступ к ним может превратить, в экономическом смысле, нынешнюю Турцию в совсем другую страну, мы писали не раз – из нетто-импортеров энергоресурсов в страну, добывающую собственные энергоносители.

Так что, не будем лишний раз повторяться. Но не лишним будет повторить, что в вопросе Восточного Средиземноморья Турция осталась в стратегическом одиночестве – когда она пользуется безусловной поддержкой лишь со стороны частично признанной Турецкой Республики Северного Кипра и Катара. Этому узкому кругу противостоит так называемый «газовый консорциум» в составе: Израиль – Египет – Республика Кипр – Греция. Более того, «газовый консорциум» пользуется поддержкой со стороны США и ЕС, а также глобальных энергетических корпораций, разворачивающих свою деятельность в Восточном Средиземноморье.

Невозможно спорить с тем, что подписание между Турецкой Республикой и ливийским правительством национального согласия (ПНС) Меморандумов о демаркации морской границы и военно-техническом сотрудничестве стало достаточно нестандартным турецким шагом, который заставил «газовый консорциум» забеспокоиться.

Понятно, что пролегание исключительной экономической зоны Турции и Ливии на пути возможного прохождения трубопровода Eastmed делает Турцию хозяйкой положения в рамках международного права. И просто стоит вспомнить то нескрываемое торжество, которое излучали турецкие СМИ сразу после подписания соглашения с правительством национального согласия.

Однако, это случится лишь в том случае, если будет соблюдено одно условие: правительство национального согласия (ПНС) Ф.Сарраджа выстоит в схватке с Ливийской национальной армией (ЛНА) Халифы Хафтара, что будет, согласимся, наилучшим подтверждением его легитимности в глазах международного сообщества, о котором столь часто говорит в эти дни Турция и о котором постепенно начинает забывать само международное сообщество.

Турецкая оппозиция, в общем, поддержав внешнюю политику Турции в Восточном Средиземноморье и шаги, предпринятые в Ливии, назвала отправку турецких военнослужащих в Ливию «авантюрой». При этом оппозиция указала, что даже можно выступить в качестве военных советников сил Ф. Сарраджа, но не следует втягиваться в прямое военное противостояние с Х. Хафтаром и, тем более, с теми силами, которые его поддерживают (начавших активно подыгрывать именно «самопровозглашенному» Х. Хафтару – В.К.).

Собственно, и раньше турецкая оппозиция, в частности, главная оппозиционная Народно-республиканская партия (НРП) не одобряла политики официального руководства страны в регионе Ближнего Востока — в свете событий «арабской весны» и турецкого вмешательства в происходящее — и ныне жестко критикует президента Р.Т.Эрдогана за нежелание устанавливать прямой диалог с Дамаском. Дошло до того, что НРП уже провели первое мероприятие по сирийской проблеме осенью прошлого года в Стамбуле и вовсю готовится к проведению второго по счету мероприятия.

Однако, Ливия – это совершенно другая история, по сравнению с Сирией.

Как минимум, по той причине, что Турция находится в регионе Восточного Средиземноморья, в состоянии стратегического одиночества. Даже Россия, пожелавшая сделать жест в сторону Анкары, не может, в полной мере, считаться союзником Турции в Ливии. При том, что правительству национального согласия Ф.Сарраджа противостоит чуть ли не весь мир, Ливия для Турции – это удаленный театр военных действий, на котором Турция может «чисто случайно» столкнуться с Францией и Египтом. Да и сама Турция, пусть даже и обладательница второй по численности армии в НАТО, в экономическом отношении, является достаточно уязвимой. Если США или ЕС посчитают, что Турция решила «подыграть» одной из сторон, вопреки их позиции.

Впрочем, турецкое руководство в лице президента Р.Т.Эрдогана развило вокруг Ливии большую активность.

Разумеется, уверенности туркам придает то, что вес страны в регионе, заметным образом, вырос. Кроме того, позиция ЕС на Ближнем Востоке является достаточно аморфной, а США входят в период выборов президента страны, что изрядно отвлекает американцев. Не способствует и тот разлад, который существует между администрацией Д.Трампа, Государственным департаментом и Пентагоном.

Однако, возвращаясь к тому, что было сказано уже в самом начале, то что, в турецкий внешнеполитический словарь вошел язык требований и ультиматумов – это явление для страны достаточно новое. Турция все чаще публично, словами своего руководства, включая президента Р.Т.Эрдогана, министра иностранных дел М.Чавушоглу и министра национальной  обороны Х.Акара, декларирует свою готовность применять военную силу, а одним из главных постулатов турецкого внешнеполитического курса является то, что зона интересов страны протирается далеко за пределами её географических границ.

Но есть и ещё один аспект, на который стоит обращать внимания, анализируя внешнеполитическую активность турецкого руководства.

Речь идет о внутренней политике, где позиции правящей Партии справедливости и развития (ПСР) и лично президента Р.Т.Эрдогана, пройдя свой пик, который пришелся на начало событий «арабской весны», постепенно начали ослабевать. Срочно надо запускать операцию «транзит власти», однако, неясно, как это можно и удастся сделать в турецких условиях.

Преемника в «колоде» у Р.Т.Эрдогана нет. На эту роль продолжают пробовать зятя президента, министра казначейства и финансов Б.Албайрака. Однако, понятно, что президентского рейтинга у него нет и не предвидится, невзирая на все его личные амбиции и, нельзя не признать, серьезный бэкграунд. «Старая гвардия» (допустим, те же Али Бабаджан и Ахмет Давуоглу) начинает покидать партийные ряды и формировать собственные политические движения.

Как мы уже не раз говорили, пятая политическая партия, прошедшая в Великое национальное собрание (Меджлис) Турции, практически автоматически будет означать конец периода однопартийной власти в стране. Преодолевать 10%-й барьер теперь не надо. Просто с учетом тех поправок в избирательное законодательство, которые позволяют создавать коалиции. Довольно любопытно, что сами же ПСР и продавили эти поправки, убоявшись неспособности сформировать правительство большинства без подключения своего главного партнёра – Партии националистического движения.

На смену безраздельной власти ПСР, уже в обозримой перспективе, может прийти коалиционное правительство.

Конечно, сегодня в Турции – уже не парламентская, а президентская республика. Где у президента есть достаточно широкие полномочия, «позаимствованные» им и у премьер-министра, и у парламента. Однако, что эти полномочия стоят в условиях, когда преемника нет и на должность «суперпрезидента» может прийти оппозиционер?

По примеру России, Турция, к сожалению её руководства, не может создать (попробовать создать) ни союзного государства (вместо Беларуси – подставить ТРСК), ни надпрезидентского органа (из серии Государственного совета или Совета безопасности). Просто потому, что оппозиция в стране – реальная и очередные правки Конституции не пропустит. То есть, Р.Т.Эрдогану подниматься выше некуда и встать над «схваткой» он не может. Также, ликвидация института премьер-министра привела к тому, что и рокировка тоже невозможна.

Остается испытанный в 2015-м году способ. Тогда, как известно, правящая Партия справедливости и развития на парламентских выборах потерпела досадное поражение. Далее, по Конституции Партии справедливости и развития надо было сформировать коалиционное правительство.

Однако, ПСР лишь сымитировала коалиционные переговоры, по сути сорвав их, и были объявлены повторные парламентские выборы. На них она  вернулась на свои исходные позиции, обеспечив себе привычный результат.

Но вопрос заключается в том, как это ей удалось сделать? Как у них получилось вновь «накрутить» себе рейтинг? – По странному совпадению, в тот самый момент, страну захлестнула волна террористических атак, в проведении которых руководство страны обвинило Рабочую партию Курдистана и «Исламское государство» (ИГ, здесь и далее, запрещенная в РФ террористическая организация – В.К.), которые, как заявило руководство Турции, между собой «договорились». На недоуменные вопросы о том, как это возможно, турецкое руководство даже ввело в оборот термин «гибридный терроризм». Имея в виду ситуацию, при которой террористические альянсы могут формировать даже идеологические и политические антагонисты. Это вызвало законный скепсис со стороны наблюдателей, однако, турецкий избиратель эту наживку «проглотил».

Тогда же был свернут процесс мирного урегулирования Анкары с РПК и в самой Турции поднялась волна негодования и националистических настроений, которые захлестнули все идеи о том, что ситуация с РПК зашла в тупик, вопрос военному решению не подлежит и требуется его решать за столом мирных переговоров.

Турция, встав на путь силового решения курдского вопроса, по сути, в 2015 году обеспечила выживаемость Партии справедливости и развития. Однако, как выясняется, этого «запала» хватило менее чем на одну каденцию для ПСР. В 2019-м году ситуация повторяется и опять, что характерно, турецкое руководство заговорило о возможности использования страной военной силы. На этот раз, уже за пределами страны — в Ливии.

Мы много говорили про внешнеполитический аспект ливийского вопроса для Турции. Однако, может ли Ливия, одновременно, добавить очки турецкому руководству в глазах местных избирателей?

Со всей очевидностью, можно утверждать, что турецкое общество и патриотично настроено и достаточно милитаристски. То есть, все, что связано с армией и её действиями, или все, что связано с национальным ОПК, вызывает у населения волну патриотизма. Просто как это обыграть. Неприятие оппозицией военных действий за рубежом можно обставить как их «трусость» и «предательство» и на этом вырваться вперёд. То, что для этого потребуется одержать победу (хотя бы, символическую) – это отдельный вопрос.

Второй момент — это долгосрочность эффекта повышения рейтингов от успешности действий турецкого руководства в Ливии. Хорошо, когда вслед за успешными действиями следует народное волеизъявление. В противном случае, эффект будет либо не тот, либо и вовсе нулевым. Тут мы приближаемся к тому, о чем немало говорят в Анкаре – к возможности проведения досрочных выборов в Турции в 2020-м году. Для этого требуется экстраординарная ситуация и участие Турции в боевых действиях в Ливии может в качестве таковой рассматриваться.

Так что, Ливия для Турции имеет сегодня множество смыслов и множество измерений. И лишь, учитывая все из них, турецкое руководство будет принимать решение о дальнейших шагах. Впрочем, как можно судить, президент Р.Т.Эрдоган играет на обострение, демонстрируя готовность идти в Ливии до конца. Обыгрывая эту историю для внутренней публики. Правда, оппозиция пока не особо «повелась» на его маневры, в целом, поддержав решительные действия в Ливии. Лишь только за одним «изъятием» — отправкой турецких военнослужащих в Ливию для непосредственного участия в вооруженном конфликте. Расшить эту проблему турецкое Анкара попытается созданием частной военной компании, будучи «вдохновленным» примером российской ЧВК «Вагнер».

Однако, до того, как Турция решится на этот шаг, отыгрываются различные дипломатические шаги, главными из которых стал саммиты в Москве и в Берлине. Про саммит в Москве мы писали, что же до только что завершившегося саммита в Берлине, то с чем туда отправился турецкий президент?

Тут он решил использовать свою, ставшую привычной, стратегию написания перед своими важными визитами статей в местные печатные издания. Так было в США, когда он написал статьи в «Вашингтон пост» и в «Нью-Йорк таймс». Или в России, когда Р.Т.Эрдоган написал материал для газеты «Коммерсант». Перед визитом в Берлин Р.Т.Эрдоганом была опубликована статья в известном европейском издании Polemico, где он призвал европейских лидеров «доверять Турции в Ливии».