Вопрос о распространении израильского суверенитета на Иорданскую долину (точнее на ее контролируемую с 1967 года Израилем западную часть) и северное побережье Мертвого моря, как это предусматривается предложенной американской администрацией президента Дональда Трампа «сделкой века», является едва ли не «гвоздем» нынешней избирательной компании в еврейском государстве (досрочные выборы в Кнессет назначены на 2 марта). При этом одним из наиболее распространенных доводов, приводимых противниками распространения израильского суверенитета на Иорданскую долину и северное побережье Мертвого моря (следует сказать, что эти противники в Израиле сравнительно немногочисленны – за пределами открыто антисионистского Объединенного арабского списка и левого блока «Авода-МЕРЕЦ-Гешер», суммарно имеющих не более 1/6 мест в Кнессете, их практически нет), являются опасения, что такой шаг приведет к резкому ухудшению двусторонних отношений между Государством Израиль и Иорданским Хашимитским Королевством. Однако представляется, что эти опасения в большой степени преувеличены, несмотря на громогласные заявления иорданских властей против аннексии упомянутых территорий еврейским государством.
Анализируя сложившуюся вокруг данной проблемы ситуацию, необходимо учитывать тот факт, что Иордания является стратегическим партнером Израиля на протяжении многих десятилетий. Сотрудничество между ними началось задолго до того, как в 1994 году между ними был подписан мирный договор, положивший конец, существовавшем с 1948 года состоянию войны, и установлены дипломатические отношения на уровне посольств. В основе этого сотрудничества является близость военно-политических интересов двух государств. Иными словами – наличие у них общих врагов. Одним из этих общих врагов является палестинское арабское национальное движение. Уместно напомнить о том, что не менее 70% населения Иордании составляют выходцы с Западного берега реки Иордан и их потомки, так называемые «палестинцы», часть из которых до сих пор проживает в лагерях беженцев и имеет статус «палестинских беженцев».
Помимо этого, среди общих врагов Иордании и Израиля следует назвать паранарабизм и панисламизм, а также суннитский и шиитский исламский экстремизм. В частности, Иордания, как и Израиль, опасается иранской экспансии и поддерживает сохранение и даже расширение военно-политического присутствия США в Ближневосточном регионе.
В прошлом Иордания опиралась на поддержку еврейского государства в своей борьбе против иракской угрозы во времена Саддама Хусейна, а до этого – от сирийской угрозы во времена Хафеза Асада. Израиль же в свою очередь рассматривает Иорданию в качестве буферного государства, отделяющего его от крайне враждебных ему и управляемых экстремистскими юдофобскими режимами государств, которые расположены к востоку от нее.
В свете вышесказанного можно не сомневаться в том, что иорданский король Аблалла II не хочет, чтобы непосредственно на границе его королевства, на Западном берегу реки Иордан возникло бы государственное образование, контролируемое ХАМАСом, как и сектор Газа (в том, что без вмешательства ЦАХАЛа контролирующая населенные арабами районы Западного берега Палестинская национальная администрация (ПНА) будет рано или поздно отстранена от власти ХАМАСом, никто не сомневается). Ему, безусловно, удобно, что западный берег Иордана контролирует ЦАХАЛ, который обеспечивает безопасность Иордании с запада. Так было с 1967 года до подписания Норвежских соглашений между Израилем и ООП в середине 1990-х годов, на основании которых и была создана ПНА, так осталось и после их подписания, поскольку, в соответствии с Норвежскими соглашениями, Иорданская долина получила статус зоны С, то есть района, находящегося под полным контролем Израиля – в отличии от зон А, находящихся под полным контролем ПНА, и зон В, находящихся под гражданским контролем ПНА и военным контролем Израиля. Эта ситуация вполне устраивала власти Иордании, и нет никаких оснований для того, чтобы полагать, что они могут быть заинтересованы в ее изменении.
В данном контексте представляется уместным упомянуть о том, что в 1994 году Иордания подписала мирный договор с Израилем и установила с ним дипломатические отношения, несмотря на то, что Восточный Иерусалим, имеющий для Иордании, благодаря расположенным в нем мусульманским религиозным святыням, намного большее символическое значение, чем Иорданская долина и северное побережье Мертвого моря, был аннексирован Государством Израиль. Иордания удовлетворилась тогда всего лишь тем, что Израиль официально признал ее особый статус в расположенных на Храмовой горе в Иерусалиме мечетях. Сейчас же, перед лицом иранской угрозы и возможности того, что Соединенные Штаты выведут свои войска с Ближнего Востока, Израиль остается по существу единственным надежным гарантом безопасности Иордании, и в Аммане прекрасно это понимают.
Помимо этого, с момента установления дипломатических отношений между Израилем и Иорданией зависимость последней от еврейского государства заметно возросла. Теперь она не ограничивается сугубо военно-политическими аспектами. Весьма существенным фактором является практически полная зависимость водного хозяйства Иордании от Израиля. Дело уже не только в том, что Израиль полностью контролирует озеро Кинерет, из которого вытекает Нижний Иордан. В последние годы еврейское государство поставляет Иордании значительно больший объем пресной воды, чем оно обязано в соответствии с двусторонним соглашением о разделе вод Иордана. Это стало возможным, благодаря тому, что израильские ученые разработали эффективную и сравнительно дешевую технологию опреснения морской воды, что фактически полностью ликвидировало для Израиля проблему постоянной нехватки пресной воды, от которой продолжает страдать Иордания. В дополнение к этому в последние месяцы Израиль начал поставлять Иордании природный газ, который он добывает на принадлежащем ему средиземноморском шельфе. Соответствующее соглашение было подписано между двумя государствами, несмотря на протесты иорданской оппозиции, которая, исходя из сугубо идеологических соображений, безуспешно добивается от короля Абдаллы II полного разрыва или, хотя бы, существенного ограничения отношений с еврейским государством.
Серьезное экономическое значение для Иордании имеет и немалое влияние Израиля и произраильского американского еврейского лобби на администрацию США, особенно на нынешнюю администрацию президента Дональда Трампа, являющуюся открыто произраильской. Произраильское лобби в США работает над тем, чтобы, исходя из интересов Государства Израиль, гарантировать продолжение американской экономической помощи Иордании.
С другой стороны, нынешняя расстановка сил в арабском мире также не способствует тому, чтобы Иордания пошла на разрыв отношений с Израилем из-за аннексии последним Иорданской долины и северного побережья Мертвого моря. Трудно представить себе, что в существующей ситуации имеющие существенное влияние на Иорданию Саудовская Аравия, Египет или Объединенные Арабские Эмираты стали бы оказывать на нее давление с целью заставить ее разорвать из-за этого отношения с еврейским государством.
Было бы крайне наивным игнорировать тот очевидный факт, что в Иордании существует широкое недовольство укреплением связей с Израилем и даже просто сохранением мирного договора с ним. Иорданские власти затрудняются разъяснить крайне враждебно настроенной к еврейскому государству иорданской улице жизненную необходимость для безопасности королевства сохранения израильского контроля над западным берегом реки Иордан. Однако одновременно с этим следует учитывать, что иорданские власти и силы безопасности на протяжении многих лет успешно противостоят антиизраильским настроениям населения. Об эффективности иорданских силовых структур косвенным образом свидетельствует тот факт, что Иордания, в отличие от многих других арабских государств, благополучно преодолела так называемую «арабскую весну».