В конце января-начале февраля с.г. обострилась ситуация в сирийской провинции Идлиб, которая согласно договоренностям, достигнутым в 2017 году в Астане и в 2018 году в Сочи является зоной деэскалации, а также зоной ответственности Турции. Напомним, что процесс эскалации напряженности начался после военных действий Сирийской Арабской Армии (САА) по возвращению этого региона под контроль законного сирийского правительства и установлению там суверенитета САР. 29 января прошло сообщение о том, что правительственным войскам удалось взять стратегически важный город Маарет ан-Нууман. Город находится в 32 километрах к югу от Идлиба. Затем был взят город Саракиб. Взятие этих двух населенных пунктов сирийскими правительственными войсками имеет большое стратегическое значение, так как контроль над ними позволяет господствовать над трассами М-4 (Дамаск-Алеппо) и М5 (Алеппо-Латакия). В общей сложности было освобождено 600 кв. км территории. Особое значение имеет освобождение западной части провинции Алеппо, длительное время удерживавшейся джихадистами, так как из этих регионов регулярно проводились обстрелы этого крупнейшего города и экономической столицы Сирии.
Наступление САА вызвало сильное раздражение, а затем и ответные действия турецкой стороны. Беспокойство Анкары можно понять, так как с утратой Идлиба Турция теряет последний плацдарм на сирийкой территории, позволяющий ей эффективно влиять на внутреннюю политику этой страны. В результате первых турецко-сирийских столкновений в Идлибе погибло 14 турецких военнослужащих и неизвестное количество сирийских. Турецкая сторона настаивала на том, что погибло 75 сирийских военных, но эта цифра представляется явно преувеличенной. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган потребовал у сирийского правительства отвести армейские подразделения на те позиции, которые они занимали до начала конфликта, то есть фактически очистить провинцию Идлиб, угрожая в противном случае начать широкомасштабные военные действия против правительственной армии. Отметим, что даже с точки зрения международного права подобные призывы являются некорректными, так как являются угрозой агрессии против суверенного государства, где турецкие военнослужащие могут находиться только как наблюдатели на военных постах в зоне деэскалации.
Февраль продемонстрировал небывалый рост алармистских настроений в среде турецкой политической элиты. 11 февраля лидер Партии националистического действия (ПНД, союзник правящей ПСР по правительственной коалиции) Девлет Бахчели выступил с призывом идти на Дамаск и завоевать Сирию. «Турецкое государство должно идти в Дамаск. Пусть горит Сирия, пусть будет разрушен Идлиб!», — заявил он на заседании парламента. Лидеру ПНД, вероятно, не пришло в голову, что с разрушением Идлиба новая волна сирийских беженцев хлынет на территорию Турции. А ведь турецкое правительство оправдывает свое неприятие сирийского наступления именно угрозой появления новых беженцев на турецкой территории. Днем позже президент Р.Т.Эрдоган сказал, что удары турецкой армии по Вооруженным силам Сирии будут наноситься везде, где создается угроза для жизни турецких военнослужащих. В этот же день проправительственная газета «Ени Шафак» провозгласила Сирию зоной войны «от Алеппо до Камышлы». Ведущий колумнист газеты Ибрагим Карагюль написал 12 февраля: «Все пространство от Алеппо до Камышлы является целью. Эра военных операций закончена. Началась эра войны».
Ради справедливости необходимо отметить, что далеко не все турецкие политики разделяют подобные настроения. Примером может служить интервью, данное 18 февраля бывшим президентом Турции (2007-2014 годы) и в прошлом ближайшим политическим союзником Р.Т.Эрдогана Абдуллой Гюлем газете «Карар». А.Гюль в последнее время очень редко дает интервью и выступает на публике, поэтому турецкие политики как правило прислушиваются к его словам. В данном интервью А.Гюль предостерег турецкое руководство от войны в Сирии, заявив о том, что «Даже если нас провоцируют, идти на широкомасштабную войну нельзя». Турецкий политик констатировал поражение политического ислама (читай «Братьев-мусульман») в большинстве стран Ближнего Востока и призвал правительство своей страны восстановить нормальные отношения с Египтом. Правда, он также критиковал правительство Эрдогана и за излишне тесные, по его мнению, отношения с Россией. Он отметил: «Турции нужно быть частью западного блока вместе с Европой для того, чтобы гарантировать демократическую и плюралистическую природу нашей страны. В этом плане отношения с Россией являются несбалансированными». А.Гюль негативно оценил и приобретение Турцией российских систем ПВО С-400. Впервые Гюль выступил и с критикой президентской республики в Турции, введенной в 2017 году Эрдоганом: «По моему мнению, парламентская система является более подходящей для Турции. Мой выбор в пользу полностью демократической парламентской системы. Никогда прежде парламент не был столь бессильным как сейчас. Мы чувствуем отсутствие сильного парламента».
Анализируя последние по времени события вокруг Идлиба, целесообразно поставить несколько вопросов. Насколько далеко готова пойти Турция в отстаивании своих интересов на северо-западе Сирии? Какое влияние нынешний кризис в провинции Идлиб может иметь на дальнейшее развитие российско-турецких отношений? Какую роль он может сыграть в укреплении расшатавшегося турецко-американского партнерства? Как будут реагировать на нынешнюю эскалацию сирийские курды?
Пока два раунда российско-турецких переговоров по Идлибу, проводившихся в Москве закончились безрезультатно. В ходе последнего по времени, состоявшегося 18 февраля, российскую сторону представляли специальный представитель президента Российской Федерации по Сирии Александр Лаврентьев, заместитель министра иностранных дел Сергей Вершинин и представители Министерства обороны, а с турецкой стороны – заместитель министра иностранных дел Седат Онал. При этом российская сторона пыталась убедить турецких дипломатов в необходимости принять новые условия разграничения: Сирийская Арабская Армия не отступит на прежние рубежи и останется при своих завоеваниях, а турецкие военнослужащие будут стоять на новой линии демаркации. Пресс-секретарь президента Р.Т.Эрдогана Ибрагим Калын отметил: «Мы не принимаем карту границ зоны деэскалации, предложенную Россией. Нашей целью не являются ни нефть, ни территориальные приобретения. Мы хотим защитить гражданских лиц и достичь стабильности в регионе». По информации, полученной порталом «Аль-Монитор» от сирийской оппозиции, Россия предлагала сирийской стороне занять полосу глубиной в 15 километров вдоль турецко-сирийской границы для размещения там лагерей беженцев. В настоящее время турецкие войска заходят на 25-30 километров вглубь сирийской территории. Таким образом, суть российского предложения сводится к созданию вдоль всего периметра границы зоны безопасности по образцу той, которую они уже имеют на северо-востоке САР, в курдских районах.
Несмотря на все воинственные заявления политиков, в Турции не могут не понимать, что без поддержки ВВС какие-либо действия Вооруженных сил Турции против Сирийской Арабской Армии обречены на провал, а воздушное пространство над Идлибом контролируется российскими ВКС. По мнению российского востоковеда Кирилла Семенова, несмотря на всю сложность ситуации Турция и Россия не намерены разрывать отношения, и стремятся к достижению компромисса. Даже турецкое требование об отводе частей САА к прежним рубежам не предусматривает то, что эти территории вновь будут заняты «Хайят Тахрир аш-Шам» (запрещена в России). Возможно здесь будет развернуто патрулирование российской военной полиции с участием пророссийского 5-го корпуса сирийской армии, включающего в себя 8-ю бригаду из примирившихся бывших бойцов оппозиции. Кроме того, турецкая сторона всегда запрашивает больше, чем может «проглотить». Турецкий военный эксперт Метин Гуркан убежден, что настоящим кошмаром для Турции было бы лишиться регионов, занятых ей в ходе военных операций 2016-2018 годов «Щит Евфрата» и «Оливковая ветвь»: Африна и треугольника Эль-Баб-Джараблус-Аззаз. В ходе дальнейшей «торговли» турки могут пойти на уступки по Идлибу с тем, чтобы закрепить свое присутствие в этих регионах.