Правительство Ливана приняло в субботу решение воздержаться от выполнения своих финансовых обязательств по погашению евробондов (еврооблигаций) на сумму 1,2 млрд долларов. Об этом сообщил телеканал «Аль-Маядин». По его информации, власти вступят в переговоры с держателями облигаций с целью реструктуризации общей задолженности, достигшей 30 млрд долл. В руках иностранных инвесторов находится 60% евробондов, остальные 40% приходится на коммерческие банки и Центробанк Ливана. Срок исполнения Бейрутом своих финансовых обязательств по евробондам истекает 9 марта. Министр информации Маналь Абдель Самед не стала проводить брифинг перед журналистами по итогам заседания кабмина. Она сообщила, что ливанский премьер-министр Хасан Диаб выступит позднее с телеобращением, в котором объяснит гражданам причины принятого правительством решения об отсрочке выплат по евробондам. Как считает ливанский эксперт Шарбель Кардахи, этот шаг правительства выглядит вполне оправданным на фоне экономического и финансового кризиса, переживаемого Ливаном. «Выплата такой крупной суммы уменьшила бы валютные резервы страны и поставила бы под угрозу импорт базовых продуктов и медикаментов, в которых нуждается население», — подчеркнул он. В четверг кабмин Ливана одобрил законопроект о снятии секретности с банковских вкладов всех нынешних и бывших высокопоставленных чиновников и депутатов. Как подчеркнула министр информации Абдель Самед, правительство «сделало первый реальный на пути создания транспарентной системы управления и противодействия коррупции». По ее словам, ни один министр или политик, виновный в расхищении общественных фондов, «не уйдет от ответственности».
Как полагают американские эксперты, вне зависимости от этого шага ливанского правительства, оно будет вынуждено будет продвигаться вперед в рамках дальнейшей реструктуризации своего банковского сектора, что негативно скажется на ливанских банках и потребителях. Правительство предпочтет принять меры жесткой экономии для обеспечения внешней финансовой помощи, что может поставить под угрозу его возможность оставаться у власти. При этом объявление дефолта Ливан по 10-летним еврооблигациям на 1,2 млрд долларов, срок погашения которых истекает 9 марта, в принципе мало, что меняет с практической точки зрения. Даже если бы Бейрут и сделал бы этот платеж, финансы страны близки к краху. Дефолт просто ускорит кризис в неплатежеспособном банковском секторе страны, углубив продолжающийся валютный кризис и запустив нисходящую экономическую спираль, угрожающую социальной и политической стабильности. Своим шагом правительство решило, что лучше объявить дефолт сейчас, чем использовать дефицитную иностранную валюту и лишь тем самым отложить то, что финансовые рынки уже считают неизбежным. Единственный реальный вопрос заключается в том, сможет ли правительство мобилизовать политическую волю, чтобы начать на этом фоне серьезную реструктуризацию экономической модели-рантье, в которой население зависит от дотаций правительства часто в зависимости от своей сектантской и политической принадлежности, или же оно отдаст приоритет внешним кредиторам за счет ливанского среднего класса, который ограничен в доступе к своим банковским депозитам. В первом случае предстоит очень непростой путь для стабилизации государственных финансов и реструктуризации долга, возможно, при определенной международной поддержке, а также вероятная девальвация ливанской валюты. Ожидание неизбежно увеличит размер требуемой экономической корректировки, поскольку в конечном счете нет альтернативы требуемым экономическим изменениям.
Вновь сформированное правительство под руководством премьер-министра Хасана Диаба будет нести на себе все репутационные риски неизбежно негативной реакции населения. В долгосрочной перспективе, поскольку Диаб становится синонимом болезненной экономической реструктуризации, его главный покровитель, «Хизбалла», может автоматически принять на себя весь этот негатив, что отразиться на ее электоральной поддержке и уровне политического влияния в стране. В этой связи рискнем предположить, что американские эксперты выдают желаемое за действительное; они высчитывают популярность того или иного правительства или структуры, которая его поддерживает, исходя из классических американских схем симпатий избирателей. В ливанском варианте степень поддержки «Хизбаллы» во многом обусловлена чисто конфессиональной поддержкой шиитов. Единственным негативным моментом может стать не крушение «Хизбаллы» как одной из системообразующих сил внутренней политики страны, а некоторая корректировка позиций в сторону усиления и консолидации политических соперников «Хизбаллы» в Коалиции 14 марта. Эти прежде всего суннитский клан Харири, который стратегически решил не участвовать в правительстве в это хаотичное время. Эта политическая реальность является одной из причин, почему «Хизбалла» выступала и будет продолжать выступать против экономической реструктуризации как условия внешней финансовой поддержки.
Система государственных финансов и банковская система Ливана работают во многом как гигантская «схема Понци», которая глобально зависит от новых валютных депозитов и приобретения новых долгов для погашения старых. Налоговые поступления финансируют менее половины государственных расходов, но политическая воля к введению новых налогов исторически отсутствует. Однако до тех пор, пока депозиты в иностранной валюте и новые долги продолжают расти, эта схема может более или менее успешно функционировать, поскольку правительство имеет большой дефицит бюджета, финансируемый главным образом за счет заимствований в долларах у Центрального банка и национальных банков, которые зависят от постоянного притока денежных переводов в твердой валюте и банковских депозитов из-за рубежа. Центральный банк поддерживает высокие ставки по депозитам для привлечения средств, которые он затем использует для финансирования дефицита государственного бюджета и для обеспечения 22-летней системы привязки ливанского фунта к доллару. Результатом является раздутая банковская система с активами, равными более чем 400% ВВП, почти 70% из которых составляют валютные обязательства правительства. Крупное банковское кредитование правительства автоматически уменьшает банковские инвестиции в производственную деятельность, которая могла бы стимулировать экономический рост. Например, кредитование частного сектора — в основном инвестиций в недвижимость — составляет менее 28% всех банковских активов. Банковская система, включая Центральный банк, предоставила правительству в 2018 году эквивалент 12% ВВП в виде нового финансирования, что фактически превысило общий бюджетный дефицит правительства в размере 11% ВВП.
Депозиты богатых резидентов и ливанской диаспоры составляют большую часть обязательств банковской системы, но денежные переводы сократились вдвое в процентах от ВВП с 2008 года из-за экономического спада в остальной части региона, где работают ливанские эмигранты, включая богатые нефтью арабские страны Персидского залива, где низкие цены на нефть были нормой с 2014 года. Уровень банковских депозитов еще более снизился в 4-м квартале 2019 года (официальной статистики пока не этот счет нет), на что указывает глубина финансового кризиса и ускоряющие темпы оттока капитала. Дефицит текущего счета Ливана, один из самых высоких в мире и составляющий более 25% ВВП в 2018 году, несмотря на хронический низкий рост, является еще одной иллюстрацией экономических дисбалансов. Фиксированный обменный курс, который, по оценкам МВФ, завышен как минимум на 50%, препятствует экспорту и стимулирует импорт товаров, который в 2018 году был в пять раз больше экспорта товаров. Это, вероятно, включает в себя бегство капитала через завышение счетов-фактур импорта, учитывая, что более трети дефицита текущего счета 2018 года в размере 14 млрд долларов США было «профинансировано ошибками и упущениями» в счетах платежного баланса.
В долгосрочной перспективе нет такого пути урегулирования, который не был бы сопряжен с потерями для значительной части ливанского населения, правительства и банков. Решения могли бы включать поддержанную МВФ стабилизационную программу с резким сокращением государственных расходов, помимо расходов на социальную защиту и инфраструктуру, наряду с реорганизацией и рекапитализацией банков, при одновременном сокращении значительной части долга. Это потребует реорганизации банковских обязательств таким образом, чтобы защитить мелких вкладчиков. Необходима также девальвация валюты, которая, хотя и ускорила бы темпы инфляции, но была бы менее негативной по последствиям, чем продолжающееся неустойчивое денежное финансирование государственного дефицита.
Эксперты убеждены, что несмотря на все риски возникновения новых протестных проявлений, правительство очень скоро начнет применять такие меры жесткой экономии. 4 марта канцелярия премьер-министра сообщила, что интенсивные меры такой политики, пока не уточненные, будут осуществляться начиная с 10 марта. При этом население уже обеспокоено неуклонно падающей стоимостью своих сбережений. Девальвация лишь усугубит эту озабоченность, в конечном счете вызвав волнения, но это необходимый шаг, чтобы начать оживлять экономику. Беспокойство по поводу возможных перебоев с импортом критически важных товаров будет еще больше стимулировать протесты, угрожая долговечности правительства Диаба и препятствуя непрерывности общего процесса реструктуризации экономики. В ближайшей перспективе проблема реструктуризации долга является наиболее важной. В начале этого года правительство попыталось увековечить общую «схему Понци», предложив обмен более длительных сроков погашения на платеж 9 марта. Рейтинговые агентства, однако, заявили, что это будет дефолт, и идея была отброшена. Неясно, есть ли у Центрального банка ресурсы для осуществления этого платежа, не говоря уже о аналогичных платежах в апреле и июне. Он сообщает о валовых валютных резервах в размере почти 40 млрд долларов, но не публикует балансовый отчет и вполне может иметь чистые отрицательные резервы. Экспорт даже недостаточно велик, чтобы удовлетворить критические потребности в импорте, которые министр финансов недавно оценил как минимум в 4-5 млрд долларов в год. Таким образом, перед правительством встал вопрос о сохранении валютных резервов или дефолте по платежам. При этом ливанские банки истощили собственный капитал, чтобы поглотить убытки по активам, которые торгуются с дисконтом до 70%. Отсюда выбор из двух зол меньшего — частичный дефолт ради сохранения банковской системы в принципе. На этом фоне правительство Ливана сделало выбор между гневом держателей облигаций и протестами населения, в силу чего оно предпочтет пустить валютные резервы не на выплату бондов, а для покрытия необходимого импорта. Это кризис иного типа, который затронет прежде всего богатых ливанцев и держателей международных облигаций, которые делают ставку на то, что ливанский долг будет однозначно возвращен. Но частичный дефолт все равно позволит правительству Диаба утверждать, что страна находится в кризисе, и что она нуждается в большей поддержке, чем та, которую сейчас предоставляют или готовы предоставить международные партнеры. Это поможет в определенной степени контролировать уровень социальной напряженности в Ливане, гарантируя некоторые основные импортные поставки критически важных товаров для ливанцев. Но такой вариант действий бьет по богатым ливанским инсайдерам, которые составляют костяк государства. Это также совершенно не отменит необходимость проведения жестких мер для выхода из кризиса, что однозначно ударит по населению.