Ретроспективный аспект
29 февраля представители США и движения «Талибан» подписали в Дохе (Катар) «Соглашение о установлении мира в Афганистане», в котором изложены принципы прекращения 18-летнего конфликта в Афганистане. Несмотря на скептицизм относительно жизнеспособности соглашения, переговоры были поддержаны международными участниками, включая правительство Китайской Народной Республики (КНР)[i] [1]. 18 февраля официальный представитель МИД КНР Гэн Шуан прокомментировал переговоры между США и талибами, заявив, что «Китай твердо поддерживает широкий и всеобъемлющий процесс мира и примирения [и] приветствует новости о том, что США и талибы, как ожидается, подпишут соглашение … Китай готов активизировать сотрудничество со всеми сторонами афганской проблемы и международным сообществом в интересах мира, стабильности и развития в Афганистане»[ii] [2].
[3]
Бывший посол КНР в Пакистане Яо Цзин (справа) выступает на конференции в Пешаварском университете (январь 2019 года). Посол Яо высказался в поддержку мирных переговоров в Афганистане и роли талибов, заявив, что эта группа представляет «политическую силу, потому что они теперь являются частью афганского политического процесса, и у них есть некоторые политические проблемы … Им должно быть позволено играть законную роль в [любом] будущем политическом урегулировании»
Поскольку США планируют вывод своих войск из Афганистана (ключевой элемент соглашения от 29 февраля) Китай намерен и дальше углублять свое участие в Афганистане. Пекин желает достичь как минимум двух ключевых целей. Во-первых, раз и навсегда заблокировать любые контакты между талибами и уйгурскими боевиками, стремящимися к независимости от Китая. Во-вторых, руководство КНР хочет установления долгосрочной стабильности в Афганистане, чтобы расширить Китайско-пакистанский экономический коридор (КПЭК) – главный проект китайской инициативы «Один пояс, один путь». Пекин рассматривает Афганистан в качестве основного связующего звена между центральноазиатскими государствами и КПЭК. Известно, что для достижения своих долговременных политических целей Пекин добился высокого уровня взаимодействия с движением «Талибан», которое контролирует по состоянию на 2020 год около половины территории Афганистана. За последние несколько лет эти связи усилились: например, в 2019 году представители талибов совершили как минимум два визита в Пекин (в июне и сентябре) для переговоров с официальными лицами КНР[iii] [4].
Интересы Китая в Афганистане
Китай является крупнейшим иностранным инвестором в Афганистане, который вкладывает многомиллиардные инвестиции в инфраструктуру ИРА. За последние двенадцать лет КНР увеличила свое влияние в Афганистане: сначала за счет инвестиций, а затем – за счет политического участия. По данным китайских СМИ, впервые КНР вошла в Афганистан в качестве крупного инвестора и застройщика в 2007 году, когда выиграла контракт на 3,5 млрд долларов на эксплуатацию медно-золотодобывающего рудника Аянак в восточной провинции Логар. Затем Китай также инвестировал в афганские проекты по разведке нефти и газа, а также содействовал развитию железнодорожной инфраструктуры в пострадавшей от войны стране. На политическом фронте Пекин установил контакты с афганским правительством и талибами для содействия политическому урегулированию конфликта. Это стало особенно явным после того, как президент США Дональд Трамп прервал мирные переговоры с талибами в сентябре 2019 года[iv] [5].
Экономические интересы КНР в ИРА совпадают с его планами стратегического развития Поднебесной: развивать Западный Китай, расширять региональные торговые связи, строить энергетические трубопроводы и проецировать экономическое влияние в регионе. КНР в ближайшей перспективе углубит свое стратегическое партнерство с Пакистаном и Афганистаном для создания «Памирской группы», чтобы создать новый Шелковый путь, соединяющий Кавказ с Западным Китаем. Исторически Памирские горы считались стратегическим торговым путем между Кашгаром в Китае и Кокандом в Узбекистане.
Как в географическом, так и в геополитическом отношении Китай обладает благоприятными условиями для увеличения своего влияния в Афганистане. Так, КНР имеет небольшую границу с Афганистаном через Ваханский коридор, буферную зону, созданную в 19 веке для разделения Российской и Британской империй. Кроме того, региональные державы, окружающие Афганистан, в целом имеют хорошие отношения с КНР и поддерживают расширение участия Китая в пострадавшей от войны стране:
– Пакистан является ближайшим стратегическим союзником Китая и реализует масштабную программу КПЭК;
– Иран стремится углубить свои стратегические связи с Китаем на фоне растущей напряженности в отношениях с США;
– Таджикистан входит в число государств, присоединившихся к инициативе «Один пояс, один путь», разрабатываются планы размещения пункта материально-технического обеспечения (ПМТО) ВС КНР на востоке страны[v] [6].
В настоящее время КНР стала ключевым политическим игроком в Афганистане, и после вывода войск США можно ожидать, что будет играть еще более активную роль. Афганская политика администрации Д.Трампа была непоследовательной, с неожиданными разворотами, которые, в свою очередь, проложили путь Китаю, чтобы углубить свое участие в охваченной войной стране. Первый годичный раунд мирных переговоров между США и талибами закончился неудачей из-за внезапной отмены переговоров президентом Трампом в сентябре 2019 года. Сразу после этого КНР предприняла шаги по усилению своего дипломатического статуса в мирном процессе в октябре 2019 года: сначала объявила о намерении провести переговоры между афганским правительством и талибами, а затем присоединилась к России. Китайско-пакистанско-американские дискуссии по Афганистану состоялись в Москве.
[7]
Лю Цзиньсун (в центре слева), бывший посол КНР в Афганистане, выступает на мероприятии, организованном МИД Афганистана 11 апреля 2019 года. Посол Лю использовал эту возможность, чтобы подчеркнуть исторические связи между Китаем и Афганистаном и раскрыть потенциал преимущества для Афганистана в более тесной интеграции с КНР в инициативе «Один пояс, один путь»
Известно, что переговоры США и «Талибана» возобновились в декабре прошлого года, что в конечном итоге привело к заключению соглашения в феврале 2020 года. Трехмесячный разрыв создал пространство для КНР, чтобы усилить свое влияние в Афганистане, и официальный Пекин контактировал как с афганскими чиновниками, так и с талибами в течение этого периода. В настоящее время Китай полон решимости провести встречу между афганским правительством и талибами – ключевое требование США, которое было отвергнуто «Талибаном», который считает афганское правительство марионеткой США. Если бы это произошло, то после вывода американских войск из Афганистана, процесс реального политического урегулирования мог быть инициирован и возглавлен Пекином.
На дипломатической арене Пакистан является главным «козырем» Китая для усиления политического авторитета в Афганистане. Считается, что ИРП сыграла важную закулисную роль в посредничестве переговоров между Китаем и талибами. В октябре 2018 года покойный Маулана Сами уль Хак, убежденный сторонник афганских талибов, призвал Китай играть более активную роль в мирных переговорах в Афганистане. Широко известный как «отец талибов» Маулана пригласил Пекин на роль арбитра в афганском конфликте. Он выступил за расширение китайского участия в регионе и заявил, что Китай не должен оставлять вопросы, связанные с Афганистаном, исключительно Соединенным Штатам. Благодаря использованию таких контактов через своего ближайшего союзника – Пакистан, КНР установила связи с талибами.
Афганистан – партнер Китая в инициативе «Один пояс, один путь»
Афганистан изначально не был частью китайской инициативы, запущенной в 2013 году. Вместо ИРА, все усилия было спланировано сосредоточить на Пакистане и Центральной Азии. Однако в последние годы Пекин сместил акцент на Афганистан, который остро нуждается в проектах по развитию инфраструктуры. Потенциальная роль Афганистана в китайской инициативе «Один пояс, один путь» обсуждалась в докладе Организации политических исследований и разработок (DROPS), расположенной в Кабуле (ведущий политический мозговой центр страны). В докладе подчеркивается, что геополитическое положение Афганистана обеспечивает кратчайший путь между Центральной Азией и Южной Азией, а также между Китаем и Ближним Востоком. Кроме того, ИРА также может служить воротами в Аравийское море. Программа КПЭК стоимостью 60 млрд долларов включает в себя проекты транспортной инфраструктуры, которые также могут быть распространены и на Афганистан, тем самым дополнительно интегрируя его в инициативу[vi] [8].
[9]
Министр иностранных дел КНР Ван И (слева) стоит рядом с министром иностранных дел Пакистана Шахом Махмудом Куреши (в центре) и министром иностранных дел Афганистана Салахуддином Раббани (справа) на дипломатической конференции трех стран, состоявшейся одновременно с раундом Переговоры между США и талибами, которые провалились в сентябре 2019 года
В течение 2019 года КНР активно продвигала усилия по усилению своего дипломатического влияния в Афганистане. Продолжаются серьезные дискуссии по включению Афганистана в КПЭК. В 2017 году Китай созвал трехсторонний диалог с Пакистаном и Афганистаном, предназначенный, в частности, для обсуждения вопроса о расширении деятельности КПЭК в Афганистане. На трехсторонней встрече министров иностранных дел, организованной Исламабадом в сентябре 2019 года, представители сторон отметили, что автомагистраль Пешавар-Кабул может послужить основой для официального присоединения Афганистана к КПЭК, поскольку Пешавар (крупнейший город на северо-западе Пакистана) уже связан с маршрутом инициативы. Стороны решили, что проект автомагистрали будет осуществляться в рамках программы «Сотрудничество Китай-Афганистан-Пакистан плюс»[vii] [10].
Таким образом, обладающий конфликтным потенциалом, но стратегически выгодно расположенный Афганистан может оказаться как уникальной возможностью, так и серьезным вызовом национальной безопасности. Благодаря расширению присутствия в Афганистане КНР в течение последних двенадцати лет работала над тем, чтобы превратить проблемы безопасности, возникающие в результате нестабильного Афганистана, в стратегическую и экономическую возможность расширить свое влияние на Южную и Центральную Азию, а в перспективе – на Ближний Восток и Европу. Вероятно, Афганистан будет официально включен в инициативу «Один пояс, один путь» в будущем, поскольку официальный Пекин постепенно приобретает все большую экономическую заинтересованность и дипломатическое влияние в разоренной войной стране. Можно ожидать, что КНР использует КПЭК, чтобы обеспечить плацдарм для расширения своей инициативы в Афганистан и Иран, а затем в богатый энергоресурсами регион Персидского залива. После вывода войск США Китай с помощью своего близкого союзника Пакистана станет основным игроком в Афганистане.
[i] [11] http://www.gov.cn/xinwen/2020-04/17/content_5503445.htm [12]
[ii] [13] http://world.people.com.cn/n1/2020/0408/c1002-31664825.html [14]
[iii] [15] http://www.xinhuanet.com/world/2020-01/21/c_1125487245.htm [16]
[iv] [17] http://cs.mfa.gov.cn/zggmcg/ljmdd/yz_645708/afh_645710/ [18]
[v] [19] http://www.xinhuanet.com/2019-12/04/c_1125308452.htm [20]
[vi] [21]http://www.rfi.fr/cn/%E5%9B%BD%E9%99%85/20191029-%E7%BE%8E%E5%9B%BD%E6%AC%A2%E8%BF%8E%E4%B8%AD%E5%9B%BD%E6%8F%90%E5%87%BA%E7%9A%84%E9%98%BF%E5%AF%8C%E6%B1%97%E6%94%BF%E5%BA%9C%E4%B8%8E%E5%A1%94%E5%88%A9%E7%8F%AD%E5%8C%97%E4%BA%AC%E4%BC%9A%E8%B0%88%E6%8F%90%E8%AE%AE [22]
[vii] [23] http://www.charhar.org.cn/newsinfo.aspx?newsid=15848 [24]