Картина происходящих в Дарфуре событий динамично меняется, и симпатии населения региона не остаются неизменными. Казалось бы, кому, кроме повстанцев и арабских ополченцев, которым местное население обеспечивает кров, продовольствие и новых бойцов, есть дело до простых жителей региона? Сейчас, пока регион по большей части находится в состоянии хаоса, это действительно мало кого интересует. Но начавшееся развертывание международных миротворцев будет постепенно менять ситуацию. Возможно, не так уж далек тот день, когда от решения простого жителя дарфурского поселения будет реально зависеть, кто окажется в регионе у власти – араб или африканец, сторонник единства страны, автономии или даже независимости Дарфура. Всеобщие выборы 2009 г., предусмотренные в Судане Всеобъемлющим мирным соглашением от 2005 г., впервые предоставят ему эту возможность. Будут ли они открытыми и демократичными, покажет время, но уже сейчас стоит подумать о том, как же воспринимает голодное и забитое население Дарфура то, что происходит с ним и вокруг него.
Крыло одной из двух крупнейших оппозиционных группировок Дарфура — Суданского освободительного движения/армии (СОД/А), подконтрольное Минни Аркои Минави, после подписания последним мирного соглашения в Абудже стало естественным образом восприниматься в регионе как проправительственное. После инаугурации Минави в качестве первого помощника президента и главы переходной администрации региона 7 августа 2006 г. многие жители Дарфура стали смотреть на его сторонников уже как на правительственные формирования. Ситуацию усугубило то, что в первые же месяцы после подписания соглашения Минави сам инициировал несколько совместных (правительственные войска и вооруженные формирования Минави) вооруженных операций против не подписавших соглашение. Эти действия закончились неудачно – сформированный «неподписантами» в июле того же 2006 г. Фронт национального спасения успешно отбросил правительственные войска и формирования Минави от Северного Дарфура, в итоге чего влияние Минави в штате лишь сократилось.
Но, несмотря на такие, казалось бы, однозначно союзнические отношения между СОД/А Минави и правительственными силами в Дарфуре, в целом их отношения оставались далекими от идеальных. Минави постоянно обвинял НК в срыве процесса реализации мирного соглашения, в декабре 2006 г. он даже представил правящей партии двухнедельный ультиматум с требованием прекратить какую бы то ни было поддержку ополчениям арабских племен — «Джанджавидам». В то же время добиться каких бы то ни было конкретных результатов в Хартуме ему не удавалось. Так, представленный Минави на утверждение президенту список кандидатов на важные должности законодательной и исполнительной власти в трех дарфурских штатах, что предусмотрено мирным соглашением, был проигнорирован, посты получили угодные НК деятели. Не исключено, что такая линия некоторой «маргинализации» Минави, снижения его веса в правительстве была целенаправленным курсом НК, нацеленным на подспудный подрыв влияния Минави и дальнейший раскол СОД/А. В итоге Минави стал все больше восприниматься жителями Дарфура не как в определенной степени легитимный представитель всего региона, а лишь как успешный племенной лидер, пусть даже и руководитель одного из крупнейших племен — загава [1].
После подписания соглашения в Абудже племя загава получило «административный ресурс», которым и не замедлило воспользоваться. Влияние племени в Дарфуре стало быстро нарастать, представители загава захватывали свободные земли и получали влиятельные должности. Кроме того, позиции загава укрепляли их связи с соплеменниками в Чаде. Из среды загава, например, происходит президент Чада Идрис Деби. Усиление и расширение владений загава вызвало не только раздражение многих африканских племен, таких как фур, расценивших подписание соглашения с Хартумом как предательство, но и естественную озабоченность среди арабов, особенно тех племен, чьи земельные владения наиболее ограничены.
Официальный Хартум, также не заинтересованный в чрезмерном усилении загава, претворяя в жизнь в Дарфуре испытанную политику «разделяй и властвуй», искусно сыграл на опасениях арабских племен и фактически изолировал загава как от возможного союза с арабами, так и от других крупных африканских племен региона – фур и массалит. Загава, добившись в Дарфуре многого, приобрели и много врагов. Можно ожидать, что они будут до последнего сопротивляться возможному восстановлению статус-кво.
Сегодня, по прошествии почти двух лет со дня подписания Минни Минави соглашения в Абудже, можно однозначно утверждать, что это решение не способствовало нарастанию его влияния. Он, наоборот, растерял популярность. Некоторые приверженцы старшего помощника президента, постепенно осознав это, перешли в оппозицию – подконтрольное Абдельвахиду Нуру крыло СОД/А, образовали ряд своих фракций и т.д. В ноябре 2006 г. группа подконтрольных Минави командиров даже призвала его выйти из мирного соглашения с правительством. Несколько других командиров тогда же перешли во Фронт национального спасения. В январе 2007 г. от подконтрольного Минави крыла СОД/А откололся бывший пресс-секретарь движения Махджуб Хусейн, который создал собственное, хотя и слабое крыло организации.
Несмотря на кажущиеся союзнические отношения, взаимная подозрительность и напряженность между СОД/А Минави и правительством, повторим, сохраняются. Градус этих отношений прекрасно характеризуют события конца марта 2007 г. Тогда в Омдурмане произошла перестрелка между полицией и сторонниками СОД. В результате ожесточенного столкновения, по официальным данным, погибли десять человек, по неофициальным – более тридцати.
Причиной случившегося 25 марта инцидента стало ДТП с участием выходцев из Дарфура – членов СОД. Полиция потребовала выдать двоих участников аварии. Далее версии случившегося расходятся. По версии пресс-секретаря СОД, «члены СОД попытались убедить полицейских в том, что конфликт можно разрешить мирным путем, но командующий полицейского подразделения отдал приказ открыть огонь». Полицейские застрелили восемь человек и потеряли двоих. После столкновения более сорока сторонников СОД были задержаны.
Глава МВД Судана Зубейр Таха выступил с сообщением об инциденте на телевизионной пресс-конференции. Министр уточнил, что в ходе перестрелки помимо восьми погибших еще семь членов СОД были ранены. По его версии, причиной столкновения стало то, что по неизвестным причинам некое гражданское лицо открыло огонь по членам СОД, а затем уже вмешалась полиция [2]. Для разрешения кризиса руководство суданского МВД было даже готово прибегнуть к крайнему средству — помощи армейских подразделений, но этому воспротивился Минави. В тот же вечер он обвинил правительство в целенаправленном подрыве мирного соглашения и пригрозил вновь «уйти в поля», присоединиться к вооруженной оппозиции [3].
Чтобы сгладить накопившееся недовольство Минави и его сторонников, в Хартуме передали под его контроль один из учрежденных в Дарфуре административных округов. Получив лакомый «кусок пирога», Минави занялся восстановлением единства рядов своих сторонников, повышением упавшей боеспособности, узкими интересами своего племени загава. Роль марионеточного старшего помощника президента и главы переходной администрации отошла для него далеко на задний план [4].
Таким образом, позиции подконтрольного Минави крыла СОД/А в Дарфуре неоднозначны. В глазах большинства оппозиционных группировок Минави и его сторонники, прежде всего племя загава, – однозначно настроены проправительственно и, следовательно, это враждебная сила. Для правительства же Минави и загава – лишь временные союзники, с которыми в Хартуме будут иметь дело, пока это выгодно. Оказавшись между двух полюсов, Минави попытался продемонстрировать свою независимость и влияние в ходе подготовки переговоров в Сирте (Ливия) осенью 2007 г. Стремясь привлечь внимание международных посредников к своей фигуре, он заявил, что в составе делегации суданского правительства на переговоры не поедет, и потребовал для себя и своего движения отдельной роли. Столь жесткая обособленная позиция не понравилась уже суданскому правительству, и в итоге Минави на неудачную встречу в Сирте так и не попал.
Помимо Минни Минави, к мирному соглашению в Абудже под давлением международных посредников и Хартума позднее присоединились еще два лидера фракций СОД/А – Абдеррахман Муса (СОД/А Свободная воля) и Ибрагим Мадибо (СОД/А Крыло мира). В обмен на лояльность эти руководители небольших фракций получили посты в правительстве, а их сторонники – материальную поддержку и терпимое отношение властей к их бандитским налетам. Однако никакой существенной координации между СОД/А Минави, СОД/А Свободная воля и СОД/А Крыло мира не произошло ни «в поле», ни в политическом плане. Лидеров малых группировок раздражала господствующая роль племени загава в переходной администрации Дарфура, это мешало выстраивать конструктивные отношения [5]. Аналогично не произошло сколько-нибудь существенной координации между этими малыми группировками и центральным суданским правительством.
Главный соперник Минни Минави за влияние в СОД/А и наряду и Халилем Ибрагимом основной «неподписант» мирного соглашения Абдельвахид Нур в свою очередь продолжает пользоваться в Дарфуре большой популярностью. Многие в регионе, а прежде всего, конечно, недовольное условиями компенсаций племя фур, воспринимают Нура как преданного борца за справедливость для народов Дарфура. Но у Нура есть и слабые стороны – не всем нравится его крайне тесная дружба с Западом, но, самое главное, Нуру вредит его нежелание возвращаться в регион. Этот, по сути, лишь успешный полевой командир живет в Париже, с марта 2004 г. он провел непосредственно в регионе одну неделю. Какими бы стойкими не были его приверженцы, вынужденные в непростых условиях вести вооруженную борьбу с хорошо экипированными правительственными войсками, такое поведение лидера рано или поздно может заставить их задуматься о более реальном преемнике.
Второе крупное оппозиционное движение Дарфура – возглавляемое Халилем Ибрагимом Движение за равенство и справедливость (ДРС), по-прежнему сохраняет в Дарфуре стабильное влияние. Движение ориентируется на укрепление прямых связей с правительством Чада. Создание Фронта национального спасения и его существенные, пусть даже и временные военные успехи также во многом укрепили влияние ДРС и его руководства. Организация проводит импонирующую многим в регионе последовательную линию на уравнивание в правах суданских регионов, подразумевая под этим, обобщая, перспективу предоставления Дарфуру тех же преференций, которых добились южане.
Создание «зонтичного» Фронта национального спасения, совершенно не интегрированного политически, но неплохо координировавшего свои военные действия против правительства, стало возможным во многом именно благодаря связям ДРС с Нджаменой и поставкам из Чада вооружений. Руководство Чада, несмотря на неоднократные договоренности с Хартумом о прекращении взаимной поддержки оппозиционных движений, придает большое значение сотрудничеству с Халилем Ибрагимом, затрачивая на поддержку его движения значительные средства. ДРС, таким образом, обеспечивал во Фронте прежде всего техническую сторону нового альянса, а «Группа 19», отколовшаяся от подконтрольного Мухаммеду Нуру крыла СОД/А после Абуджи и не обладавшая столь отработанными связями с заграницей, предоставляла прежде всего бойцов. Фронт национального спасения, пусть и быстро дезинтегрировавшийся, создал прецедент складывания эффективного военного альянса.
С 2007 г. в Дарфуре отмечались две относительно новые тенденции, меняющие, казалось бы, привычную и стройную картину противостояния по этнической линии или, если угодно, линии межцивилизационного разлома арабы – африканцы.
С одной стороны, лагеря временно перемещенных лиц, в которых на сегодняшний день проживает значительная доля населения региона, постепенно превратились в изобилующие оружием самодовлеющие центры, уровень насилия в которых очень высок. В происходящих в лагерях, казалось бы, хаотических процессах неизбежно складываются новые силовые центры, и скоро там появятся свои влиятельные уже в масштабе штатов лидеры, которые будут восприниматься населением лагерей – уже константой в дарфурских условиях – как более адекватные, «свои» представители. К этим лидерам придется прислушиваться многим, в том числе и руководству оппозиционных группировок.
С другой стороны, арабские племена в ходе передела земельной собственности обнаружили, что между ними также существует множество противоречий. Когда «внешний враг» в виде ряда африканских племен оказался хотя бы частично и временно устранен, сразу вспомнились старые и возникли новые счеты между самими арабами, а по счетам в Дарфуре приходится платить только кровью.
Кроме того, перспектива появления в Дарфуре новой силы в виде многочисленных и хорошо экипированных международных миротворцев, которые, как все в регионе прекрасно понимают, Национальному конгрессу не симпатизируют, поставила арабские племена перед дилеммой. Арабы Дарфура оказались перед выбором: сохранить лояльность центральному правительству и, возможно, вместе с ним (или даже вместо него) отвечать за злоупотребления военных времен, или вовремя «изменить имидж» и закрепить новые достижения путем сотрудничества с международным сообществом и бывшими противниками. Столкнувшись с меняющейся реальностью, некоторые арабские племена решили, что сотрудничество с Национальным конгрессом им теперь стало невыгодно, и начали поиск новых союзников в лице вооруженных формирований повстанцев со схожими интересами.
1. Минни Минави принадлежит к элитному в племени загава клану хаддада.
2. Citizen, 25.03.07.
3. Перестрелка 25 марта 2007 г. стала первым серьезным происшествием в суданской столице после инцидентов начала августа 2005 г., когда после гибели Джона Гаранга в вертолетной катастрофе на улицы Хартума вышли тысячи южан, начавшие громить магазины и машины. Тогда погибли 45 человек, сотни пострадали.
4. Darfur’s New Security Reality. International Crisis Group Africa Report №134. 26 November 2007. P. 12.
5. На этом основании, например, Ибрагим Мадибо, возглавивший Комиссию по восстановлению и расселению временной администрации, принял решение не сотрудничать с прочими членами переходной администрации Дарфура. (По материалам интервью Международной кризисной группы января и июля 2007 г. и суданской прессы.)