В Ливии по факту на сегодня установилось пусть и непрочное, но перемирие: стороны зафиксировали после недавних боев свои позиции, и соответственно сейчас поле битвы отдано формальной и неформальной дипломатии, а если еще грубее — начался большой «восточный базар». В Москве снова гостит спикер Палаты представителей в Тобруке Акила Салех. В последнее время именно его новая инициатива по умиротворению в Ливии (одобренная Москвой, Каиром и Абу-Даби) выходит на первый план с точки зрения попытки начать очередной раунд переговоров. В этой связи отметим, что основная задача для Москвы, Каира и Абу-Даби попытаться навязать эту повестку дня международному сообществу в качестве единственного и реального алгоритма прекращения боевых действий. Но в данном случае существует серьезный нюанс: эту инициативу пока категорически не принимают в Анкаре, и ее очень условно приветствуют в Вашингтоне. В этой связи спонсоры Халифы Хафтара условно разделили поле своей дипломатической активности. Москва работает с Анкарой и Парижем. ОАЭ пытаются оказать давление на США, чтобы они вмешались в Ливию на более весомом политическом уровне. Об этом свидетельствует утечка текста письма, направленного послом ОАЭ в Вашингтоне Юсефом аль-Отайбой некоторым американским официальным лицам. Послание Ю.аль-Отайбы было передано американским официальным лицам через Хаджара аль-Авада, бывшего директора по законодательным вопросам посольства ОАЭ в Вашингтоне, по электронной почте 22 июня. «Если действия Турции в Ливии не будут остановлены, ситуация может легко перейти от плохого к худшему»,- подчеркивает посол ОАЭ в США Юсеф аль-Отайба в этом письме американским официальным лицам. Он также утверждал: «Турция продолжает давить и провоцировать вблизи Сирта и развернула военно-морские суда у ливийского побережья. Наш анализ состоит в том, что это делается очень преднамеренно, чтобы заманить Египет в ловушку, и прямо сейчас Египет серьезно рассматривает этот вариант своей военной интервенции. То, что может последовать дальше, — это прямая военная конфронтация между Египтом и Турцией, что сделает ситуацию в Ливии в сто раз хуже нынешней». При этом Ю.аль-Отайба не упоминал ни о российских наемниках, ни об оружии ОАЭ, которое поставляется силам ЛНА. Это письмо посла ОАЭ в Вашингтоне в общем-т свидетельствует о попытках Каира и Абу-Даби склонить администрацию Д.Трампа на свою сторону, как минимум, или добиться нейтральной позиции США по отношению к противоборствующим сторонам в Ливии, как максимум. Вмешательство США (передача технических данных разведки и использование своей системы РЭБ в интересах сил ПНС) на стороне Турции во время недавних боев под Триполи сильно обеспокоили ОАЭ и Египет. Это звучало очевидным диссонансом: еще год с небольшим назад Д.Трамп во время визита в США главы египетского государства Абдель Фаттаха ас-Сиси выразил свою плотную поддержку политики АРЕ на ливийском направлении. Тогда Трамп отдал должное «очень хорошей работе» А.Ф.ас-Сиси в борьбе с терроризмом и его поддержку в этой связи войскам Хафтара. Египетский президент тогда, как казалось, также убедил Д.Трампа возобновить его давний план по объявлению «Братьев-мусульман» террористической организацией. Сейчас все принципиально поменялось, что ставит в очередной раз в тупик арабов по вопросу оправданности веры в заявления Белого дома: на этот раз египтян и эмиратовцев. Несмотря на то, что Москва в принципе сейчас могла своей политической и военной поддержкой ЛНА стабилизировать ситуацию на фронтах, для Египта и ОАЭ позиция США является принципиальной важной. Отсюда и активизация каналов неформальной дипломатии, которая происходит на фоне разыгрываемой Каиром карты своей возможной военной интервенции в Ливию. Угрожающие высказывания президента АРЕ Абдель Фаттаха ас-Сиси по поводу ситуации в Ливии в последние недели были призваны придать новое измерение продолжающемуся кризису. В прошлом месяце президент АРЕ заявил, что ливийские авиабазы Сирт и Аль-Джуфра являются «красной линией», и он вооружит ливийские племена, которые частично проживают в его стране для того, чтобы сражаться в рядах базирующегося в Восточной Ливии военного командира Халифы Хафтара. Он также предположил, что Каир может начать «внешние военные миссии в Ливию в случае необходимости», заявив, что «любое прямое вмешательство в Ливию уже стало законным на международном уровне». Одновременно были распространены утечки информации якобы о планах Каира по расселению бедуинских племен ливийского происхождения, проживающих на северо-западе Египта, на востоке Ливии и увеличения таким образом плотности населения там. Рискнем предположить, что с учетом исторических противоречий между различными племенами этот план вряд ли будет реализован. Но тут главное пошуметь.
При этом практически все эксперты единодушны в своей оценке малой вероятности военной интервенции АРЕ в Ливию. «Любое прямое вмешательство Египта стало международно легитимным, — заявил А.Ф.ас-Сиси, — будь то в соответствии с Уставом ООН о самообороне или на основе единственной законной власти, избранной ливийским народом: ливийского парламента». Но это ссылка на парламент в городе Тобрук, а не на международно признанное Правительство национального согласия (ПНС) в Триполи. Но вопрос в данном случае не в международной легитимизации такого шага. Главное в другом: Сирт, вокруг которого сейчас ломаются копья и который имеет стратегическое значение с точки зрения удержания контроля над «нефтяным полумесяцем», находится примерно в 1000 км от египетской границы, и борьба за контроль над городом напрямую не представляет никакой угрозы для безопасности Египта. Но потеря Сирта при этом означает по факту конец всей ливийской стратегии не только для Египта, но и для ОАЭ. Ставки в игре изменились, особенно после недавних поражений Хафтара. В этой связи позиция А.Ф.ас-Сиси по Ливии сместилась от представления политической инициативы в начале июня и призыва к прекращению огня к угрозе прямого военного вмешательства. Это изменение преследует стратегические цели сохранения Египта в Ливии, которые не ограничиваются просто возможностью отказа от кандидатуры Хафтара в пользу политического усиления других лидеров Киренаики, таких как председатель Палаты представителей Акилы Салеха, и племенных лидеров, имеющих влияние на востоке Ливии, где расположены основные нефтяные ресурсы и порты. Публичные угрозы А.Ф.ас-Сиси — это послание как к ливийцам, так и к странам, поддерживающим ПНС, особенно Турции. Такой сигнал идет в рамках противодействия дипломатическим успехам Анкары, которая смогла пока заручится поддержкой США, Италии и Греции. Но главное — это послание самому Вашингтону и в какой-то части Афинам и Риму: Турция достигла важного взаимопонимания с Италией по поводу ситуации в ее бывшей колонии во время недавнего визита министра иностранных дел Италии Луиджи де Майо в Анкару. Италия является одним из наиболее важных международных игроков в Ливии; помимо исторической связи ее внешняя политика склоняется к поддержке ПНС. Правительство в Риме не склонно поддерживать позицию Египта и ту ось, с которой оно связано. Рим также предпочитает дистанцироваться от позиций Франции и ЕС по Ливии и двигаться в сторону Турции, особенно после успеха Анкары в изменении военного баланса сил в пользу Триполи. Особую остроту такой политики является тот факт, что итальянцы были кране раздражены попытками французского бизнеса заключить секретные сделки с Хафтаром по нефтяным концессиям в Ливии за счет аннулирования лицензий у ряда итальянских компаний. Позицию Афин в данной ситуации комментировать вообще излишне с учетом общеизвестной традиционной сложной динамики двусторонних отношений с Анкарой, которая еще больше ухудшилась в последнее время в связи с миграционным кризисом и бурением около Кипра.
Сирт и авиабаза Эль-Джуфра – «красные линии» для А.Ф.ас-Сиси из-за переплетения интересов в борьбе за международное и региональное влияние над Ливией, в силу ее обладания ключевыми региональными запасами нефти и газа. Сиртский бассейн является одним из крупнейших газовых месторождений в Средиземноморье и ключом к контролю над многими портами и нефтяными месторождениями, которые находятся в центре конфликта между странами, вовлеченными в этот вопрос. Значение Сирта также заключается в его близости к жизненно важной военной базе Гардабия, а также к Эль-Джуфре. Эти «красные линии» АРЕ и ОАЭ совпадают с российскими, поскольку Москва планирует использовать Эль-Джуфру для своего, как полагают американцы, постоянного присутствия в Северной Африке. Согласно американским сообщениям, когда российские бойцы из ЧВК «Вагнер» были вынуждены отступить на эту базу, Москва развернула там 14 самолетов МиГ-29 и Су-24 для усиления своего военного присутствия в Ливии. Пока эти самолеты в бой не направлялись, что не позволят сделать однозначный вывод о том, есть ли они там в принципе и кто их пилотирует. Но психологический ход сработал однозначно: американские военные прежде всего испугались. И они повлияли на Трампа, который им дал некий карт-бланш в выборе тактики в Ливии.
Для Турции Сирт имеет важное значение в связи с ее интересами, предусмотренными в «Меморандуме о взаимопонимании» между Анкарой с ПНС, который определяет территориальные воды между двумя странами. Таким образом, как полагают некоторые арабские эксперты, угроза А.Ф.ас-Сиси о военной интервенции является попыткой сорвать этот меморандум о взаимопонимании и лишить Турцию возможности извлечь из него какую-либо выгоду. В то же время он надеется извлечь дивиденды из недовольства Франци и России по поводу роли Турции в Ливии. Опять же несколько примитивно: меморандум сорвать уже невозможно, публичные заявления египетского президента — это, прежде всего, сигнал американцам и туркам в рамках предостережения от попыток расширять экспансию ПНС на Сирт и Эль-Джуфру. При этом реальность военной интервенции мала. Просто в силу нынешнего неудовлетворительного положения АРЕ в экономике и внутренней политики.
Но главным вопросом на сегодня с точки зрения перспектив дальнейшего развития ситуации в Ливии остается: есть ли у США последовательная ливийская политика на фоне их очевидных попыток реализовывать стратегию противодействия быстро растущему российскому присутствию в североафриканской стране? Похоже, что нет. Общая стратегия США на всем Ближнем Востоке и в Северной Африке, по-видимому, заключается в отступлении от позиции главного игрока с сохранением тех инструментов, которые позволят им в случае необходимости влиять на ситуацию. Этим инструментом с учетом общего тренда на сокращение военного присутствия в регионе являются прежде всего экономические санкции. В лучшем случае эта политика строится на ситуативных, а не на хорошо продуманных, заранее спланированных, последовательных геополитических шагах. Президент Дональд Трамп неоднократно выражал свою решимость выйти из региональных войн, в которые были вовлечены предыдущие администрации США. От Афганистана до Сирии США сокращают свое участие, и если не уходят из горячих точек, то явно воздерживаются от каких-либо дальнейших участия в боевых действиях. Трамп, в соответствии со своим менталитетом инвестора, рассматривает геополитику с точки зрения краткосрочного анализа затрат и выгод, вместо того чтобы заглядывать за горизонт в долгосрочном контексте. Ливия, вслед за Сирией, становится ярким примером неспособности администрации США выработать политические варианты противодействия своему главному противнику — России. В то время как США сохраняют свою публично заявленную позицию признания ливийского ПНС единственной международно-легитимной властью в стране, они до сих пор не смогли воплотить это в практические действия. В последнее время администрация США, похоже, предпочитает технически и дипломатически поддерживать расширяющееся военное участие Турции в Ливии, чем принимать такие меры самостоятельно. И главное в этом тренде — попытка явно противостоять расширению именно и прежде всего российского военного присутствия в Ливии, а не симпатии к какой-либо стороне ливийского конфликта. То есть, грубо говоря, если бы Москва поддерживала ПНС, то американцы бы играли на стороне ЛНА. Этот тактический, но не стратегический тренд становится очевидным не только в связи с военно-технической поддержкой операций турецких дронов, но и в связи с усилением контактов Африканского командования (AFRICOM) Соединенных Штатов с ПНС в Триполи. Теперь именно это командование возглавляет любые попытки США противостоять российской активности в Ливии. Старший офицер AFRICOM генерал Стивен Таунсенд и посол США в Ливии Ричард Норланд 22 июня встретились с премьер-министром ПНС Фаизом Сарраджем. Мало что было сказано об этом визите, но заявление AFRICOM подтвердило, что «насилие [в Ливии] подпитывает потенциальный риск терроризма» и что иностранное военное вмешательство в Ливию не является ни «приветствуемым, ни полезным». Таунсенд также указал на опасность, «создаваемую спонсируемыми Россией операциями ЧВК «Вагнер»», чьи наемники воюют на стороне ЛНА. Неделей ранее AFRICOM в другом заявлении опубликовала фотографии того, что, по ее утверждению, было российскими истребителями, приземлившимися на ливийской авиабазе Эль-Джуфра, чтобы помочь ЧВК «Вагнер» на земле. В этой связи ряд экспертов отмечают, что на переговорах, шел разговор и предоставлении американцам военной базы в Ливии. То есть, ливийцы оживили свою же старую инициативу. В феврале прошлого года министр внутренних дел ПНС Фатхи Башага предложил американским военным военную базу в Ливии, «если они заинтересуются». Тем не менее, американцы к такой перспективе относились прохладно и повторили свою позицию и на этот раз. Создание базы означает полый вход США в локальный конфликт, что противоречит на сегодня их внешнеполитической концепции по минимизации своего непосредственного участия в конфликтах за рубежом. Башага присутствовал на встречах с американскими военными 22 июня в Зуваре, к западу от Триполи, но по итогам не подтвердил, приняли ли США его предложение. Снова уточним: не приняли. Вопросы внешней политики редко затрагиваются на президентских выборах в США, и этот год выборов не является исключением. Президент Трамп, которому грозит поражение на выборах менее чем через пять месяцев, перегружен внутренними проблемами, включая волнения по поводу расизма и экономический спад из-за коронавируса, и, безусловно, он сейчас забудет о Ливии и НАТО вообще. Тем временем Москва аккуратно начинает выигрывает геополитическую игру у НАТО, начатую в Ливии девятью годами ранее.
При этом американские военные исходят из простого предположения: что бы Россия ни делала в Ливии, это имеет долгосрочные стратегические коннотации угрозы их национальной безопасности. Ливия помимо перспективы стать главной бензоколонкой Европы еще и находится в стратегической близости от основных объектов наблюдения и разведки НАТО на юге Италии. Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг буквально в прошлом месяце выразил «озабоченность» альянса расширением российского присутствия в Ливии. Но ни альянс, ни особенно его системообразующий участник в лице США не в состоянии выработать убедительную стратегию в отношении Ливии, спустя девять лет после того, как при активном участии НАТО там начался хаос. Говорить о единой позиции альянса с учетом разновекторных позиций по этому вопросу членов НАТО Турции, Франции, Италии и Греции невозможно. Париж, обвиняемый Анкарой в прямой военной поддержке ЛНА Хафтара, не разделяет точку зрения Вашингтона на ситуацию в Ливии, когда речь заходит о доминирующей роли Турции в стране. Франция при бывшем президенте Николя Саркози возглавила военную интервенцию в Ливию в 2011 году, в конечном итоге свергнув покойного лидера Муаммара Каддафи. Теперь она хочет быть частью любого будущего политического урегулирования конфликта, однако не имеет для этого никакой четкой политической стратегии, учитывая роль Турции и России в этой богатой нефтью стране. При этом, если США считают, что действия Турции в Ливии отвечают долгосрочным интересам НАТО, то они ошибаются. Турция имеет свою собственную повестку дня, главным образом, чтобы стать более напористой силой в Средиземноморском регионе — как в экономическом, так и в военном отношении. Для президента Р.Т.Эрдогана Ливия — это не противодействие влиянию Москвы в Северной Африке, а скорее плацдарм в стране как ворота во всю Северную Африку и за ее пределы. На протяжении многих лет Анкара продвигала свою африканскую политику с помощью инвестиций и других экономических проектов. Ливия, помимо своих нефтяных богатств, как ворота в Африку, имеет решающее значение для такой политики. При этом в Северной Африке Р.Т.Эрдоган явно поддерживает политических исламистов из движения «Братья-мусульмане», и Ливия является хорошей отправной точкой для ренессанса этого движения в регионе после того, как исламисты проиграли как в Египте, так и в Алжире, но все еще цепляются за власть в Тунисе. Иными словами прогресс турецкой политики в Ливии будет оказывать самое непосредственное влияние на процессы не только в регионе Магриба, но и в зоне Сахеля. Прежде всего, с точки зрения падения влияния там Франции, ОАЭ и Египта с синхронным усилением позиций Катара и Турции.