Как только угроза пандемии коронавируса в Тунисе миновала, политическая борьба захлестнула страну с такой силой, что сценарии развития событий стали выглядеть самими мрачными – от втягивания Туниса в орбиту интересов Турции, до роспуска правительства и даже парламента. Не исключается также умеренный вариант с проведением референдума и последующим изменением формы правления в пользу президентской республики.
«Параллельная дипломатия» Рашида Ганнуши
Первые послабления после карантина были разрешены 4 мая: открыты малые предприятия, ослаблены ограничения на передвижение, заработали транспортное службы, возобновились стройки, в офисы вернулись работники государственных служб. После 14 июня произошло полное снятие карантина, 27 июня были открыты границы и возобновлено авиасообщение. И затишье в политической борьбе быстро сменилось бурей. Противостояние шло по нескольким направлением, но неизменно затрагивало интересы тунисских исламистов из партии «Ан-Нахда» и непосредственно ее лидера Рашида Ганнуши.
С ноября 2019 г. удобно расположившись в кресле председателя нижней палаты тунисского парламента, Рашид Ганнуши не отказался от поста главы умеренных исламистов «Ан-Нахды». Его партия, одержав победу на парламентских выборах 2019 г., составила костяк правительства и получила возможность влиять на внутреннюю политику. Однако этого для Рашида Ганнуши оказалось мало. Обладая обширными связями и контактами, одухотворенный идеями мусульманского единства, он стал проводить свою внешнюю политику, отличную от официальной.
Ганнуши ранее успел навлечь на себя критику за визит в гости «к своему турецкому другу» — президенту Реджепу Тайипу Эрдогану, о котором забыл предупредить тунисских чиновников. В мае Ганнуши предпринял активные шаги, чтобы укрепить связи с происламским Правительством национального согласия (ПНС) в Ливии и одновременно помочь здесь турецкой военной операции. Поползли слухи об использовании турецкой авиацией тунисской военно-воздушной базы Рамада (на юге Туниса). В своем телефонном разговоре Ганнуши и глава Высшего госсовета ПНС Ливии Халед аль-Мишри 4 мая договорились активизировать роль общемагрибинских организаций «на благо народов региона». [1]
Затем в СМИ поднялся шум из-за того, что Турция направила в тунисский аэропорт Зарзис медицинскую помощь для Правительства национального согласия Фаиза Сарраджа. Во избежание подозрений помощь передавалась ливийцам на КПП Рас-Джедир работниками тунисской таможни и службы безопасности, но все же новость была воспринята как поддержка одной из сторон ливийского конфликта разведданными и техникой. Немногим ранее, вблизи тунисско-ливийской границы был расположен предоставленный Катаром мобильный госпиталь на 100 коек с 20 аппаратами ИВЛ. Учитывая, что здесь было мало зараженных коронавирусом тунисцев, обозреватели высказывали предположения, что это очередная попытка помощи ПНС.
Официальная позиция тунисского правительства по ливийскому конфликту прозвучала вскоре из уст премьер-министра Элиаса Фахфаха, который 13 мая в интервью France 24 заметил, что если «кто-то сомневается в нашей позиции относительно ливийского конфликта» [2], то Тунис против вмешательства в дела соседнего государства, а также выступает против раздела Ливии. По словам премьер-министра, Тунис приложит все усилия для примирения враждующих ливийских сторон, и тунисский президент Каис Саид неоднократно призывал к мирному межливийскому урегулированию.
Однако через неделю Рашид Ганнуши поздравил по телефону Фаиза Сарраджа с взятием авиабазы Аль-Ватыя, что вновь вызвало у общественности недопонимание тунисской позиции в ливийском вопросе. Зная, что Тунис официально придерживается нейтралитета, Ганнуши демонстративно нарушил протокол и не обратил ни малейшего внимания, что ряд партий обвинили его в неуважении государственных институтов и превышении полномочий. Очевидно, Ганнуши вполне сознательно стал проводит параллельную дипломатию и не воспринимал в этом процесс президента как препятствие. Хотя именно президент, согласно Конституции 2014 г., обладает прерогативой определения внешней политики и дипломатии.
В свою очередь президент ответил тем, что во время посещения 13 мая больницы в тунисской провинции Кабилия обратил острую речь против «некоторых безответственных парламентариев». Он заметил, что «народ вправе отозвать мандат у того, кто обманул доверие и предал ожидания». [3] Поняв, в чей огород был брошен этот камень, исламисты «Ан-Нахды» на страницах социальных сетей стали обвинять президента в подстрекательстве к волнениям, кровопролитию и анархизму. Тогда 23 мая, выступая по случаю мусульманского праздника Ид аль-Фитр, Каис Саид обратился с серьезным предостережением «к тем, кто нарушает протокол и хочет лишить его полномочий», указав, что «в Тунисе только один президент, который уполномочен решать вопросы внутренней и внешней политики». «Государство – это государственные институты…- подчеркнул президент. — Я не позволю никому нарушать закон и выходить за рамки конституции». [4]
Желая расставить все точки над i, через пару дней Каис Саид провел телефонный разговор со своим турецким коллегой и сообщил ему, что Тунис не намерен способствовать военной операции в Ливии. Затем, 5 июня в телефонном разговоре с французским президентом Эммануэлем Макроном Каис Саид еще раз подтвердил, что «урегулирование ливийского конфликта должно осуществляться ливийцами, без чьего-либо внешнего вмешательства, и Тунис привержен принципу суверенитета Ливии и будет охранять свой суверенитет так, чтобы не быть тыловым фронтом для какой-либо стороны». [5] Сочтя тунисского президента своим сторонников в борьбе против турецкого влияния в Средиземноморье, Макрон пригласил его с официальным визитом в Париж. По итогам их переговоров 22 июня Каис Саид указал на необходимость «укрепить новую легитимную власть в Ливии вместо временно легитимной». [6] Это заявление было воспринято как смена позиции Туниса, который раньше придерживался нейтралитета. Хотя слова тунисского президента можно толковать в контексте продвижения мирного урегулирования, все же, учитывая обстоятельства, это вероятнее всего был призыв к расшатыванию позиций правительства Сарраджа, тем более что Схиратское соглашение 2015 г. – основа легитимности ПНС, — осталось выполненным лишь частично. Каис Саид напомнил также о своем проекте мирного урегулирования, который он пытался реализовать еще в декабре 2019 г., когда собрал в Карфагенском дворце лидеров более 35 ливийских племен, чтобы в дальнейшем они приняли временную конституцию на основании консенсуса (по модели афганской конституции 2004 г.).
Еще через неделю после столь важного для тунисского президента визита во Францию (второго после вступления в должность, первым был визит в Алжир в феврале 2020 г.), Каис Саид принял премьер-министра Греции, с которым кроме общественно-экономического сотрудничества обсудил турецкое вмешательство в ливийский конфликт. Гость поблагодарил тунисского президента за взвешенную позицию и передал приглашение посетить с официальным визитом Грецию.
Однако не прошло и недели, как 27 июня лидер тунисских исламистов и по совместительству спикер парламента Рашид Ганнуши вновь подчеркнул, что единственное законное правительство в Ливии – это правительство Фаиза Сарраджа, а 29 июня председатель Совета шуры «Ан-Нахды» Абделькарим аль-Харуни на пресс-конференции призвал президента и парламент учесть масштаб национальных интересов в Ливии и как можно скорее разделись с «Ан-Нахдой» позицию относительно правительства Сарраджа.
Рашид Ганнуши перед лицом парламентской оппозиции
«Ливийская карта» Ганнуши не оставила равнодушной парламентариев. Оппозиционная Свободная конституционная партия во главе с «железной леди» Абир Муси 7 мая призвала депутатов расспросить Ганнуши и добиться от него разъяснений по поводу «секретных контактов» с ливийским крылом «Братьев-мусульман» и их лидером Халедом аль-Мишри «за рамками дипломатических обычаев и парламентского регламента». Депутаты Свободной конституционной партии даже объявили голодовку до тех пор, пока не назначат дату расспроса, — тогда заседание было определено на 3 июня. Но не дожидаясь этого знаменательного события, 1 июня десятки людей собрались у здания парламента и потребовали отставки Ганнуши. Кроме того, они требовали наконец учредить Конституционное собрание, которое не функционирует с 2015 г., а также изменить Закон о выборах, а также вернуть прежнюю форму правления, т.е. президентскую республику, и отстранить Ганнуши от должности спикера парламенте на основании превышения полномочий и нарушения принципа невмешательства в ливийский конфликт.
Накануне «расспроса» Ганнуши дал интервью турецкому информационному агентству Anadolu, где очертил свою позицию. Он заверил, что налаживание контактов с международно признанным ливийским правительством Фаиза Сарраджа – это проявление «позитивной предвзятости», ведь «если у вашего соседа пожар, то нельзя проявлять безучастие, нужно помогать тушить». [7]
Слушания в парламенте 3 июня по вопросу «параллельной дипломатии Ганнуши» фактически были сорваны. Сначала депутаты не смогли прийти к единству по вопросу о продолжительности расспросов: нахдисты предлагали ограничить их тремя часами, а партия Абир Муси не намерена была расходится, пока обстоятельно не выяснит все детали, «пусть даже ждать придется до рассвета». Скомканные обещания Ганнуши избегать двойственности в проведении государственной политики и пересмотреть свои позиции звучали неубедительно. Главное же внимание в тот день было приковано к законопроекту от Свободной конституционной партии, гласившему, что «тунисский парламент отвергает внешнее вмешательство в Ливии и не будет создавать на своей территории логистическую базу с целью реализации подобного вмешательства». По сути, голосование по этому законопроекту должно было выявить противников Ганнуши. Оно завершилось на следующий день таким результатом: антиганнушевский законопроект поддержали 94 депутата, 68 проголосовали «против», 7 воздержались. Среди голосовавших «за» — партии «Тахъя Тунис» (Да здравствует Тунис, 14 мест в парламенте), «Сердце Туниса» (Къальб Тунис, 29 мест), блок «Аль-Ислах аль-Ватаний» (Национальная реформа, 16 мест), Демократический блок (41 место, включает партии Народное движение, Демократическое течение и др.), блок «Мустакбаль» (Будущее, 8 мест) и, конечно, инициатор законопроекта – Свободная конституционная партия (17 мест). Не добрав для утверждения всего 15 голосов, законопроект заставил исламистов задуматься: то, что против Ганнуши проголосовали партия «Тахъя Тунис» и Народное движение из Демократического блока (хотя все они входит в правящую коалицию с нахдистами) стало для исламистов ударом.
Почувствовав фронт поддержки, Абир Муси представила в парламенте 8 июня еще один законопроект, в котором предлагалось признать партию «Ан-Нахда» террористической. Муси заметила, что, получая незаконную финансовую и моральную поддержку из-за рубежа, исламисты не только нарушают Закона о партиях и не разделяют религию и политику, они подчиняют интересы Туниса другим государствам, отправляют в «горячие точки», вроде Сирии или Ливии, боевиков тунисского происхождения и наносят вред имиджу Туниса, еще недавно лидировавшего в «черном списке» стран, спонсирующих терроризм. «Все физические и юридические лица, имеющие связи с движением «Ан-Нахда», должны считаться причастными к террористической деятельности по Закону о терроризме», — объяснила Муси, тем более, что в таких арабских странах, как КСА, АРЕ или ОАЭ группировка «Братья-мусульмане» считается террористической. [8]
В продолжение своей идеи Муси стала регулярно рассказывать по телевидению об угрозах в свой адрес. Она якобы получила сведения о подкупе тюремных надзирателей и участившихся тайных ночных визитах членов движения исламистов в тюрьмы к заключенным, осужденным по статье «терроризм»; о том, что из Ливии прибыла группа джихадистов, готовящих на нее покушение и инсценировку несчастного случая с подрывом начиненного взрывчаткой автомобиля. После этого МВД обещало гарантировать ей усиленную охрану.
Однако новый законопроект не столько акцентировался на методах достижения партийных целей, сколько, ставил перед «Ан-Нахдой» вопрос: является ли оно общенациональной партией или же частью исламской радикальной группировки «Браться-мусульмане»?
Не все в «Ан-Нахде» мыслят уходящими в историю мечтами о панисламизме. Существенная по численности «Группа единства и обновления» в партийных рядах не приветствуют переизбрание Ганнуши главой «Ан-Нахды» на третий срок подряд, как бы «отец-основатель» не лоббировал свои интересы. XI съезд «Ан-Нахды» неоднократно откладывался, но неизбежно должнен состояться в 2020 г., и тогда выбор партийного лидера определит и повестку. Известные общественные деятели, вроде бывшего премьер-министра Али Ларайеда, нынешнего министра здравоохранения Абделлятифа аль-Мекки или председатель Совета шуры Абделькарим аль-Харуни, которые в один голос призывают к обновлению и реформам, имеют неплохой шанс занять пост лидера. «Надо уступить место молодым», — призвал также соучредитель движения умеренных исламистов Абдельфаттах Муру, который в конце мая объявил о своем уходе из политики и рядов «Ан-Нахды».
Однако деятельность Ганнуши за последние месяцы не оставляет сомнения в том, что для него важнее международный проект общеарабского единства, пусть даже в рамках радикальной группировки «Братья-мусульмане». Амбициозный основатель тунисского движения исламистов воображает себя политической фигурой мировой величины — его миссия не ограничивается национальным уровнем, и ему не нужны в помощники лице президента или премьер-министра. Тем более, если они не сговорчивые.
Правительство Э.Фахфаха «на волоске от смерти»
Уверившись в неготовности партий правящей коалиции к совместной работе ввиду идеологических различий, в середине мая премьер-министр Фахфах предложил принять «Пакт о солидарности и стабильности правительства». Из-за более насущных проблем с коронавирусом его не рассматривали, но наконец 9 июня лидер тунисских исламистов Рашид Ганнуши прокомментировал этот пакт. В интервью частному телеканалу Nessma он поведал, что в правительстве Элиаса Фахфаха ожидаются изменения, т.к. «правительство не может больше оставаться в нынешней форме». [9] Он пояснил, что «Ан-Нахда», выигравшая парламентские выборы, потребует «паритета между правительством и парламентом, тогда и работа партий будет согласованной». Дело в том, что нынешняя правительственная коалиция состоит из представителей «Ан-Нахды» (54 места в парламенте), Демократического течения (22 места), Народного движения (14 мест) и партии «Тахъя Тунис» (14 мест). Однако две последние имели неосторожность проголосовать в пользу законопроекта о невмешательстве в ливийской конфликт. Иными словами, «Ан-Нахда» предпочла бы более надежных союзников.
Видимо, теперь исламисты вновь потребуют включения в состав правительственной коалиции партнерской партии «Сердце Туниса» (Къальб Тунис), которая ставит членство в правительстве условием своей лояльности. Фахфах ранее отказывал в этом, понимая, что если «Ан-Нахда» будет голосовать в парламенте в тандеме с «Сердцем Туниса», происламской коалицией «Карама «и Демократическим течением, то по совокупности голосов они смогут проводить через парламент любое свое решение.
Усиливая градус давления, «Ан-Нахда» стала угрожать своим выходом из правительства, если ее требования не будут удовлетворены. Кроме того, «Ан-Нахда» подговорила депутатов провести против премьер-министра информационную кампанию: Фахфаха стали обвинять в коррупции за то, что как только он занял должность премьер-министра, компании, в которые он инвестировал средства, выиграли ряд тендеров на госзаказы общей стоимостью 14 млн долл. В июне Фахфах стойко выдерживал осаду и заявил, что сам подаст в отставку, если специально созданная по его делу комиссия в Антикоррупционном комитете докажет злоупотребления. Фахфах шел на серьезный риск, ибо нельзя недооценивать всепроникающих связей исламистов. Говорят, что с момента назначения в 2011 г. на должность министра юстиции нахдиста Нуреддина Бхири (занимал этот пост до 2013 г.), исламисты смогли подчинить своему влиянию едва ли не всю судебную систему.
Сломив волю Фахфаха, исламисты одновременно смогли бы ослабить и президента, решением которого Фахфах был назначен на свой пост. Однако 23 июня президент Каис Саид сделал неожиданный ход конем: объявил об инициативе внесения поправок в конституцию с целью сменить форму правления на президентскую республику. Тем более что эту идею поддерживает широкая общественность и многие политические партии. «Нынешнее положение и то, что касается системы управления в стране, — так больше продолжать не может», — заявил президент телеканалу France 24. [10] В мае о смене режима заговорил и Всеобщий союз тунисских трудящихся (ВСТТ, профцентр). «Нужен референдум, чтобы народ сам определил, насколько нынешний режим оптимален», — сказал в этой связи глава профцентра Нуреддин Табуби.
Отношения между исламистами и профцентром, членами которого считаются боле 500 тыс. граждан, стали особенно напряженными. После ареста одного из профсоюзных деятелей по обвинению в агрессии в отношении депутата происламской коалиции «Карама» профсоюзное движение устроило 28 июня демонстрацию в г. Сфакс. «Мы пойдем на площадь Бардо (резиденция правительства – авт.) и сменим политические ориентиры….государство на грани банкротства из-за ошибочного выбора» — выкрикивал в толпе демонстрантов глава ВСТТ Табуби. [11]
Опросы населения показывают, что реально исламисты претендуют лишь на 13% электората, но с учетом политической расщепленности (в Тунисе более 200 партий), для электорального процесса этот процент оказывается существенным. В начале июня в тунисской газете «Магриб» были опубликованы результаты общественного мнения, продемонстрировавшие, что более 68% опрошенных Рашид Ганнуши не доверяли. При этом более 53% респондентов соглашались с тем, что нынешний политический курс страны ошибочный.
Вновь народные волнения
За май-июнь участились общественные выступления, которые требовали роспуска парламента, референдума с целью смены формы правления и проверки источников финансирования всех партий, а особенно «Ан-Нахды».
Крупные выступления охватили с конца мая центрально-южные районы страны (Сфакс, Сиди-Бу-Зид, Гафса, Кассерин, Тузр, Татавин) – эти носили преимущественно экономический характер. В муниципалитете Камор провинции Татавин протестное движение перекрыло подъезды к местам, где ведется нефтедобыча. (Провинция Татавин обеспечивает 40% добычи нефти и 20% добычи газа страны.) Таким образом, переправка топлива к порту Зарзис была затруднена. Безработные молодые люди требование обеспечить всем равный доступ к труду на основании соглашения, подписанного между активистами протестного движения и правительством в 2017 г. Так называемое Коморское соглашение 2017 г. увенчало ожесточенные протесты местной безработной молодежи, которые длились три месяца. Оно предусматривало инвестирование в регион 27 млн долл, сокращение безработицы за счет трудоустройства 1500 безработных на нефтегазовые предприятия и 500 — на природоохранные. Тогдашнее правительство Юсефа Шахеда во главе с исламистами «Ан-Нахды» пообещало выполнить соглашение, но обещание не сдержало.
На протяжении всего июня 2020 г. протестующие вновь жгли покрышки и оказывали сопротивление полицейским. Протесты усилились после задержания 21 июня лидера протестующих Тарика аль-Хаддада – полиция применила слезоточивый газ. Протестующие напоминали, что во время предвыборной кампании 2019 г. исламисты разъезжали по южным провинциям и обещали следить за исполнением договора 2017 г. К новому спикеру парламента Рашиду Ганнуши была направлена делегация Татавина, но она была встречена лишь новыми обещаниями. К концу июня к государственным объектам Татавина были приставлены военные отряды, но с 22 июня работа предприятий была приостановлена. В ответ на неадекватные действия властей ВСТТ призвал к всеобщей забастовке.
Обескровленная пандемией коронавируса тунисская экономика не обещает скорого восстановления. «Все госпредприятия обанкротились», — констатировал премьер-министр Элиас Фахфах, подводя итог «стодневной дате» формирования нового правительства.
Таким образом, экономический кризис после коронавируса и ожесточенная борьба между президентом и премьер-министром, с одно стороны, и исламистами, ломающими копья ради подчинения себе парламента, с другой стороны, могут спровоцировать ситуацию сопоставимую с той, что грозила Тунису гражданской войной в 2013 г.
Ссылки: