В результате западных санкций новое руководство Судана сталкивается с серьезными экономическими проблемами: задолженность государства на данный момент составляет около 60 млрд долларов США, а задолженность перед Международным валютным фондом (МВФ) и кредиторами Парижского клуба составляет сумму около 2,6 млрд долларов. Официальный Хартум считает, что Судан может возобновить свою деятельность только тогда, когда Соединенные Штаты исключат страну из списка спонсоров терроризма, что с 1993 года сделало ее изолированной от большей части международной финансовой системы. Министр финансов Ибрагим аль-Бадави заявил в ноябре 2019 года, что Судану требуется 5 млрд долларов в виде бюджетной поддержки для предотвращения экономического коллапса – ситуация, которая, вероятно, станет еще более опасной, когда Судан столкнется с последствиями пандемии коронавируса COVID-19.
Правительство Судана уже начало получать финансовую помощь от государств Персидского залива. Известно, что только фонд развития Абу-Даби перевел 250 млн долларов в Центробанк Судана для поддержки национальной валюты. Пекин на данный момент еще не оказал финансовой помощи новому правительству. Однако, за последние два десятилетия КНР инвестировала более 20 млрд долларов в Судан, в основном в нефтяной сектор, и по состоянию на конец 2018 года общий долг Судана перед Китаем оценивался китайскими специалистами в сумму около 10 млрд долларов. На форуме по китайско-африканскому сотрудничеству (FOCAC) в 2018 году Китай согласился списать значительную часть долга, который Судан взял на себя в течение 2015 года. Тем не менее, согласно сообщениям СМИ КНР, Судан по-прежнему должен Китаю более 2 млрд долларов и не выполнил соглашение, по которому платежи были отложены на пять лет[i] [1]. Правительство Омара аль-Башира надеялось получить значительные ссуды и помощь от Китая в кулуарах саммита, но получило только обещания о предоставлении гранта в размере 58 млн долларов и беспроцентного кредита в размере 30 млн долларов.
Пока инвесторы Судана из государств Персидского залива готовы восполнить бюджетные пробелы страны, официальный Пекин, похоже, не хочет вмешиваться в ситуацию и не предлагает меры поддержки. Однако посол Китая в Хартуме Ма Синьмин публично отметил, что Пекин «одобряет исключение Судана из списка спонсоров терроризма в Вашингтоне», несмотря на то, что такой шаг может привести к столкновению китайских фирм с большей конкуренцией, когда Судан станет открыт для бизнеса[ii] [2].
Китайские политологи полагают, что официальный Пекин готов поддержать финансовую реформу, которая будет сопровождать изменения в стране. Этот тезис основывается на том, что повышение макроэкономической стабильности в позволит суданскому государству лучше обслуживать свой долг и впоследствии расширить сотрудничество, связанное с китайским инфраструктурным проектом «Один пояс, один путь».
Анализ зарубежных СМИ показывает, что вклад Китая в восстановление экономики в Судане в ближайшей и среднесрочной перспективе будет сосредоточен на проектах, которые официальный Пекин считает беспроигрышными для себя, в частности железнодорожный проект Порт-Судан – Нджамена. Китайские эксперты предполагают, что Поднебесная будет играть значительную роль в развитии суданской инфраструктуры в соответствии с намерением нового правительства африканского государства стимулировать индустриализацию и экспорт готовой продукции. В ходе недавней встречи с министром иностранных дел КНР Ван И премьер-министр Абдалла Хамдок выразил намерение правительства стать участником проекта «Один пояс, один путь». Информированные источники МИД КНР также утверждают, что сторонами будет поддержан Меморандум о взаимопонимании по проекту железной дороги, одобренной еще при режиме Омара аль-Башира.
Тем не менее, объективно остается ряд ключевых вопросов, которые могут помешать или как минимум замедлить реализацию проекта. Так, темпы развития суданской железнодорожной сети в конце 2000-х годов был скромным (длина железнодорожной сети составляла около 4,5 тыс. км), отчасти потому, что доступное финансирование значительно сократилось после 2011 года, а проект оказался чрезмерно амбициозным. Хотя на саммите FOCAC в Пекине в 2018 году китайская сторона изыскала средства для финансирования проекта, соглашение с с официальным Хартумом еще предстоит заключить. Высокопоставленные источники суданского оппозиционного движения «Силы за свободу и перемены» неоднократно заявляли, что правительство намерено обеспечить управляемость и устойчивость контрактов на новые инфраструктурные кредиты. Тем не менее, по-прежнему существуют опасения, что Судан может повторить опыт железнодорожного проекта Найроби-Момбаса в Кении, когда-то являвшийся флагманом инициативы «Один пояс, один путь», но вставший из-за проблем, связанных с неэффективным управлением проектами и коррупционной составляющей.
Кроме того, расширение железнодорожной сети Судана может быть затруднено в следствие региональной политической напряженности и отсутствия должного уровня безопасности. В 2014 году правительство Омара аль-Башира достигло политического соглашения с Чадом относительно строительства железной дороги, которая свяжет Хартум и Нджамену с Порт-Суданом, но напряженность в отношениях между «Силами за свободу и перемены» и президентом Чада Идрисом Деби может поставить под угрозу данную сделку. В марте 2012 года Чад достиг соглашения с Китайской корпорацией гражданского строительства о развитии железнодорожной линии от Нджамены до границы с Суданом, однако подрывная деятельность повстанцев в восточной части Чада не позволили осуществить проект.
По оценке экспертов Центра изучения Западной Азии и Африки (подразделение китайской Академии общественных наук) генерал Хемедти, заместитель главы Переходного военного совета Cудана с большой долей вероятности станет ключевой фигурой в переговорах с Пекином. Он также известен как бывший торговец верблюдами и главный куратор критически важных экономических секторов Судана, таких как добыча золота и строительство инфраструктурных объектов. В своем родном регионе Дарфур он курирует компанию «Аль-Джунаид для дорог и мостов», которая выполняет контракты на строительство как минимум трех автомагистралей в Дарфуре[iii] [3]. Арабское племя хемедти находится на границе между Суданом и Чадом, и Хемедти использовал историческую составляющую для налаживания прочных связей с кругами власти в Нджамене и укрепления влияния в восточной части Чада. Потенциально углубляющиеся связи между китайскими игроками и интересами Хемедти в регионе порождают предпосылки втягивания Пекина в конфликт в Дарфуре, где правительство Судана поддержало стратегию принудительного перемещения в периферийных районах нефтяных концессий в 1990-х годах. Начиная с 2014 года эта тенденция распространилась и на дарфурские горнодобывающие регионы.
Таким образом, с одной стороны, китайские дипломаты и деловые круги в целом поддерживают усилия по проведению реформ в той мере, в которой они улучшают инвестиционный климат в Судане, оцениваемый китайскими фирмами как сложный. С другой стороны, широкомасштабная антикоррупционная кампания, нацеленная на бывший внутренний круг Омара аль-Башира, вызывает обеспокоенность Пекина, в случае если она затронет китайские компании. Учитывая, что контроль генерала Хемедти над экономикой Судана усилился после заключения переходного соглашения, и что в результате этого отношения Китая с центральным посредником в Судане будут расширяться, Пекин может поддержать любые инициативы Хемедти по блокированию антикоррупционной политики правительства и программы политических реформ.
[i] [4] Sudan Tribune, «China Cancels Sudan’s Pre-2016 Debt: Envoy“, September 14, 2018, www.sudantribune.com/spip.php ?article66243.
[ii] [5] PRC/MFA, “Everlasting China-Sudan Relationship: Work Together for a Shared Future,” October 24, 2019, www.fmprc.gov.cn/mfa_eng/wjb_663304/zwjg_665342/zwbd_665378/t1710620.shtml.
[iii] [6] ICG, «Safeguarding Sudan’s Revolution”, https://www.crisisgroup.org/africa/horn-africa/sudan/281-safeguarding-sudans-revolution [7]