- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Израиль и его геополитические интересы в Восточном Средиземноморье в оценках итальянских экспертов

Ливийские события вполне закономерно оттеснили все остальные процессы, протекающие в Восточном Средиземноморье на второй план. Между тем, в этом регионе имеются не только наиболее часто упоминаемые игроки, такие как Египет, Турция или участники «дальней линии», выражаясь спортивной волейбольной терминологией, «накидывающие» от центра поля, как ОАЭ, Катар, Франция и РФ. Есть еще один, который никак пока не позиционировал себя относительно того же ливийского кризиса, но, тем не менее, потенциально является, если не главным, то одним из основных участников борьбы за геополитическое доминирование в этой стратегически важной части мира – и это Израиль. Эксперты, сотрудничающие с итальянским международным институтом политических исследований, ISPI, Эхуд Эйран (Ehud Eiran, из Университета Хайфы, University of Haifa) и Маттео Коломбо (Matteo Colombo) выступили с оценкой того места и той роли, которое Средиземное море играет сегодня для израильской политики, и, естественно, экономики.

Хотя, Средиземное море долгое время, традиционно, было своеобразными задворками в геополитическом мышлении Израиля, в нем, в 2000-х годах, произошел заметный сдвиг: Израиль поворачивается к нему лицом. Средиземноморье играет растущую роль в геостратегическом мышлении Израиля. Это в значительной степени является результатом открытия и разработки месторождений газа в Средиземном море, начавшихся в конце 1990-х годов. Разрабатываемые довольно быстро, эти запасы газа сделали Израиль энергетически самодостаточным, субъектом со значительным геостратегическим преобразованием. До этих открытий энергия для Израиля была серьезной проблемой. У государства не было энергоресурсов, и в течение десятилетий ему было трудно обеспечить поставки перед лицом враждебности арабских соседей. С открытиями газа Израиль получил не только энергетическую независимость, но и новые экономические и политические инструменты. Израильские соглашения об экспорте газа в Египет, Иорданию и ПНА дали ему важные рычаги воздействия. Открытие газа в Средиземном море также предоставило возможность для экспорта в Европу, если действительно израильско-греко-кипрские проекты по строительству подводного газопровода будут реализованы. Новый морской источник энергии способствовал расширению ВМС Израиля. Традиционно, бывшие пасынком в израильских вооруженных силах, ВМС (Хэйль ха Яйам) стали качественно развиваться: в 2013 году правительство поручило им защитить газовые месторождения на шельфе, несмотря на то, что они находятся в частных руках (в том числе принадлежат не израильскими компаниям) и находятся за пределами территориальных вод Израиля.  Новая задача наряду с расширением подводной компоненты (возможно, в рамках будущего ядерного сдерживания против Ирана) наделила ВМС Израиля более важной ролью в поддержании национальной безопасности и при распределении ресурсов на оборону. Это также позволило Израилю более активно использовать силу для международного сотрудничества и военной дипломатии в регионе. Такой поворот к морю также способствовал формированию квази-альянса с Кипром и Грецией, который включает, среди прочего, возможный совместный проект по экспорту газа, военные учения и двухлетние трехсторонние встречи на высшем уровне между лидерами этих стран. Как и его региональные союзники, Израиль сталкивается с растущим интересом Китая к Средиземноморью. Китайские корпорации заключили контракт на расширение двух крупнейших портов Израиля — Ашдода и Хайфы. Последнее было достаточно существенным, чтобы раздражать США, 6-й флот которых в прошлом использовал порт Хайфы для пополнения запасов. Израильские и китайские компании находятся на ранних этапах разработки проекта высокоскоростной железной дороги, финансируемого и, в значительной части, принадлежащего Китаю, который будет проложена от израильского порта на Красном море в Эйлате до средиземноморского порта Ашдод, и будет служить альтернативным маршрутом для участка Суэцкого канала «пояса Пекина» и Дорожной инициативы (Road — Belt and Road Initiative).

Наконец, геостратегический поворот Израиля к морю вызван его новой зависимостью от опресненной воды из Средиземного моря. На протяжении десятилетий страна страдала от нехватки воды. Следуя плану правительства 2008 года, Израиль перешел в сильную зависимость от опресненной воды, которая добывается в Средиземном море и обрабатывается на пяти береговых заводах. Сегодня на опресненную воду приходится более 50% общего потребления воды Израилем и 80% его бытовых и коммерческих потребностей в воде.

Поворот Израиля к морю может еще больше повлиять на его отношения с действующими в регионе субъектами. С одной стороны, он обещает большую интеграцию Израиля на Ближнем Востоке. Иордания, которая имеет ограниченные природные ресурсы, уже получает выгоду от близкого, доступного источника энергии и водоснабжения из Израиля. ПНА могла бы последовать этому примеру. Египет импортирует газ из Израиля, чтобы восполнить разрыв между его текущими национальными газовыми ресурсами и все возрастающими потребностями египетской экономики. С другой стороны, самообеспечение Израиля и морской союз с неарабскими, немусульманскими Грецией и Кипром, также можно рассматривать как способ дистанцироваться от Ближнего Востока. Альянс с эллинскими народами может также втянуть Израиль в эскалацию напряженности между греческими государствами и Турцией. В последние несколько месяцев Анкара стала более настойчиво проявляет себя в Восточном Средиземноморье, включая применение силы в Ливии, подписание с ней соглашения о демаркации ИЭЗ, наряду с разведкой в северной акватории Кипра, примыкающей к непризнанной Турецкой Республике Северного Кипра. Турция является самым сильным морским игроком в регионе и вкладывает значительные средства в поддержание этого статуса. Ее отечественная промышленность развивает потенциал для строительства крупных военно-морских платформ, среди которых подводные лодки, фрегаты и десантные вертолетоносцы, осваивает противокорабельное управляемое ракетное вооружение, а также готовится для экспорта военных кораблей в другие государства. Турция помимо этого является ключевым игроком в управлении потоком беженцев из региона в Европу и участвует в большинстве конфликтов в Восточном Средиземноморье. Кипр и Греция могут ожидать, что Израиль, превосходящий их в военном отношении станет новым союзником и поможет обуздать амбиции Турции. Неравенство между силой и стремлениями Турции и ее кажущаяся маргинализация со стороны развивающейся оси: Египта, Израиля, Греции и Кипра, могут усилить региональную напряженность и привести к прямой конфронтации между Турцией и Израилем, особенно по вопросам энергетики, демаркации исключительной экономической зоны (ИЭЗ) или той же Газы, что, даже более вероятно. Наконец, геостратегический поворот Израиля к морю может поддержать существующие региональные институты, такие как Союз Средиземноморья, или, по крайней мере, усилить желание Израиля поддержать их или, возможно, даже создать новые. В конце концов, зависимость Израиля от энергии и воды из Средиземного моря требует более активного участия еврейского государства в защите и регулировании этого пространства. Совместные аспекты морской разведки и экспорта газа уже привели к созданию в начале 2020 года, зародившегося в Каире, нового восточносредиземноморского образования – Восточного газового форума.

Открытия месторождений газа в Восточном Средиземноморье были с энтузиазмом восприняты международными наблюдателями, хотя текущая динамика цен требует осторожности. В этом вопросе следует учитывать возможности политического и экономического сотрудничества для государств региона и за его пределами, а также финансовые риски добычи и продажи газа в глобальном сценарии, характеризующемся низкими ценами и снижающимся спросом. Выдвигаемые аргументы заключаются в том, что значительные государственные инвестиции со стороны региональных и европейских государств и четкая позиция в отношении Турции являются необходимыми условиями для использования появившихся газовых возможностей, и что для правительств настало время предпринять необходимые шаги. Более подробно, европейские государства и региональные правительства должны в ближайшее время принять окончательное решение о том, стоит ли строить трубопровод из газовых месторождений Египта, Израиля и Кипра в Италию (East Med) и о том, должна ли Турция быть включена в форум (EMGF): региональную платформу для управления ценами на газ и потоком энергоресурсов от добывающих стран к потребляющим.

Возможности для подобного сотрудничества связаны с общими экономическими интересами средиземноморских государств, заключающимися в том, чтобы использовать местные энергетические ресурсы и экспортировать их в Европу и другие страны. Движущими факторами сотрудничества являются относительно высокое количество газа в региональном бассейне, близость газовых месторождений и существующий инфраструктурный ландшафт. Если посмотреть на газовые месторождения Восточного Средиземноморья, то общие запасы для Израиля составляют около 886 млрд куб. м. Это месторождения «Левиафан»: 450 млрд куб. м; «Тамар»: 318 млрд куб. м; «Далит»: 55 млрд куб. м; «Танин»: 55 млрд куб. м; «Кариш»: 8 млрд куб. м); 850 млрд куб. м для Египта, в среднесрочной перспективе; и 299–359 млрд куб. м для Кипра (месторождения «Афродита»: 129 млрд куб. м. и «Калипсо»: 170–230 млрд куб. м). Если рассматривать совокупные данные в перспективе, то суммарные запасы составляют 2,035-2,095 млрд куб. м газа, что составляет примерно 4 года потребления газа для всех европейских государств. (554 млрд куб. м потреблено в 2019 году). Если посмотреть на ожидаемое внутреннее потребление, Египет получает около 57 млрд куб. м в год, Израиль — около 10 млрд куб. м в год, а Кипр — около 1 млрд куб. м с в год. Стоит отметить, что упомянутые выше месторождения включают в себя все запасы газа для Израиля и Кипра, в то время как Египет имеет больше месторождений на своей территории. Отсюда следует, что газ Восточного Средиземноморья будет покрывать как внутреннее потребление, так и экспорт. При таком сценарии координация процесса добычи приведет к снижению цен, что сделает газ более конкурентоспособным на международном рынке. Фактически, газовые месторождения Восточного Средиземноморья расположены в пределах 100-150 км друг от друга, поэтому их очень выгодно соединять  для экспорта. Чтобы лучше понять этот момент, стоит упомянуть, что текущий проект транспортировки газа в Италию по трубопроводу, разработанный Израилем, Кипром и Грецией в предварительной сделке, потребует соединения всех региональных месторождений для максимизации прибыльности проекта. Альтернативой является транспортировка газа танкерами, что также выиграет от существующей региональной инфраструктуры. Газ может быть доставлен в комплекс по производству сжиженного природного газа (СПГ) в той же Дамиетте.

Финансовые риски связаны с затратами на добычу газа с региональных месторождений по сравнению с текущими мировыми ценами. Газ Восточного Средиземноморья часто располагается в десятках километров от побережья и в относительно глубоких водах. Эти два элемента делают его добычу дорогой по сравнению с другими источниками в России и США. Чтобы лучше понять этот момент, полезно взглянуть как на оценку затрат на добычу, так и на существующие контракты. Чарльз Эллинас, генеральный директор кипрского энергетического консалтингового агентства ECP Natural Hydrocarbons Company и один из ведущих экспертов энергетического рынка Восточного Средиземноморья, оценивает среднюю стоимость добычи газа в регионе в размере около 4,5 долл. за миллион британских тепловых единиц (МБТЕ). Соглашение между Иорданской национальной электроэнергетической корпорацией (НЕПКО) и израильским консорциумом «Левиафан» устанавливает цену продажи газа до 4,79 долл. США за МБТЕ. Отсюда следует, что точка безубыточности газа в Восточном Средиземноморье, вероятно, находится где-то между 4,75 и 5 долларов за МБТЕ при продаже его соседним странам. Эта цена аналогична средней стоимости продажи газа для Европы в 2019 году, которая составила 4,80 долл. США за МБТЕ, но это сделало бы газ Восточного Средиземноморья неконкурентоспособным с учетом транспортных расходов. Транспортировка газа судами СПГ не помогла бы решить проблему, поскольку средние цены на газ в Европе в 2019 году (5,05 долл. США за МБТЕ) и в Азии (5,53 долл. США за МБТЕ) слишком низкие, чтобы сделать газ из Восточного Средиземноморья привлекательным для покупателей. Кроме того, текущие низкие цены могут сохранится при взгляде на будущие перспективы во времена газового избытка. Международное энергетическое агентство (EIA) ожидает, что цена продажи природного газа в период между 2020 и 2035 годами составит около 4 долларов США за МБТЕ, тогда как с 2035 и до 2050 года, она должна составить 5 долларов США за МБТЕ. Отсюда следует, что восточносредиземноморскому газу не хватает конкурентоспособности из-за текущей ценовой конъюнктуры. Эта проблема будет частично решена с помощью трубопровода, который соединит районы Восточного Средиземноморья с Европой. Инфраструктура, безусловно, снизит транспортные расходы, но такой проект требует больших финансовых вложений для реализации. Предполагаемые затраты на транспортировку 10 млрд куб. м газа из добывающего района в Италию по трубопроводу, как ожидается, составят около 7 млрд евро. По оценкам Ellinas, себестоимость трубопровода составляет около 3,50 долл. США в цене за МБТЕ, а рентабельная цена на газ составляет не менее 8 долл. США за МБТЕ с учетом стоимости добычи. Из этого следует, что энергетические компании могут посчитать, что инвестиции в трубопровод не стоят такой цены. Поэтому государства-члены ЕС должны вмешаться и финансировать проект, чтобы сделать его более конкурентоспособным

Предыдущий анализ предполагает, что газовый потенциал Восточного Средиземноморья может остаться неиспользованным в ближайшие годы, если европейские и региональные государства или европейские институты не окажут политическую и финансовую поддержку трубопроводу. Такое решение будет иметь высокую политическую значимость, поскольку оно отражает позицию европейских и региональных государств по отношению к текущей политике Турции в Средиземноморье. Анкара ясно дала понять, что она выступает против трубопровода East Med, который будет препятствовать роли Турции в качестве энергетического моста между восточным производством и европейской зоной потребления. Кроме того, Анкара может претендовать на участие в механизме управления ресурсами EMGF в ближайшие годы. Короче говоря, турецкая стратегия указывает на препятствие для инфраструктурного проекта в этом районе, пока другие государства продолжают исключать Анкару из коллективных решений. Подписание Соглашения об исключительной экономической зоне (ИЭЗ) с международно признанным правительством Ливии (Триполи) и текущая разведка газа в ИЭЗ Северного Кипра, признанного Турцией, следует понимать, именно в этих рамках. Сделка с Ливией также препятствует строительству трубопровода, выдвигая правовые предлоги; геологоразведка на ИЭЗ Северного Кипра направлена ​​на поиск газа для обоснования участия в EMGF в качестве страны, занимающейся добычей газа в этом районе. Европейские и региональные государства в настоящее время не имеют четкой стратегии реагирования на турецкий план, и такая неопределенность выгодна Анкаре. Коллективный ответ может идти двумя возможными путями. Во-первых, признать политические интересы Турции как законные, и таким образом привлечь Анкару в качестве партнера в Восточном Средиземноморье.

Этот вариант имел бы преимущество в том, что он успокаивал некоторые из нынешних напряженных отношений, но он также побуждает Турцию занять еще более настойчивую позицию в регионе. Второе – это исключение Анкары из инфраструктурного механизма принятия решений в Восточном Средиземноморье для сдерживания турецкой экспансии. Такая стратегия не только нанесет ущерб региональным амбициям Турции, но и усугубит существующую напряженность в отношениях с Анкарой. Какое бы решение ни было принято, европейские и региональные государства должны занять четкую позицию в отношении турецкой активности в последующие месяцы. Предстоящий период имеет решающее значение как потому, что ливийский конфликт будет определять региональную обстановку по отношению к конкуренции между Каиром и Анкарой, так и из-за того, что Турция может найти новые газовые месторождения в этом районе, что даст этой стране претензию на вступление в EMGF. На данный момент, Турция, по-прежнему, является «слоном в посудной лавке» в отношении газа из Восточного Средиземноморья. Поэтому необходимо выработать четкую позицию в отношении Турции, прежде чем можно будет серьезно заняться каким-либо проектом.

Естественно, говоря о позиции европейских стран, авторы отождествляют ее с той, что, по их мнению, следовало бы выработать самому Израилю.

В момент подготовки этого материала, как сообщило Reuters, в воскресенье, 19 июля, правительство Израиля одобрило соглашение с европейскими странами о прокладке по дну Средиземного моря газопровода East Med, который свяжет юг Европы с месторождениями на израильском и кипрском шельфе.

Проект стоимостью 6 млрд евро предполагает строительство трубопровода протяженностью почти 2 тысячи километров и мощностью 10 млрд куб. м в год, которая может быть удвоена в случае необходимости.

Газ из Восточного Средиземноморья через остров Крит будет поставляться в материковую Грецию, а оттуда — по трубопроводу «Посейдон» в Италию и далее по соединительному газопроводу между Грецией и Болгарией в другие европейские страны.

«Одобрение рамочного соглашения правительством о прокладке трубопровода является исторической вехой, превращающей Израиль в экспортера энергоресурсов», — заявил израильский министр энергетики, Юваль Штайниц.

Тем не менее, оценки экспертов касательно экономических составляющих East Med подводят нас к мысли о том, что было бы ошибочным привязывать геополитические интересы Израиля в Восточном Средиземноморье, исключительно, к газовому экспорту в Европу. Это еще как посмотреть, вопросы рентабельности и техническая сложность проекта вполне могут притормозить его реализацию.  Не меньшую роль для Израиля играют вопросы безопасности и транспортного сообщения, рыболовства и экологии, поэтому газовый «триггер» лишь ускорил закономерный рост внимания израильтян к морскому вектору. К слову, далеко не факт, что мнение Израиля и его интересы будут во всем и всегда совпадать с соседними, с теми же египетскими, на каком-то этапе, мы вполне допускаем возможность сближения с той же Анкарой. Гораздо большее значение приобретает охрана и оборона собственных территориальных вод, экономической зоны и транспортных путей для экспорта и импорта в Израиль. С этой точки зрения, рост военно-морского потенциала Египта, Алжира, Турции, экспансия в регион Китая, ОАЭ, РФ учитываются в стратегии Израиля на морском направлении в, пожалуй, превосходящем значении, чем будущие газовые проекты.