21 мая в катарской столице было объявлено об “успешном завершении” проходившего под эгидой правителя этой страны и Лиги арабских государств (ЛАГ) ливанского “национального диалога”. Заявлению приходится верить — участники “диалога” приняли подтверждающее это заявление Соглашение Дохи.
О чем в нем говорится? Его открывает преамбула: “Под благородной эгидой Его Высочества шейха Хамада бен Халифы Аль Тани, эмира Государства Катар, завершая усилия арабской министерской комиссии, занимавшейся под руководством ее председателя Его Высочества шейха Хамада бен Джасема бен Джабера Аль Тани, премьер-министра и министра иностранных дел Государства Катар, решением ливанского кризиса, а также г-на Амру Мусы, генерального секретаря Лиги арабских государств и Их Превосходительств, членов министерской комиссии, министров иностранных дел Иорданского Хашимитского Королевства, Государства Объединенных Арабских Эмиратов, Королевства Бахрейн, Алжирской Народно-Демократической Республики, Республики Джибути, Султаната Оман, Королевства Марокко и Йеменской Республики, а также основываясь на арабской инициативе прекращения ливанского кризиса и выполняя соглашение, достигнутое ливанскими участниками диалога под патронажем арабской министерской комиссии 15 мая 2008 г. в Бейруте, которое рассматривается как неотъемлемый элемент этого соглашения, в Дохе с 16 по 21 мая 2008 г. проходило заседание ливанского национального диалога”. Эта длинная цитата (по сути дела, полностью воспроизводящая текст преамбулы Соглашения Дохи) не только дань вежливости, проявленной лидерами противоборствующих ливанских партий и движений, — она важна и в другом отношении. Любой читатель этого текста неизбежно понимает, сколь труден был путь к тому, что было названо в катарской столице “успешно завершившимся”.
Участников ливанского “национального диалога” слишком многое разделяло, и, если бы не многосторонние усилия (а порой и откровенное давление всех заинтересованных сторон), то инициированное Катаром начинание (тем более если бы оно происходило в Ливане) едва ли могло бы стать “успешным”, имея в виду документальное оформление достигнутой сторонами кризиса договоренности. Во всяком случае, международные арабоязычные издания были откровенны: “слишком долгие роды”, замечала “Аш-Шарк Аль-Аусат”, комментируя Соглашение Дохи. Эти “роды не закончились бы появлением младенца, — замечала со своей стороны “Аль-Хайят”, — если бы не умелый катарский врач”. Но если так обстояли дела, то сколь же хрупко это соглашение!
Тем не менее о чем договорились противоборствующие ливанские стороны?
Первый пункт соглашения гласит: “Стороны достигли соглашения о том, что председатель Совета депутатов ливанского парламента в течение 24 часов и на основе полагающихся процедур созовет сессию Совета для избрания согласованного кандидата генерала Мишеля Сулеймана президентом Республики. Эта мера с конституционной точки зрения, является наилучшей для избрания президента в переживаемых страной чрезвычайных условиях”. Итак, решение этой задачи возложено на лидера движения АМАЛЬ – спикера Набиха Берри. Да, Н. Берри от имени ливанской “оппозиции” уже заявил в Дохе, что “оппозиция прекращает свои демонстрации в центре Бейрута”. Но в том же своем заявлении, сделанном в катарской столице, он, поблагодарив правителя Катара, отметил “свершенное” им “чудо”, имея в виду подписанное в Дохе соглашение. «Чудо» — странное слово для политика, стремящегося к разрешению кризиса в собственной стране, но говорящего при этом только об “осуществленных израильтянами (летом 2007 г. – Г.К.) разрушениях и убийствах мирных жителей в южных пригородах Бейрута”, ни словом не упоминая о том, что сделала значительно позже и в более широком масштабе уже представленная его движением и “Хизбаллой” оппозиция. Впрочем, комментируя будущее М. Сулеймана в качестве президента, ливанские аналитики уже сегодня говорят о том, что “во дворец Баабда (резиденция ливанского президента. – Г.К.) придет скованный цепями человек”, имея в виду те трудности, с которыми он столкнется, маневрируя между различными полюсами ливанской политики.
Сразу же после избрания нового президента (каким же долгим был этот путь!), как гласит второй пункт соглашения, будет “создано правительство национального единства из 30 министров”. Далее подчеркивается, что “16 министров будут представлять большинство, 11 – оппозицию, а три – будут назначены президентом”. При этом “стороны достигли соглашения о том, что они не будут требовать отставки правительства или затруднять его работу”.
Для того чтобы вывести ливанский “национальный диалог” из хронического кризиса, в условиях которого он работал в Дохе, его участники, по настоянию оппозиции, не обсуждали кандидатуру будущего главы правительства. Перед отъездом из Дохи Н. Берри, ставший, по сути дела, официальным представителем противников прежнего ливанского правительства, подчеркнул, что он не выступает “против избрания большинством депутатов на пост премьер-министра Фуада Синьоры, Саада Харири или кого-либо другого”. Вместе с тем он сообщил о том, что в Дохе происходили “позитивные консультации” по этому вопросу между С. Харири и представлявшим там партию “Хизбалла” Мухаммедом Раадом. Но, равным образом, в Дохе ведущий представитель проправительственных сил С. Харири подчеркивал, также покидая катарскую столицу, что “после избрания президента в стране многое изменится”. По его словам, ливанцам необходим “диалог о судьбе оружия, находящего в руках “Хизбаллы” (хотя вопрос о разоружении этой политической структуры, как и АМАЛЬ, не был поставлен, да и не мог быть поставлен Соглашением Дохи, тем более что попытка правительства Ф. Синьоры решить этот вопрос взорвала Ливан). Он же подчеркивал в специальном заявлении для “Аш-Шарк Аль-Аусат”, опубликованном 22 мая, что “Ливан нуждается в длительном залечивании своих ран” (но как быть в этом случае с готовностью проправительственных сил немедленно приступить к реализации Соглашения Дохи, о чем также говорил С. Харири?) Наконец, в заявлении “Аш-Шарк Аль-Аусат” этот противник ливанской оппозиции подробно остановился на “высокой роли Саудовской Аравии и Египта в деле решения ливанского кризиса” и на “неизбежности столь же высокой их роли в будущем”. Иными словами, в своем стремлении обуздать “Хизбаллу” и ее сторонников приверженцы “ливанской законности” и далее будут разыгрывать карту их сторонников – Саудовской Аравии и Египта? В то же время в Дохе для вывода ливанского “национального диалога” катарские официальные лица специально консультировались с сирийской и иранской стороной. Таким образом, хрупкость Соглашения Дохи становится еще более очевидной.
Третий пункт Соглашения Дохи касается укрупнения ливанских избирательных округов, а также передачи проекта нового избирательного закона на рассмотрение “национальной комиссии по подготовке избирательного закона”, которой будет руководить один из министров правительства Ф. Синьоры. Иными словами, это положение Соглашения в значительной мере отвечает интересам “ливанской законности”, а не оппозиции, что вновь нарушает внутриливанский баланс сил, делая это Соглашение во многом уязвимым.
Наконец, два последних пункта Соглашения касаются вопросов отказа от применения силы или использования ее применения при решении политических противоречий между сторонами, а также укрепления роли государства во внутренней жизни Ливана.
Итак, “стороны обязуются воздерживаться или возвращаться к использованию оружия или насилия ради достижения политических преимуществ”, и они же провозгласили себя обязанными “не использовать язык оскорблений, запугивания и политического подстрекательства”. Они же “начинают диалог об укреплении роли ливанского государства в его отношениях с различными политическими структурами, действующими на политической арене”. В этой связи они взяли на себя обязательство “уважать суверенитет государства во всех регионах” страны с тем, чтобы “ни в одном из этих регионов не могли укрыться те, кто стремится избежать наказания со стороны правосудия, кто будет в обязательном порядке выдаваться ливанскому правосудию”. Этот “диалог будет проводиться под патронажем президента” и “с участием Лиги арабских государств”.
Иными словами, будет ли ликвидирована ситуация (столь похожая на боснийскую), когда “герои” той или иной этноконфессиональной группы, запятнавшие себя кровью убитых ими или по их приказу членов иных групп, остаются безнаказанными, находясь под защитой своих единомышленников и сторонников их же религиозных воззрений? Да, на этом настаивал перед своим отъездом из Дохи Ф. Синьора, говоря о “власти государства и восстановлении его контроля на всей территории страны”. Для него “власть государства – это путь к внутренней стабильности, к тому, чтобы ливанцы могли сами защищать самих себя”. Но, по его же словам, к этому ведет “слишком долгий путь”.
Этот “долгий путь” был бы не нужен, если бы ливанские политические элиты вели переговоры, а не прибегали к силе оружия. Но оружие уже давно стало в Ливане едва ли не единственным способом решения политических проблем. Дай Бог, чтобы ливанцы вернулись к иным методам, но уже сегодня слишком многое (включая и содержание Соглашения Дохи) заставляет сомневаться в том, что иные методы станут для них возможными в обозримом будущем. Путь к внутренней стабильности в Ливане действительно будет “слишком долгим”.