- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Об отношениях йеменских хоуситов с Ираном в оценках американских экспертов. Часть 2

Инвестиции Ирана в прокси-группы служат нескольким внешнеполитическим целям. Во-первых, поддерживаемые Ираном военизированные группировки препятствуют региональным противникам Тегерана участвовать в периферийных конфликтах, в том числе и в рамках навязывания им все более высоких издержек, и тем самым отвлекая их внимание от самого Ирана. Периодические конфликты Израиля с ХАМАСом в секторе Газа и «Хизбаллой» в Ливане, например, являются примерами такой практики. Таким образом, через эти прокси-группы Иран достигает стратегической глубины обороны своих границ и тем самым компенсирует свою относительно слабую обороноспособность и обычные военные возможности при достаточно низких затратах при одновременном отрицании своего прямого участия в региональной нестабильности. Кроме того, поддержка Ираном прокси-групп является инструментом укрепления влияния Исламской Республики в  соседних государствах и предлагает недорогой механизм экспорта исламской революционной и антиимпериалистической идеологии во всем регионе. Это, пожалуй, одна из самых основных целей иранской стратегии опосредованной поддержки; немедленно и регулярно после 1979 года Иран начал поддерживать лояльные себе организации  по всему региону, чтобы косвенно продвигать идеологические широкие интересы и, по возможности, расширять сферу  влияния шиитской теократии на Ближнем Востоке. Таким образом, поддержка Ираном прокси-групп вытекает из сочетания его более широких стратегических, националистических и религиозных интересов, с одной стороны, и стремления добиться асимметричных военных преимуществ с другой стороны. Однако во всех случаях Иран стремится использовать свои опосредованные группы для продвижения своих стратегических интересов, и уровень поддержки Тегераном прокси-групп за рубежом в значительной степени зависит от того, насколько сильно они влияют на более широкое геополитическое положение Ирана в регионе. Это соображение в какой-то степени относится и к хоуситам, но с рядом серьезных оговорок. Критики хоуситов описывают их как «бесхитростное движение», успехи которого зависели в значительной степени на «“политической проницательности Салеха и хорошо обученных и оснащенных боевых отрядах». Хотя это суждение оспаривается тем фактом, что хоуситы осуществили большую часть их первоначальных военных завоеваний еще до формирования союза с А.А.Салехом. В этой связи отметим, что первоначальная зачистка хоуситами севера страны от местных «Братьев-мусульман» состоялась во многом именно благодаря косвенной поддержки со стороны того же Салеха и Саудовской Аравии. Каждая сила решала при этом свои задачи: Салех ослаблял тем самым своих конкурентов в рамках борьбы за престолонаследие, а Эр-Рияд мстил тем же «братьям» за их связь с Дохой Последующая быстрая экспансия хоуситов на юг страны была обеспечена в первую очередь фактом перехода на их сторону местных гарнизонов Республиканской гвардии по прямому указанию А.А.Салеха.
По словам одного местного критика, политическая и административная неопытность хоуситов будет «догонять их, либо потому, что оппозиция их правлению станет нарастать и у них кончатся деньги». Но эти рассуждения, как правило, упускают из виду или прямо отвергают военные успехи хоуситов и их способность успешно приспосабливаться к быстро меняющимся обстоятельствам. В ходе нынешнего конфликта хоуситы не только неоднократно доказывали свой боевой и политический потенциал, но и постоянно наращивали его. Во всяком случае, эти последние три года продемонстрировали их интерес к приобретению новых навыков и способностей. До войны у хоуситов практически не было опыта маневрирования в межплеменных отношениях. Вынужденные управлять завоеванными территориями, продолжая при этом свою военную кампанию, хоуситы не стали уступать административную ответственность Салеху и его союзникам по партии. Вместо этого хоуситы разместили своих верных сторонников на ключевых постах в административном аппарате: они готовились к наступлению того периода, когда их союз с Салехом больше не будет служить их стратегическим интересам. Потенциал хоуситов в рамках своего будущего развития опасны тем, что Иран стремится распространить свое влияние через них на весь регион.

Хотя они, возможно, и не являются изощренными политическими операторами по сравнению с Тегераном, или той же «Хизбаллой», но они не являются и просто бойцами из северных высокогорий, которые неспособны учиться или расти. Тенденция игнорировать этот потенциал хоуситов может быть просто объяснена непрозрачностью группы, отсутствием внятных данных в отношении их организационной структуры, непрозрачные алгоритмы принятия решений и дефицитом информации в отношении их лидера. В Йемене хоуситов уже давно считают отсталым и изолированным меньшинством, в основном проживающих в горах провинции Саада. С момента распада их Имамата в 1962 году община зейдитов была отстранена от власти в йеменской политике, а их географическая изоляция позволила стереотипам сохраняться в течение долгого времени. Это совсем не так: от власти были дистанцированы одни зейдиты, которые ориентировались на имама, но пришли другие зейдиты (А.А.Салех, братья  аль-Ахмар), которые возглавили племенное суннитское объединение Хашид и страну. На сегодня хоуситы, как и Иран, являются стратегическим субъектом с четкими интересами. По своей сути хоуситы сосредоточены на внутренней политике и исторических обидах. Они хотят большего влияния в йеменских политических делах и включение себя (или доминирование) в любой новый политический порядок, возникающий после нынешней войны. В то время как некоторые хоуситы призывают к «возвращению к правлению имама», их цели не носят в первую очередь религиозного или международного характера. Когда они начали борьбу с правительством Салеха в 2004 году, их основной задачей было получение большей роли в национальных делах; прекращение политической, экономической и культурной маргинализации; и желание положить конец финансируемому Саудовской Аравией прозелитизму в Сааде. На сегодня их цели сильно расширились по мере того, как увеличивалась уровень их власти. Хоуситы теперь требуют гораздо большей роли в йеменских делах, делая перспективу реального политического решения еще более неясной. До сих пор иранская поддержка была для хоуситов полезным способом достижения этих целей. Хотя Иран был связан с хоуситами с момента их первых военных кампаний в 2004 году, исторически эта поддержка была минимальной. Иранская поддержка стала особенно ценной после саудовской интервенции весной 2015 года. Со временем лидеры хоуситов все чаще стали переосмысливали гражданскую войну как часть более масштабного конфликта между Йеменом и Саудовской Аравией, надеясь вернуть традиционные земли хоуситов, которые теперь находятся под контролем Саудовской Аравии. Обеспокоенные тем, что Иран будет развивать прокси-группы на своей границе, Саудовская Аравия вмешалась, чтобы поддержать правительство Хади, которое бежало из страны. Судя по всему, иранская поддержка была довольно незначительной до 2015 года, но именно саудовская интервенция и ее непопулярная воздушная кампания стала самым большим стимулом развития отношений между хоуситами и Ираном. В начале войны казалось маловероятным, что хоуситы когда-нибудь станут еще одной «Хизбаллой», и перспективы того, что Иран может развить их в настоящую прокси-силу казались нереальными. Но после почти трех лет войны, это исход кажется гораздо более вероятным, чем когда-либо. Каковы бы ни были точные истоки, сейчас эти отношения имеют все шансы характеризоваться как стратегические.

На протяжении своей почти 40-летней истории Иран только в трех из шести стран ССАГПЗ эту стратегию проводил всерьез: Бахрейн, Кувейт и Саудовская Аравия. После Исламской революции 1979 года новый режим стремился вдохновить воинствующие политические шиитские движения в этих странах, которые имели значительное маргинализированное шиитское население, для дальнейшего идеологического и геополитического развития. Отчасти благодаря относительно сильным правительствам этих стран (по сравнению с Ливаном в 1980-х годах или Ираком после 2003 года), Иран не пользовался такой же степенью успеха в странах Персидского залива. В то время как «арабская весна» разожгла межконфессиональную напряженность по всему региону и открыла некоторые перспективы создания шиитских прокси-групп, особенно в Бахрейне, в целом иранские инвестиции в создание таких групп в Персидском заливе остаются ограниченными. На протяжении десятилетий суннитские режимы Персидского залива систематически лишали прав свое шиитское население, вызывая недовольство внутри этих общин, тем самым создавая подходящие условия для иранского вмешательства. Эта динамика наиболее ярко выражена в Бахрейне, где шииты составляют большинство населения (примерно 70% процентов), но были в значительной степени исключены из властных и силовых структур. Есть также значительные шиитские меньшинства в Кувейте (около 30%) и Саудовской Аравии (около 10-15%, которые в значительной степени сосредоточено в Восточной провинции). Многие из этих условий создавали ощущение маргинализации среди шиитов Персидского залива. В Саудовской Аравии правительство установило различные бюрократические и юридические препятствия для лицензирования шиитских мечетей, есть уничижительные ссылки на шиизм в школьных учебниках, а шииты не имею право работать в ряде важных правительственных учреждений — Министерство внутренних дел и Министерство обороны. Примечательно, что в Кувейте к шиитским гражданам обычно относятся более терпимо, но даже там, как и во всем остальном Персидском заливе, шииты редко встречаются на важных постах на дипломатической службе или в оборонных учреждениях. Этот маргинальный статус шиитской общины в Персидском заливе представлял собой отличный плацдарм для экспансии постреволюционного Ирана. Хотя Иран, безусловно, обращался и к арабам-суннитам в разное время, его революционная риторика наиболее резонировала именно с шиитскими сообществами по всему Ближнему Востоку. В Персидском заливе Иран проводил стратегию «тактического оппортунизма», концентрируя усилия только на там, где для этого созревали подходящие условия. С этой целью Иран использовал мечети и видных арабских шиитских священнослужителей. Уже в 1978 году ряд из них были назначены личными «»представителями» Хомейни в их соответствующих странах. Хотя многие из этих священнослужителей были сосланы в Иран после революции, они использовали «Радио Тегерана», чтобы транслировать свои сообщения и управлять своими сетями из Ирана. В начале 1980-х годов Иран основал богословскую семинарию Аль-Атар в Куме главным образом для бахрейнских студентов. Среди наиболее видных священнослужителей были уроженцы Ирака Хади аль-Модаррези и Мухаммед аль-Ширази. М.аль-Ширази (позже порвал с Ираном) имел большое число последователей в Кувейте, он служил духовным лидером для «Движения авангардных миссионеров» — зонтичная организация для различных иранских организаций. Это движение находилось на переднем крае первоначальных усилий Ирана по вербовке доверенных лиц, которые стали «главными субподрядчиками «» для экспорта революции. Х.аль-Модаррези аналогичным образом мобилизовал своих сторонников на поддержку Ирана через свою сеть мечетей и шиитских пропагандистских бюро на Бахрейне, которыми он продолжал манипулировать даже после депортации из страны. После того как 300 иранцев были убиты во время хаджа 1987 года, Иран поддержал формирование «Хизбалла аль-Хиджаз», которую возглавляла группа эмигрировавших саудовских шиитских священнослужителей, которые после Исламской революции перебрались в Иран. «Хизбалла аль-Хиджаз» была полезна Ирану как альтернатива ОЙРАП, низовой саудовской шиитской организации в силу начала ее «соглашательского» диалога с саудовским режимом. В Кувейте не было сформировано никакой официальной группы доверенных лиц из числа шиитов, но члены иракского ополчения «Аль-Да’ва» активно участвовали в создании подпольных ячеек и вербовке местных шиитов. Первоначально эти инвестиции Ирана принесли некоторую ценную прибыль, увеличив возможности для иранской разведки и создания условий для более эффективных террористических атак. Но в перспективе эти процессы несли в себе мало долговременной стратегической ценности. Череда террористических актов по региону в 1980-е годы также не дала результатов непреходящей стратегической ценности для Ирана и фактически эксплуатировался властями Персидского залива для того, чтобы оправдать расправу с шиитской активностью. Для Ирана наибольшую потенциальную ценность представляли доверенные лица в Саудовской Аравии, и они же принесли и самое большое разочарование. В конце 1980-х годов «Хизбалла аль-Хиджаз» осуществила серию нападений, направленных против нефтегазовых объектов и полиции. Но к концу 1990-х годов саудовское государство в значительной степени нейтрализовала эту организацию, либо эффективно усмиряли ее с помощью маргинальных уступок. Лидеры «Хизбаллы аль-Хиджаз» даже смогли вернуться в Саудовскую Аравию в 1993 году после того, как пообещали заниматься строго «религиозной и общественной деятельностью». В целом эта иранская тактика в значительной степени оказалась неэффективной в целях мобилизации арабских шиитов на иранскую сторону. Беспорядки 2011 года в Бахрейне, по-видимому, вызвали новый интерес Ирана к поддержке своих доверенных лиц в Бахрейне, хотя его прогресс на этом направлении по-прежнему сдерживается эффективными мерами местных сил безопасности и внешней поддержки Манамы. С наступлением «арабской весны» Иран инвестировал в некоторые новые группы в Бахрейне, хотя степень этой поддержки неясна. В 2015 и 2017 годах, бахрейнские власти вскрыли подпольные лаборатории по производству бомб, связанные с Ираном. Связи Ирана с бахрейнским шиитским священнослужителем Муртадой аль-Санади были значительной частью иранской подрывной деятельности в Бахрейне. По словам бахрейнских властей, он получал регулярные выплаты от КСИР и руководил террористической ячейкой из 14 человек, ответственной за взрыв автобуса. Проведенная в 2018 году оценка американской разведкой эволюции шиитского повстанческого движения в Бахрейне пришла к выводу, что угроза стабильности Бахрейна, создаваемая поддерживаемыми Ираном коренными субъектами, усиливается. В конечном счете, однако, неясно, насколько сильно влияние этих прокси-групп действительно обеспечивают интересы Ирана, а также не демонстрируют реальную отдачу значительных иранских инвестиций в эти группы. Руководство многих из этих воинствующих группировок вынуждены действовать за пределами Бахрейна, часто из Ирана, и это ограничивает их охват и влияние. Новобранцы должны покинуть Бахрейн, чтобы пройти обучение в Ливане, и доставка оружия на остров сталкивается со все большими сложностями. Даже самые способные доверенные лица будут иметь меньшее влияние в своей стране, если они вынуждены в первую очередь действовать за пределами своих границ. В то время как Иран в последнее время добился некоторых успехов в развитии и поддержке своих союзников в Бахрейне, ему не удалось создать лояльного партнера в лице местной «Хизбаллы» или даже в виде надежной сети доверенных лиц в Персидском заливе. Поддержка Бахрейна со стороны Соединенных Штатов и их союзников по ССАГПЗ помогла стабилизировать ситуацию в стране и перекрыть некоторые возможности для иранского влияния. Из этого следует, что до тех пор, пока государства Персидского залива остаются сильными и стабильными, Иран будет сталкиваться с серьезным сопротивлением в рамках развития реальных прокси-групп в регионе, какими бы ценными они ни были.

Хотя нет единого мнения о том, в какой степени Иран оказывал помощь хоуситам, наиболее вероятно, что с 2011 года такая поддержка, скорее всего, ограничивалась недорогими мерами с низким уровнем риска. До 2010 года иранские СМИ давали мало публичных комментариев по поводу йеменского кризиса. Однако, начиная с конца ноября 2009 г., проправительственные источники ИРИ начали все чаще осуждать саудовскую кампанию против шиитов в Йемене, которая была частью кампании по созданию общественной поддержки иранского вмешательства в конфликт и поддержки хоуситов. Есть некоторые свидетельства довольно ограниченной поддержки Ирана в период с 2011 по 2014 год, и эта поддержка увеличилась в 2015 году и включала предоставление более сложных услуг. В частности, начались поставки вооружения (например, баллистические ракеты), хотя точный характер и масштабы этой поддержки остаются неясными. Отношения с Ираном по-прежнему в значительной степени носят транзакционный характер, причем обе стороны привержены им лишь постольку, поскольку их стратегическая и тактическая ценность перевешивает затраты. Иран практически не имеет прямого контроля над поведением хоуситов и принятием решений ( это не совсем так, в Сане присутствует по разным данным около 400 советников из КСИР и «Хизбаллы», которые присутствуют в управлении силового блока и консультируют по политическим вопросам. И они принимали непосредственное участие в решении ликвидировать Салеха — авт.). Йемен стратегически ценен для Ирана из-за его географической близости к Саудовской Аравии, главному сопернику Ирана в регионе. В дополнение к йеменскому слабому правительству, традиционные межстрановые контрабандные маршруты создают оптимальные условия для продвижения материальной поддержки в Йемен без высокого риска или при минимуме затрат. Продолжающийся конфликт обеспечивает постоянную нестабильность вдоль границы Саудовской Аравии, что одновременно отвлекает ее силы от других региональных реперных точек. Субсидирование прокси-групп приносит относительно низкую стоимость для Ирана, в то время как требует высоких затрат от Саудовской Аравии без риска прямой конфронтации. В частности, поддержка хоуситов, чей традиционный оплот находится на севере страны, предоставляет Ирану союзную силу, достаточно близкую, чтобы напрямую угрожать Саудовской Аравии. По данным саудовских официальных лиц, только в городе Наджран пострадало более 10 000 человек от ракетно-артиллерийских обстрелов с начала войны. Все гражданские аэропорты в Асире, Джизане и Наджране были закрыты с июля 2015 года из-за риска ракетных ударов хоуситов. Наиболее примечательно, что хоуситы недавно продемонстрировали способность угрожать Эр-Рияду баллистическими ракетами, а широкие прибрежные районы также дают преимущества иранским спецслужбам и лежат в основе тайных операций в рамках культивирования сети контрабанды оружия на Африканском Роге. При этом сами хоуситы не представляют собой естественного или идеального партнера для Ирана. Как уже говорилось ранее, хоуситы и иранцы практикуют различные формы шиизма. Пока хоуситы не просигнализировали о своей потенциальной ценности как посредника через свои военные достижения в 2014 году, Иран продолжал изучать другие группы в Йемене, страхуя свои ставки и диверсифицируя свой портфель прокси-поддержки. Иран продемонстрировал аналогичное поведение в других странах, в том числе в Ливане в 1980-х годах и в Ираке с 2003 года. В частности, Иран поддерживал элементы южного сепаратистского движения в Адене В отчете Chatham House за 2013 год утверждается, что Иран предоставил финансирование Али Салему аль-Бейду, изгнанному южнойеменскому сепаратисту, проживающему в Бейруте. По тем же данным, Иран имеет тесные связи с несколькими высокопоставленными южными сепаратистскими лидерами, хотя доклад признает, что эта поддержка, скорее всего, ограничивается финансовой помощью. Иранцы рассматривали сепаратистское движение на юге Йемена как потенциально привлекательный актив. Но с тех пор, как началась война, хоуситы доказали, что они представляют единственный жизнеспособный вариант в Йемене, и тот, который более всего оптимален в рамках решаемых Тегераном сейчас задач. Кроме того, иранское партнерство с южным сепаратистским движением не обеспечило бы Ирану партнера, географически близкого к Саудовской Аравии. В ходе войны поддержка Ирана принимала различные формы. Пожалуй, самый поразительные доказательства приходят в виде использования хоуситами более сложного вооружения. Согласно многочисленным источникам, хоуситы не имели в начале кампании доступа к большому количеству уже устаревшего местного вооружения,  как баллистические и противокорабельные ракеты. Учитывая недавние ракетные удары хоуситов, включая нападение на Эр-Рияд в ноябре 2017 года, международный аэропорт имени короля Халида и на Аль-Ямаму в декабре 2017 года, трудно оспаривать значительный уровень внешнего участия иранцев в материально-техническом снабжении хоуситов. Один из самых ранних индикаторов растущей поддержки Ираном хоуситов был в 2016 году, когда они выпустили серию крылатых ракет по американским, эмиратским и саудовским военным кораблям у берегов Йемена. В то время как в рамках этих атак использовались старые йеменские ракеты китайского производства, а не новые образцы, поставляемые непосредственно Ираном, вполне вероятно, что иранская техническая поддержка (например, обучение и запчасти и оборудование) помогали восстанавливать и эксплуатировать это зачастую бездействующее оружие для атак. Эти атаки сигнализировали о том, что Иран начал использовать расширяющиеся возможности хоуситов за пределами территориальных границ Йемена.

 Добавим, что в данных нападениях использовались не только китайские модернизированные ракеты, но и северокорейские. И операторами в данным нападениях были ливанцы и иранцы, а не хоуситы. Таким образом, апробировались в реальных боевых условиях новые системы.