Ассоциированный партнер-эксперт итальянского института ISPI, Чиара Ловотти (Chiara Lovotti) обращается к теме структурной составляющей ливийского конфликта и перспективы влияния возможной договоренности о разделе нефтяных доходов на сложившуюся ситуацию.
И, в самом деле, на сегодня, военно-стратегическая обстановка в Ливии такова, что говорить о возможности военного разрешения кризиса, значит признать факт развязывания войны между Турцией и Египтом с, почти наверняка, вовлечением в нее, РФ, Греции, ОАЭ, и, с весьма вероятным, подключением к ней Туниса, Алжира, Саудовской Аравии и Франции. Иными словами, если не иметь в качестве основного и единственного варианта, мирное соглашение, в преддверии которого, и «для сохранения лица» партий войны у основных конфликтующих сторон и демонстрации модераторской роли США, можно было устроить небольшое контролируемое столкновение под Сиртом, вести речь о военном решении, несерьезно. Слишком велик и непредсказуем диапазон разрастания конфликта в этом, чрезвычайно уязвимом районе земного шара.
Поскольку все противостоящие стороны, технически, уже подготовились к столкновению, но оно до сих пор не произошло, можно допустить, что все последнее время ведутся интенсивные и не афишируемые консультации относительно возможного мирного, вероятно, промежуточного разрешения противоречий с фиксацией достигнутого «статуса-кво». Нюансов и аспектов в этом процессе великое множество, но для самих ливийцев речь может идти о вещах насущных, далеких от геополитических материй, а именно, об обеспечении «хлеба насущного», то есть, доходов от реализации нефти, которые недосчитались, по официальным оценкам, примерно, 8 млрд долларов, за последние четыре месяца. Это потребует определенного механизма, об особенностях которого рассуждает эксперт ISPI.
Конфликт на трех разных уровнях
В настоящее время конфликт в Ливии разыгрывается на трех разных уровнях. Первый — включает местных субъектов, разделенных между востоком (Хафтар и парламент Тобрука) и западом (в его различных компонентах) страны; второй — касается региональных игроков, которые все активнее поддерживают ту или иную сторону, особенно Объединенные Арабские Эмираты и Египет, с одной стороны, против Турции и Катара — с другой; и третий уровень касается внешних игроков, которые, тем не менее, имеют некоторое влияние на конфликт, таких как США, Россия, Франция и Италия.
Согласно последним имеющимся данным, участие региональных субъектов, в том числе с военной точки зрения, растет, поскольку конфликт начинает напоминать войну по доверенности между противостоящими ливийскими фракциями, которых в открытую снабжают современным оружием, стоящие у них за спиной участники второго и третьего уровней, в то время как наемники используются для решения проблемы нехватки местных боевиков. Причины этого регионального конфликта разнообразны, включая законное стремление к безопасности, геополитические амбиции и идеологическое столкновение из-за «Братьев-мусульман», которое лежит в основе конфликта между двумя сторонами. Действительно, все наличные ливийские силы с обеих сторон стянуты под Сирт, Турция, ОАЭ и РФ завершают подвоз боеприпасов, техники, вооружения и личного состава, выражаясь военной терминологией, ведется «выгрузка боеприпасов на грунт». Далее, как мы писали выше, либо переговоры, с возможным предварительным «договорным» конфликтом низкой интенсивности, либо, «путь в никуда».
Между тем, однако, внерегиональные международные игроки, похоже, пересматривают свои позиции по кризису. Военный авантюризм Хафтара, судя по всему, не приветствовался многими из его собеседников. Телефонный звонок президента США Дональда Трампа Хафтару вскоре после того, как его войска начали атаку на Триполи, вызвал вначале некоторую путаницу в отношении политики США в отношении Ливии и был истолкован многими как сигнал о молчаливом одобрении со стороны Белого дома наступления. С другой стороны, назначение Ричарда Норланда послом США в Ливии и его явная поддержка прекращения огня предполагают появление ясной позиции США, которая более точно следует курсу, установленному Организацией Объединенных Наций, даже если некоторые неясности в отношении американской линии, сохраняются. Например, в заявлении Государственного департамента США был осужден как «отвратительный» авиаудар ЛНА по центру задержания мигрантов в Таджуре, но еще не содержалось прямых призывов к перемирию. Россия, которая в недавнем прошлом поддерживали Хафтара политически, а также, почти наверняка в военном отношении, также, похоже, отворачивается от него. После наступления ЛНА Х.Хафтара на Триполи, которого Москва, вероятно, не ожидала, и в свете многочисленных рисков, которые оно предполагало, официальная позиция России изменилась: министр иностранных дел Сергей Лавров отступил и уточнил, что Россия не поддерживает Хафтара, но Кремль разговаривает со всеми сторонами в конфликте и будет продолжать это делать. Впоследствии, Л.Деньгов, глава Российской контактной группы по внутриливийскому урегулированию, дал довольно негативную оценку операции Хафтара сайту Sputnik, определив «нелогичной» идею откладывать диалог до момента завоевания Триполи.
Франция, которая сыграла важную роль в придании Хафтару международной политической роли, поставив его в ту же политическую плоскость, что и ПНС, также, похоже, отклоняется от своей прохафтаровской позиции. Превращение Хафтара из военного деятеля в политика, представляющего интересы Киренаики на международной арене, по существу не удалось в результате его неудачного наступления на Триполи и отказа от посредничества. В течение последних полутора лет Италия отказывалась от поддержки Ф.Сарраджа и делала шаги в сторону Хафтара (сдвиг, санкционированный конференцией в Палермо в ноябре прошлого года). Затем, после апрельского военного наступления позиция Италии сначала пошатнулась, выиграв время, а после того, как Хафтар не смог взять Триполи, Рим, в конечном итоге, фактически заморозил свои прежние отношения, подтвердив связи с ПНС и Мисуратой, сохранив, при этом, некоторую равноудаленность между двумя сторонами. Действительно, Саррадж поехал в Милан в июле, чтобы встретиться с министром внутренних дел Маттео Сальвини, именно с целью заручиться более ясной и решительной поддержкой Италии.
Хафтар, Киренаика и перераспределение доходов
Конфликт, подпитываемый поддержкой со стороны региональных игроков, может еще больше усилиться, что приведет к значительному материальному ущербу и человеческим страданиям в столице и прилегающих районах, а также, в других ливийских городах. Кроме того, затягивание и обострение конфликта может дестабилизировать Восточную Ливию, цитадель Хафтара, где многие лидеры племен начинают выражать свое недовольство войной за завоевание столицы, которую они считают излишней. Связи между Хафтаром и местной племенной политикой важны для понимания и анализа возможных решений текущего кризиса. В последние годы Хафтар смог связать международные цели с местными и стал гарантом интересов региональных субъектов, а также политических, социальных и племенных заинтересованных сторон в Киренаике. Неудивительно, что интересы внутренних и внешних игроков частично вращаются вокруг контроля над ресурсами, но этот вопрос недостаточно представлен в ходе переговоров. Позиция международных институтов, особенно Организации Объединенных Наций, в том числе создание единых экономических и финансовых институтов в Ливии, не смогла предотвратить разделение этих институтов. Недавние военные действия, предпринятые Хафтаром, который контролирует большую часть нефтяных скважин и инфраструктуры на востоке и юге страны, но не отвечает за доходы, которые они производят, во многом связаны с попыткой Киренаики получить часть доходов от экспорта улеводородов. Действительно, военная эскалация в Ливии за последние несколько месяцев, по крайней мере, частично связана с глубоким финансовым кризисом, который за последние четыре года — с тех пор, как страна разделилась на фракции, в настоящее время воюющие друг с другом, — привел к тому, что от Центрального банка в Триполи отделилась его восточная ветвь. Финансовая маргинализация Восточной Ливии вместе с желанием получить контроль над Центральным банком, возможно, были одними из основных причин провалившегося военного наступления Хафтара. В прошлом, Хафтар безуспешно пытался дать NOC Бенгази право продавать нефть с предприятий, которые он контролировал. В таком контексте кажется очевидным, что решение ливийского кризиса должно включать переосмысление механизмов перераспределения доходов между многими ливийскими заинтересованными сторонами (муниципалитетами, регионами, меньшинствами и т. д.), Что еще не решено и, по всей видимости, недостаточно обсуждено. Этот недостаток сильно затрудняет любые попытки переговоров. События с 2011 года, кажется, показывают, что любое чувство национального единства применительно к Ливии остается очень хрупким, и что регионализм возродился с фактическим разделением между востоком и западом страны. За последние 8 лет этот разрыв принимал разные формы, но до сих пор не преодолен. Требование автономии со стороны Киренаики — региона, на который приходится 30% населения Ливии, но 60% его нефтяных ресурсов — вместе с экономическим неравенством между Киренаикой, с которой исторически плохо обращалось центральное правительство, и Триполитанией были одними из главных причин восхождения Хафтара.
Курдско-иракская модель для разрешения ливийского кризиса?
Глубокий раскол, переживаемый в настоящее время в Ливии, никоим образом не уникален в контексте Ближнего Востока или среди экономик государств-рантье. Хотя между этими двумя случаями есть много различий, курдско-иракская система может предложить действительную модель выхода из ливийского кризиса. В 2005 году, после трудного избирательного процесса, новая Конституция официально санкционировала автономию Иракского Курдистана (Статья 140), предоставив ему значительную экономическую и политическую свободу от федерального правительства в Багдаде. С самого начала один из основных вопросов в регулировании властных отношений между двумя сторонами был связан с эксплуатацией природных ресурсов, особенно нефтяных месторождений, которые являются важным источником доходов государства. «Закон о нефти и газе Курдистана» (2007 г.) установил, что региональное правительство контролирует деятельность по добыче в сотрудничестве с федеральным правительством, и что все доходы, полученные от нефти, добытой в Иракском Курдистане, должны быть депонированы в общий фонд доходов от нефти для Ирак (Статья 18). Тот же закон также устанавливает, что национальная совместная комиссия, которая должна находиться под надзором международного финансового учреждения, должна предоставлять часть доходов региональному правительству (Статья 19). Напряженность в отношениях с центральным правительством вызвала последующие изменения в соглашении. Тем не менее, несмотря на продолжающиеся трудности и споры, это соглашение о разделе доходов, похоже, принесло стране некоторую стабильность.
Применительно к Ливии, возможное решение текущего кризиса может включать предоставление Киренаике определенного процента доходов от нефти. Согласно иракской модели, например, доля федерального бюджета, пропорциональная процентной доле курдского населения, должна ежегодно выделяться курдскому автономному правительству. Начиная с 2003 года, доля, предназначенная для Эрбиля, хотя и с некоторой задержкой, оставалась на уровне 17%, а с 2017 года она упала до 13%, что отражает долю курдского населения в Ираке. Если Ливия выделит фиксированную долю доходов от нефти для отделения Центрального банка в Бенгази, скажем, около 30% на основе доли ливийского населения, проживающего в Киренаике, долгосрочное прекращение огня может быть согласовано с восточными ливийскими округами, наряду с выводом ЛНА в пределы границ Киренаики или до перехода в наступление 4 апреля, и, возможно, даже будущая смена руководства Хафтара. Как упоминалось выше, многие племена Киренаики не благосклонно относятся к продолжению конфликта, когда многие из их молодых людей, особенно членов племенных ополчений сражаются за ЛНА, чтобы добиться, становящимся все более невероятным, завоевания столицы.
Такая система позволила бы NOC и Центральному банку в Триполи сохранить свою центральную роль и свою монополию на эксплуатацию ресурсов, собирая доходы от экспорта нефти и передавая часть из них Киренаике, которая затем достигла бы фактической автономии в управлении своими ресурсами и в ведении самостоятельных счетов, поддерживая некоторые из своих собственных экономических институтов и потенциально создавая региональные политические институты. Если ЛНА нарушит соглашение, власти в Триполи могут прервать предоставление средств Бенгази.
Такая модель может иметь положительные последствия на всех трех уровнях конфликта, описанных выше (местном, региональном и международном). Он может отстаивать интересы как киренаикских округов, так и региональных субъектов при условии, что последние откажутся от военной поддержки Хафтара, особенно если наиболее влиятельные международные игроки смогут ясно выразить свое несогласие с его гегемонией, открыто осудив эскалацию, которую он преследовал, и сократив внешнюю поддержку, которую он получил. В заключение можно сказать, что такое решение не приведет к разделению страны, которое для всех намерений и целей уже, де-факто, существует, но вместо этого станет лучшей гарантией сохранения единства Ливии и обеспечит благоприятные перспективы для ее дальнейшей стабилизации.
Отметим, что подобная модель хотя и вероятна, и, скорее всего, окажется наиболее эффективной в незамысловатом наборе остающихся механизмов мирного урегулирования конфликта с сохранением формального единого ливийского государственного образования, она будет зависеть от сильных внешних факторов. Силы, играющие в Ливии на втором и третьем уровне, разнородны и могут не пойти на такой шаг. Во-первых, он автоматически исключает из сценария урегулирования военных, а именно они сейчас «банкуют», хотя всем очевидно, итог их «дипломатии» всегда один. Во-вторых, такое развитие событий это сильная заявка на восстановление внутринационального диалога, который в своем развитии неизбежно, если не обнулит, но нивелирует все остальные уровни с их и военной, и гражданской составляющими. Многие окажутся к такому не готовы, слишком долго они привыкли извлекать выгоды из ливийской раздробленности и братоубийственной войны.