- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Размышления по докладу сирийского эксперта о политике России в отношении Сирии

Дамасский научно-исследовательский центр 13 августа выпустил аналитический доклад на тему «Чего ждут сирийцы от России?». В нем автор д-р Акил Саид Махфуд дает краткий анализ роли Москвы в сирийских событиях, пытаясь определить основные контуры будущей политики России на этом направлении. Прежде чем обозначить основные узлы рассуждений сирийского аналитика, отметим, что основные тезисы этого доклада в общем являются более расплывчатыми формулировками и посылками недавнего обращения в Институт некого «Хасана Дауда», которое мы подробно разбирали в предыдущей статье. Безусловно, такой информационный залп не является случайным совпадением и свидетельствует, прежде всего, о глубокой озабоченности в правящей элите Сирии в отношении алгоритма и степени поддержки России нынешнего сирийского режима в среднесрочной перспективе. В Дамаске также совершенно непонятны перспективы возможного сближения США и России на сирийском направлении в рамках формулирования единой платформы процесса мирного переговорного процесса. Если еще проще, то Дамаск не имеет четкой карты и представления о контурах такой политики и пытается за счет информационных провокаций стимулировать российские официальные органы более ясно обозначить эти контуры. Как полагают в Дамаске, исходя из доклада, «ведение военных операций находится сейчас в нисходящем витке, но война по-прежнему является основным фактором, который влияет на развитие ситуации. Это, однако, совершенно не означает, что присутствие России в Сирии будет распространяться на долгое время. Также не известно точно, рассматривает ли Россия свое присутствие и свою роль в сирийской войне, как растущую угрозу для нее с точки зрения «высоких затрат» и «низкой отдачи» в рамках своего участия в войне. Остается неясными вопросы о позиции Москвы в отношении политики и отношений с США и курдами, отношений с Турцией и ее влияние в будущем на регион Идлиб». При этом позиция президента Сирии Башара Асада оценивается как «последовательная и сильная, которая исходит из понимания того, что цель восстановления сирийского государства едина для Дамаска и Москвы, а приоритеты российской позиции в Сирии и «стратегический диалог» между двумя сторонами для выработки «повестки дня», является «приоритетом» для президентов двух стран в их совместной сирийской политике на будущее». Однако указывается основной момент, который насторожил Дамаск: «Несколько российских медиа-платформ и исследовательских центров резко критиковали в последние месяцы политический режим, что свидетельствует косвенно об изменении российской позиции в отношении сирийской войны, сирийской политики в целом и о том, что Россия может попытаться «вмешаться» в структуру режима, чтобы подтолкнуть его к изменениям в стране. Хотя Россия отрицает какие-либо изменения, упомянутые критические замечания оставили след в Дамаске, хотя их надо расценивать как прежде всего «сигналами и предупреждениями», нежели чем реальными шагами по актуальной трансформации политического курса. Российская критика (вернее, давление) совпала с серьезными событиями в войне: усиление политического и военного вмешательства США на востоке Евфрата и активизация израильских ударов по сирийским и иранским позициям в различных областях в Сирии. Об усилении давления США и Израиля на Иран в Сирии, Ираке и Ливане характеризует и объявление о начале реализации «закона Цезаря», который стимулировал рост экономических проблем, обвал обменных курсов и рост цен на крупные социальные услуги в стране. Таким образом, аргумент Вашингтона заключается в возможном изменении отношения России к политическому режиму и безусловном сокращении иранского присутствия в Сирии путем максимизации экономического давления до такой степени, который сделает запредельно высокими расходы на войну для внешних союзников и партнеров Дамаска, а не только для политического режима, общества и государства в Сирии. Американцы также ставят во главу угла вопрос блокировки любой военной активности сил режима в направлении Идлиба, в дополнение к зонам американского контроля на востоке Евфрата». Вот собственно основа нынешнего беспокойства в Дамаске, которое необходимо сформулировать как «опасения» в отношении того, что Россия может поддаться на этот шантаж и кардинально пересмотреть параметры своей военной активности в Сирии, и прежде всего в отношении безусловной ликвидации оплота оппозиции в Идлибе. Если говорить еще грубее, то Дамаск опасается замораживания нынешней ситуации, которая подразумевает фактическую легитимизацию существования полугосударственных анклавов оппозиции в Идлибе и курдов на севере страны. А это означает со временем включение их в качестве официальных участников будущего переговорного процесса. Опасения резонны, но в данном случае подчеркнем, что у Москвы, судя по всему, отсутствует ясная концепция своих действий в отношении этих двух узлов пассивного или активного военного и политического сопротивления режиму. Исходя из нынешней динамики развития ситуации, очевидно, что Москва делает ставку не на крупномасштабные военные операции, а на постепенную стабилизацию ситуации путем проведения совместного с турками патрулирования стратегической трассы М4. Такой выбор логичен, просто исходя из ситуации. Практически все основные территориальные приобретения в прошлом были сделаны правительственными силами при поддержке российских военных путем достижения компромиссов с турками, которые эвакуировали непримиримые отряды сирийской оппозиции в Идлиб. На сегодня этот вариант действий фактически исчерпан. Далее надо или воевать, входя в клинч с турками, либо проводить нынешнюю политику «выматывания» и постепенной территориальной экспансии. Вместе с тем Дамаск настроен на первый вариант и все цитируемые доклады и обращения представляют собой зондаж позиции Москвы по вопросу дальнейшего наступления сирийских правительственных сил на севере, прежде всего в Идлибе. Проще говоря: поддержит ли Россия такое наступление или нет? Согласно докладу сирийского аналитика: «Дамаск проводит постоянный обзор ситуации, особенно для того, чтобы «сбалансировать» ритм своего существования и свою роль. При этом его главная цель – усиление полномочий сирийского государства, особенно на внутреннем уровне в рамках политики восстановления. И поэтому есть принципиальные вопросы в Дамаске к Москве на данный момент. А именно: в какой степени Россия может продолжать свою роль в поддержке сирийского государства в борьбе с терроризмом и в процессе урегулирования, особенно с учетом растущего давления со стороны Америки и ее союзников на востоке Евфрата и перед лицом иностранного турецкого вмешательства? При этом в Дамаске отдают себе отчет в том, что повестка дня для Москвы более большая и сложная, и правильно читать, что Россия является их союзником в войне. Но при этом русские читают и видят ее не в том смысле, как это представляют себе в Дамаске. Если сегодня есть логика союзов, то она очень отличается от предыдущих альянсов Дамаска с Тегераном и Москвой».
В этой связи важно подчеркнуть, что, балансируя между территориальными амбициями Турции и поддерживаемым США военным и экономическим курдским контролем над этим районом, Башар Асад изо всех сил пытается вернуть под свой контроль Северную Сирию. Вся эта активность и озабоченность Дамаска российской реакцией происходит на фоне демонстраций против президента Сирии Башара Асада на северо-востоке Сирии с начала августа, особенно в городах Табка и Ракка, что усугубило решение этой задачи для сирийского правительства, стремящегося отвоевать территорию, де-факто контролируемую «Силами демократической Сирии» (СДС) с курдским большинством. Поскольку переговоры с СДС на сегодня зашли в тупик, сирийский режим ищет военное решение и, согласно французским источникам, усилил численность своих войск, особенно к востоку от Ракки с 17 августа, установив там все большее число контрольно-пропускных пунктов. В знак обеспокоенности клана Асада складывающейся там ситуацией генерал Сухейль аль-Хасан, возглавляющий элитное подразделение «Силы тигра», в июле отправился в Ракку для инспекции своих войск. Но сирийские правительственные силы в этом районе, в основном состоящие из плохо оснащенных и обученных призывников, пока испытывают трудности в рамках создания надежной сдерживающей силы против СДС, поддерживаемых Командованием специальных операций США (USSOCOM). В то же время Дамаск стремится ослабить систему управления на северо-востоке Сирии с помощью такой тактики, как вооруженные нападения и уничтожение сельскохозяйственных угодий. Режим даже организовал протесты против СДС в Дейр-эз-Зоре, в которых участвовало небольшое число сторонников Асада. Но эти шаги не оказали большого влияния на расстановку сил в этом районе. Соперничающие игроки в этом районе также пытаются завоевать жизненно важную поддержку местных племен, обещая защитить этот район от дальнейшего нападения Турции. С тех пор как командующий СДС Мазлум Абди присутствовал на инаугурационной встрече 23 июня, представители его штаба провели ряд переговоров с местными племенными вождями. Несмотря на усилия Дамаска и российских посредников по противодействию этой кампании влияния, лидеры основных арабских племен региона — Аль-Сабха, Аль-Валда и Акидат — объявили 16 августа, что их лояльность остается на стороне СДС. Таким образом, Дамаску и Москве пока не удается в полной мере использовать фактор традиционной арабо-курдской конкуренции в этом районе.
После обнародованного в июле американо-курдского нефтяного соглашения, которое, как обещал спецпредставитель США по Сирии Джеймс Джеффри, будет стимулировать экономику региона, Дамаск теперь практически открыто противостоит курдской администрации, легитимность которой была укреплена, в то время как сирийский режим должен постоянно оглядываться на позицию Москвы по этому вопросу. Перестрелка на прошлой неделе на северо-востоке Сирии свидетельствует о том, что Соединенные Штаты по-прежнему готовы ответить пропорциональной силой на усилившиеся давление со стороны режима президента Башара Асада в рамках попыток Дамаска и его российских союзников стимулировать вывод американских войск из этого района. 17 августа американские войска вступили в бой с сирийскими военными на правительственном контрольно-пропускном пункте близ города Камышлы на северо-востоке страны. Американские военные расследуют причины перестрелки, хотя столкновение произошло на фоне эскалации напряженности между сирийскими войсками и оставшимися американскими патрулями после неоднократных попыток Белого дома сократить свое военное присутствие. Наступление на позиции протурецких сил в провинции Идлиб в сочетании с сокращением американского присутствия укрепило сирийские усилия по подрыву влияния Вашингтона и его способности гарантировать безопасность своим местным союзникам — СДС.  В этом контексте некоторые сирийские контрольно-пропускные пункты также пытались помешать или замедлить продвижение американских военных через этот район. Еще один эпизод преследования ранее спровоцировал аналогичное столкновение между американскими и сирийскими войсками близ Камышлы в феврале. Но как в этой последней по времени  стычке, так и в февральском столкновении американские военные проявили сдержанность и не вышли за пределы непосредственной горячей точки, что резко контрастировало с крупной сирийской-российско-американской стычкой в феврале 2018 года.
На этом фоне, как полагают американские эксперты, возможное избрание новой администрации США в ноябре может предвещать расширение американской миссии в Сирии, которая займет более конфронтационную позицию против правительства Асада и его российских и иранских сторонников. Это также заставляет торопиться Дамаск в рамках расширения зон своего контроля. Соединенные Штаты недавно ввели более жесткие санкции против Сирии, чтобы подтолкнуть Дамаск вернуться за стол переговоров с сирийской оппозицией. Нынешняя администрация президента США Дональда Трампа, однако, по-прежнему привержена ограниченной сирийской миссии, ориентированной в первую очередь на борьбу с «Исламским государством» (ИГ, запрещено в России) и защиту энергетических ресурсов в стране. Кандидат от Демократической партии Джо Байден, напротив, показал, что он также был бы более готов дипломатически противостоять режиму Асада и оказывать на него давление, чтобы окончательно положить конец 11-летней гражданской войне в стране. Потенциальный президент Байден вряд ли выведет американские войска из Сирии. В рамках своей предвыборной стратегии внешнеполитическая платформа Байдена отражает возврат к более традиционной, интервенционистской американской дипломатии, по сравнению с заметно изоляционистским и односторонним подходом Трампа за последние четыре года. В мае советник Байдена по внешней политике заявил, что США не должны уходить из Сирии без уступок со стороны режима Асада. Джо Байден также раскритиковал попытку Трампа покинуть страну в октябре 2019 года. И в качестве вице-президента в 2016 году Джо Байден также предположил, что может быть и военное, а не чисто политическое решение гражданской войны в Сирии.