Недавние новости о том, что Китай и Иран близки к подписанию стратегического партнерства в сферах экономики и безопасности, вызвали у некоторых американских наблюдателей новые опасения по поводу того, что Вашингтон постепенно уступает Ближний Восток своему главному стратегическому конкуренту. Специалисты американской аналитической корпорации RAND Али Вайн и Колин П. Кларк в своем исследовании[i] [1] сравнивают текущую ситуацию с той, что была после убийства в январе 2020 года генерала Корпуса стражей исламской революции, командующего спецподразделением «Аль-Кудс» генерал-майора Касема Сулеймани. Атака на Сулеймани подорвала американские отношения не только с Ираном, но и с Ираком, поскольку в результате удара беспилотника ВВС США он был убит в международном аэропорту Багдада, где также погиб командир иракского шиитского ополчения.
По мнению американских исследователей, в то время как Соединенные Штаты обеспокоены в первую очередь возрождающейся экспансией Китая на Ближний Восток после распространения коронавируса нового типа COVID-19, американские элиты также обеспокоены потенциальным «реваншем» России, которая, возможно, сейчас является самым влиятельным внешним игроком как в Сирии, так и в Ливии.
В военно-доктринальных документах «Стратегия национальной безопасности»[ii] [2] Белого дома (издана в 2017 г.) и «Стратегия национальной обороны»[iii] [3] Пентагона (издана в 2018 г.) отмечено, что в основном текущие вызовы и угрозы национальной безопасности США связаны с возрождением соперничества с Пекином и Москвой. В то время как многие дискуссии в американских научно-исследовательских организациях сосредоточены на оценке ситуации в Азиатско-Тихоокеанском и Балтийском регионах, Ближний Восток становится все более заметным. В июне 2020 г. командующий Центральным командованием США генерал Кеннет Маккензи-младший назвал этот регион ареной конкуренции «Дикого Запада», на которой Китай в основном использует свой экономический вес для создания долгосрочного стратегического «плацдарма» и Россия использует ограниченное, но «довольно интенсивное» развертывание военных средств, «чтобы подбросить песок в механизмы (США – авт.)» и «кажется, что она играет на мировой арене, когда дело касается ближневосточных проблем»[iv] [4].
Американские специалисты признают, что некоторое ослабление влияния США на Ближнем Востоке было, неизбежно по объективным причинам. Относительное превосходство США в мировых делах значительно ниже, чем в момент распада СССР. Между тем Китай и Россия воспользоваться ситуацией и превратить недовольство существующими раскладами сил после окончания холодной войны для укрепления своих позиций на Ближнем Востоке.
Между тем, военные аналитики и общественность США все чаще призывают к пересмотру американской роли в ближневосточном регионе не только из-за разочарования в связи с почти двумя десятилетиями «военного болота» в Афганистане и Ираке, но и из-за настроений в отношении того, что Соединенные Штаты должны ограничить и вывести свои войска с территории Ближнего Востока. Хотя эта позиция не является единодушной, однако она набирает все больше сторонников: эссе Мары Карлин из Университета Джона Хопкинса и Тамары Кофман Виттес из Брукингского института в январском / февральском выпуске журнала Foreign Affairs за январь / февраль 2019 г.[v] [5], статья Совета по международным отношениям Мартина Индика в январе 2020 г. в Wall Street Journal[vi] [6] и статья Илана Голденберга и Кейли Томаса из Центра новой американской безопасности в июле 2020[vii] [7] – три ярких тому примера.
Наконец, приходят к промежуточному выводу американские аналитики, Ближний Восток теперь не играет столь важной роли в системе национальных интересов США, как это было десятилетием или двумя ранее. Революция в альтернативной энергетике, происходящая в Соединенных Штатах, делает их менее зависимыми от импорта сырой нефти и природного газа из региона, а контртеррористические операции США итак значительно снизили уровень угрозы, которую мировое джихадистское движение представляет для Америки.
Учитывая то, как Вашингтон изменит баланс своих военных возможностей и перераспределит имеющуюся ресурсную базу в сторону Азиатско-Тихоокеанского региона, Пекин и Москва получат свободу маневра, чтобы вторгнуться на Ближний Восток, утверждают эксперты RAND. Китай является главным торговым партнером Ирана и десяти стран Лиги арабских государств, а в 2016 году он стал крупнейшим инвестором в страны региона. Тем временем в 2017 году в Джибути в интересах военно-морских сил Народно-освободительной армии Китая была возведена первая китайская военная база (в китайской терминологии объект обозначается как пункт материально-технического обеспечения – авт.) за пределами континентальной части КНР.
Эксперты RАND отмечают, что Россия продолжает позиционировать себя как «главный арбитр» в гражданских войнах в Сирии и Ливии, а продажа технологически сложных систем вооружения, рассматривается политическим руководством РФ в качестве инструмента ближневосточной политики. В качестве наиболее удачного примера американские специалисты приводят системы противовоздушной обороны С-400, поставленные в Турцию, страну-член НАТО. Пекин и Москва также увеличивают продажи оружия другим странам региона, включая ключевого игрока – Саудовскую Аравию.
Американские аналитики констатируют, что обе страны продолжат использовать возможности для увеличения своего влияния на Ближнем Востоке, особенно если ошибки США позволят им сделать это с помощью поэтапных, не требующих больших усилий проектов, которые предполагают положительную отдачу от инвестиций. Например, продолжающаяся американская кампания «максимального давления» на Иран почти наверняка вынудит Тегеран развивать более тесные связи с Пекином.
Дополнительно отметим, что подкомиссия Палаты представителей по иностранным делам на Ближнем Востоке, в Северной Африке и международному терроризму в мае 2019 года провела слушания о влиянии Китая и России на страны Ближнего Востока и Северной Африки, является обнадеживающим признаком того, что руководство США признает изменение роли Китая в регионе. Видный американский политолог профессор Джон Альтерман во время слушаний отметил, что «Китай, похоже, ищет способы конкурировать, не становясь соперником, и его ранние результаты кажутся положительными»[viii] [8]. После чего были опубликованы документы, в которых американские специалисты провели обоснованный анализ стратегических и экономических амбиций Китая в БВ и пришли к выводу, что он еще никогда не был столь убедительным. В обобщенном виде указанные рекомендации в этих документах правительству США можно свести к следующим направлениям:
– расширение влияния Китая в регионе необходимо тщательно и всесторонне отслеживать, понимая разницу в китайских отношениях с каждой отдельно взятой страной в регионе;
– у политиков и политологов США существует значительный пробел в знаниях о ближневосточном регионе, который необходимо заполнить. Большинство американских экспертов по странам Ближнего Востока незнакомы с Китаем, а большинство американских экспертов по Китаю недостаточно знакомы со ближневосточными странами. Точно также китайским экспертам-ближневосточникам необходимо больше узнать о роли США на Ближнем Востоке;
– усилия, предпринимаемые экспертами по внешней политике США и Китая, ориентированными на БВ, помогут обеим сторонам понять друг друга, определить ключевые предложения для своих правительств и, в более общем плане, максимизировать вероятность того, что Ближний Восток не станет центром конкуренции сверхдержав в ближайшие десятилетия.
В заключении хотелось бы отметить, что государства ближневосточного региона пересматривают свои взгляды на взаимоотношения с США и КНР. По большому счету, Вашингтон в регионе не может предложить ничего нового, кроме проецирования собственной военной мощи. Такой подход давно изучен ближневосточными политологами и в значительной степени предсказуем. Поэтому руководители ближневосточных стран находятся в поиске новых путей диверсификации экономики, в том числе и за счет расширение рынка телекоммуникаций.
Инициатива «Один пояс, один путь» и проецирование «мягкой силы» (в частности, реализация языковых и туристических амбиций Китая на Ближнем Востоке) указывают на то, что китайское государство стремится к большей роли в ближневосточном регионе, который оно считает для себя стратегически важным. Китайское видение своей роли на БВ четко сформулировано и соответствует существующим двусторонним отношениям и принципам инициативы «Один пояс, один путь».
Другим важным моментом является то, что подход Китая к странам БВ, в основном, соответствует региональному статус-кво. В партнерстве с ОАЭ, Саудовской Аравией и Египтом Китай, как представляется, опасается нарушить деликатный и нестабильный порядок. Работая с Турцией и Ираном в рамках партнерских отношений, но держа их на расстоянии вытянутой руки, Китай, похоже, осознает тот факт, что более глубокие связи с ними могут оттолкнуть ключевых региональных игроков и поставить под угрозу достигнутые им успехи. В то же время его всеобъемлющий подход, как представляется, ориентирован на все возможные сценарии неопределенного будущего, при этом сохраняется возможность укрепления отношений, например, с Тегераном и Анкарой.
[i] [9] Веб-сайт: https://www.rand.org/blog/2020/09/in-the-middle-east-russia-and-china-expand-their-influence.html [10] (24.10.2020)
[ii] [11] Веб-сайт: https://www.whitehouse.gov/wp-content/uploads/2017/12/NSS-Final-12-18-2017-0905.pdf [12] (24.10.2020)
[iii] [13] Веб-сайт: https://dod.defense.gov/Portals/1/Documents/pubs/2018-National-Defense-Strategy-Summary.pdf [14] (24.10.2020)
[iv] [15]Веб-сайт: https://www.lawfareblog.com/assessing-china-and-russias-moves-middle-east [16] (24.10.2020)
[v] [17] Веб-сайт: https://www.foreignaffairs.com/articles/middle-east/2018-12-11/americas-middle-east-purgatory [18] (24.10.2020)
[vi] [19] Веб-сайт: https://www.wsj.com/articles/the-middle-east-isnt-worth-it-anymore-11579277317 [20] (24.10.2020)
[vii] [21] Веб-сайт: https://www.cnas.org/publications/commentary/demilitarizing-u-s-policy-in-the-middle-east [22] (24.10.2020)
[viii] [23] Statement before the House Foreign Affairs Subcommittee on the Middle East, North Africa, and International Terrorism, «Chinese and Russian Influence in the Middle East», A Testimony by Jon B. Alterman, May 9, 2019, https://www.csis.org/analysis/chinese-and-russian-influence-middle-east