Экспорт Турции уже пострадал от неофициального запрета в Персидском заливе, но может ли Северная Африка стать следующим театром экономического конфликта? Ранее в этом месяце глава Саудовской торговой палаты Аджлан аль-Аджлан призвал бойкотировать «все турецкое». Если совсем конкретнее: «бойкот всего турецкого, будь то импорт, инвестиции или туризм, является обязанностью каждого саудовца — торговца и потребителя — в ответ на продолжающуюся враждебность турецкого правительства к нашему руководству, нашей стране и нашим гражданам». С учетом того, что отношения между Саудовской Аравией и Турцией испортились в последние несколько лет, особенно после убийства журналиста Middle East Eye и Washington Post Джамаля Хашогги в генконсульстве КСА Стамбуле в 2018 году и участия Турции в конфликте в Ливии, строительные проекты, осуществляемые турецкими подрядчиками в королевстве, снизились до 559 млн долларов, а за 9 месяцев 2020 года эта цифра упала до 21 млн. По данным Главного управления статистики Саудовской Аравии, стоимость турецкого экспорта в Саудовскую Аравию упала с 12,7 млрд в 2015 году до 9,4 млрд долларов в 2019 году На этом фоне целый ряд ограничений, введенных Марокко в отношении турецких товаров в октябре, резко разорвал целый ряд серьезных экономических цепочек поставок между двумя странами, что породило предположение экспертного сообщества о том, что Рабат по факту присоединился к неофициальному бойкоту под руководством Саудовской Аравии. 15 октября Марокко ввело ограничения на продукцию, произведенную в Турции и турецких сетях супермаркетов, а также повысило налоги на импорт турецких товаров на 90%. Этот шаг был сделан за день до того, как кабинет министров Марокко одобрил пересмотр Соглашения о свободной торговле, подписанного между королевством и Турцией в 2004 году, которое, по словам представителя королевского двора Абдула Хака аль-Марини, «исправит дисбалансы в торговом балансе между двумя странами в последние годы». По словам Рабата, соглашение с Анкарой, действующее с 2006 года, привело к тому, что марокканская экономика понесла финансовые потери почти на 2 млрд долларов в год. В январе марокканский министр торговли Мулай Хафиз Элалами сообщил парламенту, что страна предлагает Турции два варианта: либо пересмотреть соглашение и найти решение, либо положить ему конец. В результате общий объем экспорта Турции уже сократился на 20%, а дефицит внешней торговли удвоился с января после повышения налогов и высоких таможенных пошлин в Марокко и Алжире из-за предполагаемой «недобросовестной» конкуренции со стороны турецких текстильных производителей, доминирующих на местном рынке. Многие эксперты предполагают, что Марокко было воодушевлено примером Саудовской Аравии. По оценке Хайзама Амира-Фернандеса, старшего аналитика испанского Королевского института «Элькано»: «Можно рассматривать это решение как часть «бойкота» в рамках присоединения к другим арабским странам, главным образом тем, которые формируют ось, противостоящую Турции. Но другие эксперты считают, что это решение связано с тем, что Марокко считает соглашение с Турцией вредным для своей экономики, поэтому в него были внесены поправки. Скорее всего, истина находится между двумя этими тенденциями. В этой связи марокканский аналитик Али Лмрабет отмечает, что Рабат закрыл школы, связанные с Фетхуллахом Гюленом, священнослужителем, обвиняемым Турцией в подготовке попытки государственного переворота в 2016 году, и удовлетворил запросы об экстрадиции его сторонников из Марокко — так что «произошло что-то очень неожиданное», что побудило Рабат присоединиться к бойкоту. Наиболее вероятной причиной этого шага, считает Лмрабет, является давление не только со стороны Саудовской Аравии и ОАЭ, которые являются ведущими экономическими партнерами для Марокко, но также и со стороны Франции, которая находится в конфликте с Анкарой. «Заставить премьера исламистского лидера и премьера правительства Саадеддина аль-Османи, атаковать турецкие интересы в Марокко может только королевский дворец», — считает Лмрабет.
Марокко в свою очередь является крупнейшим экспортным рынком Турции в Северной Африке, объем которого в 2019 году составил 2,24 млрд долларов, согласно данным Ассамблеи турецких экспортеров. Учитывая высокий уровень безработицы и социальное неравенство, марокканское правительство пыталось стимулировать инвестиции в более широкий спектр отраслей промышленности и в течение последних пяти лет приступило к привлечению прямых иностранных инвестиций, главным образом ориентированных на франкоязычную Африку. В июле премьер-министр Марокко Саадеддин аль-Османи также обнародовал пакет из 11 национальных программ, которые должны быть реализованы в ближайшие три года и которые позволят создать 120 000 новых рабочих мест в ответ на экономический кризис, спровоцированный пандемией коронавируса. В этой связи ряд экспертов полагают, что нынешние действия Марокко против Турции связаны не столько с присоединением к «антитурецкой арабской оси и оказанием давления на турецкую экономику», сколько с состоянием марокканской экономики после пандемии и тем, что Рабат делает для компенсации дальнейшего ущерба, поскольку его туристический сектор и экспорт сильно пострадали от коронавирусного кризиса. При этом они имеют в виду, что последние изменения в соглашении были проведены после консультаций с Анкарой, а также тот факт, что другие страны в Южном Средиземноморье делали подобные шаги, когда речь заходит о турецких товарах, например, Иордания.
Влияние Турции в Африке растет с 2003 года, и ее первоначальная роль сосредоточена на предоставлении экономической помощи, особенно на Африканском Роге, а не на военном участии. Однако ситуация начала меняться в 2017 году после открытия военной базы в Могадишо, Сомали, а затем последующих турецких военных операций в Ливии. Уже несколько лет Анкара работает над укреплением своих связей с Алжиром, Тунисом и Рабатом, что является частью активного участия Анкары в ливийском досье. Из трех государств Магриба Тунис был наименее привлекательной перспективой для инвестиций из Турции, поскольку только 25 турецких компаний работали в североафриканской стране из 3455 действующих иностранных компаний. Тунис также борется за экспорт своей продукции в Турцию, но таможенные пошлины на некоторые продукты питания, потребительские товары и оборудование в прошлом году вызвали дефицит торгового баланса с Анкарой в размере 913 млн долларов. Алжир, который не принимал участия в неформальных дебатах о бойкоте, является четвертым по величине поставщиком газа в Турцию с соглашением, заключенным между государственной компанией Sonatrach и турецкой фирмой Botas, которое предусматривает ежегодные поставки 5,4 млрд куб. м сжиженного природного газа до 2024 года. В 2019 году Алжир импортировал турецких товаров на 1,86 млрд долларов. Алжирское государство также выразило заинтересованность в закупке турецких боевых беспилотных летательных аппаратов Bayraktar, а также ряда бронетехники. Однако их политические отношения иногда омрачались напряженностью, особенно конкуренцией Анкары с Парижем, который занимает противоположные позиции, когда речь заходит о ряде вопросов, включая Ливию, Восточное Средиземноморье и Нагорно-Карабахский конфликт. Алжир также не выразил большого воодушевления, когда президент Турции Р.Т.Эрдоган критиковал колониальные преступления Франции, не желая, чтобы третья сторона вмешивалась в его сложные отношения с Францией и использовала ее историю для своего политического набора очков.
Марокко из этих трех стран имеет самые лучшие экономические отношения с Турцией, но политические связи временами были напряженными. В 2013 году, после протестов в парке Гези, король Мухаммед VI и ряд марокканских бизнесменов отказались принять Эрдогана, вынудив его сократить свой визит. По мнению аналитиков, сочувственная позиция Анкары в вопросе Западной Сахары, вероятно, способствовала улучшению отношений, несмотря на то, что она предпочла воздержаться от резких заявлений, чтобы не напрягать излишне свои отношения с Алжиром. Несмотря на увеличение товарооборота с 435 млн в 2004 году до 2,7 млрд долларов в 2018 году и более чем 150 турецких компаний, работающих в Марокко, товарооборот на сумму 1,9 млрд долларов был больше в пользу Турции — которая доминировала в экспорте, превышающем импорт из Марокко фосфорной кислоты, удобрений, свинца и кожи. В центре нынешнего спора, который вынудил министра торговли Турции Рухсара Пекджана пообещать пересмотреть соглашение и призвать своих соотечественников больше инвестировать в Марокко, находятся турецкие текстильные изделия и одежда, импорт которых с 27 июля облагается налогом в размере 36% в соответствии с измененным финансовым законом Марокко.