29 октября 2020 года Турецкая Республика отметила очередной, 97-й по счету год с даты своего провозглашения в 1923 году. До 100-летнего юбилея Турецкой Республики остается уже 3 года.
При этом, к 29 октября 2023 года нынешним турецким руководством был принят на вооружение план «Турция – 2023», который сводит воедино все стратегические планы и установки страны по всем направлениям её развития. Он является, своего рода, отражением 5-летних планов развития страны, который также разрабатывают правительством, однако, не являются достоянием широкой общественности – в массе своей, население интересуют лишь выжимки из этих документов, очищенные от излишних подробностей.
Когда говорят про План «Турция – 2023», то речь ведут про предвыборные обещания Партии справедливости и развития, данные лично президентом (тогда премьер-министром) страны Реджепом Тайипом Эрдоганом в начале 2010-х годов. Именно тогда турецкий руководитель заговорил о том, что к 100-летнему юбилею провозглашения Турецкой Республики она станет совершенно другой страной – качественно изменит свой статус, войдя в ряд наиболее развитых государств мира.
В эти дни Турция вызывала к себе повышенное внимание за рубежом, в том числе, в России, своей (гипер-) активной позицией, занятой на Южном Кавказе – в Нагорном Карабахе. Активное турецкое участие в этом конфликте добавилось к другим театрам военных действий и регионам напряженности с вовлечением Турции – к Ливии, Восточному Средиземноморью и Сирии. Во всех этих регионах Турция стремится к тому, чтобы оказаться «на переднем крае» процессов «урегулирования» споров, принимая в них самое деятельное участие.
Рассматривая вопрос шире, можно сказать, что у Турции сегодня складываются достаточно противоречивые, местами непростые, отношения с США, ЕС, Россией, Китаем и странами арабского мира. Во многом, именно по инициативе Турции и благодаря этой самой позиции, которая ломает стереотип Турции, идущей в фарватере повестки Запада и Североатлантического альянса. Следует отметить, что, пожалуй, ни одна из этих стран не оказалась готовой к той заявке, которую сегодня, уже не только декларациями, но и своими действиями, оформляет турецкое руководство страны. Это касается и США (которые, впрочем, используют на Турцию экономический рычаг, как это случилось в 2018 году из-за дела арестованного в Турции гражданина США, пастора Эндрю Брансона), и ЕС (которые не рискнули ввести против Турции санкций из-за её действий в Восточном Средиземном море), и России (отсутствие активных действий со стороны которой в ответ на проникновение Турции в Нагорный Карабах в качестве непосредственной стороны конфликта наводит на мысль о провале российской внешней политики в армяно-азербайджанском конфликте; неслучайно в этой связи замечание видного турецкого политолога, генерального координатора Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции Бурханеттина Дурана, который отметил, что прежняя равноудаленная политика России в Нагорном Карабахе «утратила свой смысл» — И.С.). Единственная страна, которая практически никак не реагирует на Турцию – это Китай. Который, как можно понять, реагирует на турецкие демарши экономическим способом – понижая градус своего интереса к Турции в качестве страны, через которую пройдет южный коридор «Нового Шелкового пути». Как можно понять, у турок, отчасти из-за своей «особой позиции» по Синьцзян-Уйгурскому автономному району не получается убедить китайцев инвестировать больше в свою транспортную инфраструктуру. Про «Канал Стамбул» говорить не приходится – в этом проекте пока отсутствует модель монетизации проекта. Не совсем ясно, как можно переключить судоходный трафик с бесплатного пролива Босфор на платный канал. До тех пор, пока эта модель не возникнет на Китай рассчитывать не приходится. Да и потом – тоже под большим вопросом. Уж больно Турция на Китай наседает по поводу прав мусульман страны.
Нынешняя активная турецкая политика отливается в усложнившееся экономическое положение страны, что, как можно заметить, не останавливает президента Р.Т.Эрдогана от попытки вывести Турцию на первые роли в решении региональных и даже глобальных задач.
Действия турецкого лидера можно трактовать в том ключе, что сегодня у Турции есть исторический шанс качественно изменить положение страны в мире и ради этого можно пожертвовать экономическими интересами, которые можно характеризовать как «текущие». Из риторики турецкого руководства в эти недели следует сделать вывод, что экономическое положение страны в качестве угрожающего турецким руководством не рассматривается. Заметим, что в стране велика роль малого и среднего бизнеса и если, на этом этапе, ему придется туго, то экономический потенциал страны больших потерь не понесет.
Во многом благодаря действиям турецкой власти, уже сегодня понятно, что амбициозные планы Турции, приуроченные к 2023 году, в их экономической части, реализованы не будут.
На это у турецкого руководства для электората заготовлен комплекс причин внешнего свойства, смысл которых можно свести к тому, что Турция (как и все прочие страны мира) столкнулась с негативным внешним фоном (череда экономических кризисов и продолжающаяся пандемия коронавируса).
Но самое, пожалуй, главное, заключается в том, что турецкое руководство стоит на том, что Турция, значительно окрепшая и ставшая более независимой, подверглась целенаправленным и злонамеренным атакам из-за рубежа. Главным ударом для страны стала попытка переворота, предпринятая в 2016 году, организацию которого турки приписывают секте беглого проповедника Фетхуллаха Гюлена, проживающего в США. Целью этих самых атак является «срезать» Турцию, которая рассматривается зарубежными странами (прежде всего, западными) в качестве слишком «независимой и опасной». Таким образом, предпринимается попытка остановить Турцию в её динамичном развитии.
Однако, от тех доводов, которые есть в наличии у турецкого руководства для своих избирателей в качестве объяснения срыва Плана-2023, уместно обратиться, все же, к тому, что было запланировано / обещано и что получилось по факту. Можно лишь констатировать, что, с учетом нынешней динамики, к 2023 году Турция может подойти с совершенной иной, чем сегодня повесткой дня.
Возможно, анализ ниже прольет больший свет на обоснованность заявки нынешней Турции на то, чтобы считаться ведущим региональным игроком с перспективами перейти в класс игроков глобальных. Все же, сложно спорить с тем, что решение амбициозных политических задач «влетает в копеечку» и, в какой-то момент, деньги могут просто закончиться.
- В сфере экономики: согласно Плану-2023 предполагалось, что Турция войдет в 10-ку мировых экономик по объему ВВП с объемом в 2 трлн долларов США.
Тем не менее, 2019 год Турция закрыла с ВВП в объеме около 755 млрд долл. С 2018 года, когда рухнула турецкая лира, Турцией было опубликовано две так называемых «Новых экономических программы» (НЭП или YEP). Первой из них предусматривалось, что в 2020 году ВВП страны составит 812 млрд долл., а в 2021 году он увеличится до 856 млрд долл. В обновленном варианте турецкого «НЭПа» 2020-й год страна закроет с 702 млрд долл., а 2021 год – с ВВП в объеме 735 млрд долларов.
Более того, План-2023 предусматривал и рост душевого ВВП до 25 тыс. долларов. Как можно видеть из Новых экономических программ, эта цифра и близко не достигнута: первый вариант «НЭПа» прогнозирует, что в 2020 году душевой доход составит 9738 долл., а в 2021 году – 10144 долл. Второй вариант существенно снижает этот прогноз: 2020-й год – 8381 долл. и 2021-й год – 8661 долл.
- В сфере промышленности: согласно Плану-2023 ожидалось, что Турция станет евразийским промышленно-технологическим центром по разработке и по производству товаров со средней и даже с высокой добавленной стоимостью. Отдельное внимание на себя обращали планы по созданию национальных самолетов (как военных, так и гражданских), а также национального автомобиля.
К настоящему времени, Турцией ведется разработка собственного истребителя 5-го поколения TF-X, который должен обеспечивать потребности Вооруженных сил страны, начиная с 2030-х годов. Кроме того, 18 июля 2020 года при участии президента Эрдогана в районе города Бурса был заложен фундамент завода TOGG по производству национальных автомобилей марки, чей концепт был ранее представлен лично турецким лидером. Обещано, что первые электромобили сойдут с конвейера в 2022 году.
Как бы то ни было, как минимум, следует с осторожностью оценивать потенциал турецкого авиастроения, даже невзирая на успехи в сфере беспилотных летательных аппаратов. Это касается как наличия ноу-хау для проектирования, так и возможностей собственного производства ключевых компонентов и элементов истребителя.
То же, в полной мере, относится и к местному автомобилю. С той лишь поправкой, что национальный истребитель создается в рамках программы собственного оборонного заказа – то есть, финансируется из государственного бюджета, то за автомобиль ещё предстоит «проголосовать» турецким потребителям собственным кошельком в условиях перенасыщенности рынка, а также заметного обеднения турецкого населения.
Пока следует же сказать, что задача стать промышленно-технологическим центром продолжает реализовываться, но явно не теми темпами, которые были определены при принятии на вооружение программы «Турция – 2023». Турция слишком медленно, по меркам динамики, принятой в современном мире, усложняет выпускаемую собой продукцию.
- В сфере науки и технологий: Турция предполагала увеличить отчисления на НИОКР до стандартной для Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) величины около 2% от ВВП. Считается, что это – разумный, средний уровень отчислений на научно-технические разработки, который позволяет стране занимать уверенные позиции в мире. По данным Турецкого агентства по статистике (TUIK), эта цифра в 2019 году составила 0,35%. При том, что в 2009 году эта цифра составляла 0,85%. Даже в 2001 году доля расходов на НИОКР была выше и составляла – 0,54%. При этом, надо понимать, что даже обещанные 2% от ВВП на НИОКР – это не показатель относительный и уж, тем более, абсолютный для мировых технологических лидеров, к которым, к примеру, можно отнести Японию и Южную Корею. В этих странах отчисления на НИОКР могут достигать 3% и даже 4% от ВВП, который, сам по себе, заметно больше турецкого.
- В сфере занятости: К 2023 году турецкое руководство обещало сократить безработицу до 5%. В качестве важнейших задач предполагалось повышение роли женщин в экономической жизни страны, создание активного, гибкого рынка рабочей силы и создание системы пожизненного образования для гибкого реагирования на запросы рынка труда.
При этом на протяжении целого ряда лет турецкое руководство с гордостью говорило о том, что безработица в стране стала «однозначной», то есть, снизилась до уровня менее 10%.
Вынесем за рамки вопрос того, что эти «однозначные» цифры оппозиционными партиями страны ставились под сомнение. Считалось, что эти цифры явно заниженные – и нередко можно было слышать оценки, что безработица в стране достигает 25%.
Но даже согласно официальной статистике, удержать прежние показатели не представляется возможным. Первый вариант Плана-2023 предполагал, что в 2020 году безработица составит 11,8%, а в 2021 году – 10,6%. Согласно уточненному, второму варианту Плана – 2023, безработица в 2020 году будет 13,8%, а в 2021 году – 12,9%.
Иными словами, можно говорить о том, что в сфере занятости Турция не только осталась на привычном для себя уровне в 10%, но и заметно «просела». А это создает повышенную напряженность в турецком обществе, которое не просто значительно обеднело, но и потеряло рабочие места. Нередко можно слышать в стране утверждения о том, что «работа есть, но денег нет».
- В инфраструктурной сфере: Согласно «Плану-2023» планировалось значительно повысить роль Турции в регионе и в мире за счет формирования из страны крупнейшего транспортно-логистического центра. В рамках этой цели, предполагалось реализовать целый ряд проектов. Ряд из них был реализован, включая транспортные проекты Стамбула (третий мост и третий аэропорт), а какие-то были поставлены «на паузу» — речь идет о проекте «Канала Стамбул». Надо отметить, что, по всей видимости, этот раздел Плана является одним из самых отработанных турецким руководством и ему есть, что показать в этом смысле своим избирателям. Что оно и регулярно делает, организуя различные мероприятия «оптового» открытия / ввода в строй различных объектов инфраструктуры.
- В сфере внешней торговли: Турцией была принята Экспортная стратегия развития страны, которая предполагала увеличение экспорта до 500 млрд долларов. Документ был подготовлен Меджлисом турецких экспортёров (TİM) – влиятельным объединением компаний, занимающихся внешнеторговой деятельностью.
В рамках этого документа, были выделены направления – статьи турецкого экспорта и для каждой из них были определены целевые / приоритетные рынки.
В числе одного из таких главных рынков была определена и Российская Федерация, которая была названа приоритетным рынком сбыта для всех категорий турецкой продукции.
Теперь обратимся к двум вариантам Новых экономических программ. Согласно первому варианту, к 2020 году экспорт турецких товаров должен составить 190 млрд долл., а к 2021 году – 202 млрд долл. Согласно второму варианту, уже произошла коррекция: как ожидается, в 2020 году экспорт составит 165,9 млрд долл., а к 2021 году – 184 млрд долларов. Надо ли говорить о том, что эти показатели на фоне двукратного падения турецкой лиры, не отражают физических объемов поставок турецкой продукции за рубеж.
Тем не менее, в финансовом эквиваленте, Турция осталась на прежних позициях. Которые ещё следует помножить на фактор внешнеполитический.
В том смысле, что Турция начала втягиваться в экономические войны. В частности, призвав бойкотировать французские товары, что не может не вызывать ответной реакции со стороны Франции. Заметим, что Франция — важный торгово-экономический партнёр Турции по целому ряду направлений. И, будучи одним из ведущих государств Европы, в состоянии оказывать на общеевропейскую позицию по отношению к Турции.
А в той же Саудовской Аравии, и вовсе, введет полный запрет на покупку товаров турецкого производства. Мы не раз говорили о том, что нынешняя турецкая политика стоила турецким строительным компаниям потери емкого и денежного саудовского рынка строительных подрядов. А это тянет за собой и поставку изделий вспомогательных строительных индустрий (строительные и отделочные материалы, металлоконструкции, электротехника и т.д.).
И это – лишь видимая часть айсберга. Следует отметить, что есть целый ряд стран, которые не так явно демонстрируют свое «непредпочтение» турецких продукции и услуг. Плюс этот негативный тренд следует помножить на то, что с эпидемией коронавируса на повестку дня поставлен серьезный вопрос относительно «излишней глобализации мировой экономики» и задан определенный тренд на обособление и локализацию своего производства. А это, в свою очередь, также ставит под вопрос кратный рост турецких экспортеров.